Снежинка Брайана Кинни

Давно Брайан так не злился. Наорал, обозвал меня «тварью», правда, завуалировано, но вполне конкретно. Это я всего лишь предложил устроить праздник на Рождество. Представляю, как его заплющит, если я предложу ему завести детей или, не дай боже, собаку. На детей я его, может, и уговорю, он с Гасом как помешанный возится и любит его, хотя тщательно пытается это скрывать. Но только не от меня. Не видел никого добрее Брайана. И красивее. Осторожно смотрю в его сторону и молчу. Пусть побушует, потом его легче успокоить и уговорить на что угодно… по крайней мере на то, что не противоречит его принципам. Злой. И красивый. Еще лучше, чем пять лет назад, когда я впервые забрел на Либерти и не знал, что делать, а он подошел, и свет фонаря отражался в его глазах. И я растерялся, потому что в жизни не видел лица прекрасней. Не думал даже, что такие парни вообще бывают в нашем Питтсе. И до сих пор уверен, что мне нереально повезло встретить его, хоть Брайан - тот еще засранец. Но был бы он другим, наверное, мы не были бы вместе. А теперь он орёт на меня за Рождество и это очень трогательно. - Давай, ты прекратишь орать, а я тебе отсосу или… не знаю… кофе сварю, что ли, - я поворачиваюсь, не дожидаясь ответа, и иду варить кофе. Вряд ли Брайан сейчас настроен на секс в любом его виде, раз он так недоволен. Но ладони на моей заднице, притягивающие меня к нему, показывают, как мало я все-таки знаю о мистере Кинни и его настроении. Или, наоборот? - Вот, держи, - он вытаскивает завернутый в мятую оберточную бумагу сверток и раздраженно сует мне в руки. – Тебе нужны были какие-то там кисти особенные… помнишь, ты показывал? Я только киваю. В этом весь Брайан. Никогда нормально не скажет, так и так, Солнышко, вот тебе подарок на Рождество, я месяц назад запомнил, что ты хотел эти долбанные кисти в магазине, потому что терпеть не могу дарить что-то ненужное. Но от Брайана я подобных слов просто не дождусь. Еще бы, все же, не приведи небо, поймут, что он на самом деле хороший, а ему нахрен это надо. Ну, вот хочет человек, чтобы все вокруг считали его мудаком – и это его право. Главное – самому помнить, что ты всего лишь притворяешься и не заиграться так, что мудачество станет частью тебя самого. Но потом он делает что-то неожиданное, типа, как с этими вот кистями, и мне сразу становится легче дышать. Нет, не сон и не фантазия, и не самообман. Это - Брайан Кинни. И он именно то, что мне нужно. Тот. Иногда я начинаю бояться, что на самом деле совсем его не понимаю, а все эти три, четыре, пять лет рядом с ним были чем-то типа бредовой иллюзии, которую я разрисовывал у себя в голове, как маленький ребенок, считая, что, чем ярче, тем красивее. А яркость Брайана – это только то, чем он кажется со стороны. Реальный же он как раз соткан из таких полутонов, красок и теней, что никакой Рембрандт или Ренуар просто рядом не валялись. Я вспоминаю его в сотнях тех мелочей, из которых складывается доверие, и иду обниматься. - Бессмысленные нежности, - ворчит Брайан, с силой проводя по моей голове ладонью, а потом внезапно прижимает меня к себе обеими руками. – Тейлор, ты настоящая принцесса. - А фальшивую ты бы сам к себе не подпустил, - я бью его же оружием. – Тем более, принцессы тоже разные бывают. - Да уж, - Брайан невольно передергивает плечами. А я представляю себе его в паре с Эмметом и не могу сдержать смех. Судя по реакции, его фантазия выдала то же самое. Я копошусь в пакете, разрывая обертку, пока Брайан достает сигарету из пачки и задумчиво глядит в окно. - Они охренительные! – изрекаю я, осматривая набор. – И круглые, и плоские… о, и веерные есть! Брайан, ты лучший! - Заткнись и радуйся молча, а то я начинаю опасаться за твой моральный облик, если тебя можно купить за набор из каких-то палок и клочков шерсти, - он, как всегда, язвителен и саркастичен. И я охренительно счастлив, что знаю, какой он на самом деле. - Во-первых, я просто радуюсь, - возражаю я, улыбаясь. Нет, вот не может он просто подарить что-то, обязательно скажет гадость, чтобы жизнь малиной не казалась. – А во-вторых, это же барсучий волос! Они лучшие. И очень дорогие. - Ну, оборот «Киннетика» в этом году составил три с половиной миллиона, так что, набор паршивых кистей мы уж как-нибудь можем себе позволить, - продолжает мистер Кинни, и я замечаю, как блестят его глаза. – И хватит об этом. Кажется, кто-то там упомянул про «отсосать»? - Твоя прямолинейность просто умиляет, - ухмыляюсь я, понимая, что если бы Брайан вел себя как-то по-другому, это было бы уже не то. – Вообще-то, я предложил сварить тебе кофе. - Как паллиатив, - соглашается Брайан, пока его пальцы стаскивают с меня джинсы. – Почему бы мне не получить и кофе и тебя? Он целует меня, что я тоже могу оценить как его личное особое отношение – он не слишком любит романтические прелюдии и всякие нежности. Брайан делает всё круто и самозабвенно, как всегда. Он и живет так, как трахается – на полную. В чем я, наверное, в тысячный раз убеждаюсь в следующие полчаса. И еще в душе. А потом мы валяемся на кровати и курим, и мне очень хочется ляпнуть, что я его люблю. Но он это и так знает. - Ладно, может расскажешь, что ты вообще собрался делать на это гребаное Рождество, - неожиданно изрекает мистер Кинни и смотрит в потолок. Видимо, там есть что-то охуенно интересное или он просто похерил свои принципы и поэтому не хочет смотреть мне в глаза. – Если ты не собираешься позвать в Брайтин всю Либерти и скупить весь запас блёсток в Питтсе, то я, может быть, еще подумаю насчет присутствия в этом бардаке. Проследить, чтобы ты не превратил мой дом в рождественское собрание за права педиков всея Америки. Я обнимаю его. Не для траха, а просто так, потому что не могу не. Ничего не говорю – незачем. У нас будет лучшее в мире Рождество. И я все-таки намекну ему про собаку.