Оставайтесь с нами

Вначале всё было как всегда: ощущение короткого толчка под рёбра — забилось сердце, мимолётная боль в груди — разворачивались лёгкие, можно было дышать. Акменра протянул руки и приподнял над головой крышку: она легко поднялась. Слава Осирису, никто не запер замки. А собственно, кому было их запирать? Ночного сторожа в музее теперь нет. А Ларри… Ларри, ещё когда работал здесь, забил эти замки зубочистками. — Чтобы больше никто не вздумал закрыть, — добавил он, проверяя каждый замок. Чтоб не защёлкнулся случайно. Выходит дело, уже тогда он думал, что уйдёт? Что его сменит кто-то другой на этой работе? Но… ему будет даже тогда не всё равно, запрут Акменра снова в саркофаге или нет?.. Фараон откинул крышку и выглянул наружу. И тут же услышал знакомые голоса: — О! Гляди-ка! Правитель глаза продрал! — Доброго вечера, Акменра, рады приветствовать тебя снова! Погодите: Джед и Октавиус? Их разве не увезли в Смитсоновский музей? Акменра пригляделся — точно! Рядом с саркофагом стояли две знакомые фигурки. И рассказывали новости, перебивая друг друга: — Слушай, фараон, тут такое было, такое было! Ты не вставай, а то упадёшь! — Так получилось, повелитель, что мы уехали в Вашингтон вместе с твоей скрижалью. Непослушный Декстер уволок её с собой. — А там, в Смитсоновском, Камунра, прикинь? И его головорезы с копьями! Хорошо, я Гигантору позвонил: ты бы видел, как я по кнопкам прыгал, умора! — О да, смелый Джедидайя призвал Ларри, и Ларри прилетел. Он победил твоего брата и выручил скрижаль! А потом вместе с нами вновь вернулся в музей. — И не один! — Джед оглянулся и захихикал: — Он бабу с собой привёз!.. — Кого? — удивился Акменра. — В каком смысле? — Да боюсь, что в том самом! Такая женщина, прямо ммм, будь я нормального роста, я бы ух!.. — веселился ковбой. Октавиус слушал его, сложив руки на груди, с непроницаемым лицом. И, похоже, понимал, что у Джеда просто радость через край от счастливого возвращения. А что он там болтает — да можно и внимания не обращать. Но Акменра, к сожалению, так не думал. — Погоди, Джед, — нахмурился он и вылез из саркофага. — Ларри возвращается в музей? — Тьфу, фараон, какой же ты бестолковый, — отмахнулся Джедидайя. — Я тебе про бабу, а ты мне про музей! Ну да, да, Гигантор решил вернуться снова к нам работать, фирму продаёт и возвращается… а чой-та ты так разулыбался-то? Акменра проклял всё и вспомнил наставления отца: никогда, ни за что не показывать своих эмоций. Но тут же вроде друзья?.. — Окти, ты посмотри на него! — хохотал Джед. — У-тю-тю, вон оно, оказывается, как, а мне и в голову не пришло! Тили-тили-тесто, наш правитель по уши врезался в Лоуренса Дэйли! — Джедидайя, перестань, — сурово сказал Октавиус. — Во-первых, это только твои гипотезы. Во-вторых — даже если это правда, над чужими чувствами не смеются. И в-третьих… — В-третьих, надо уже ему сказать, что Гигантор привёз с собой бабу! Из Смитсоновского! Она к нему там всю дорогу липла и, кажется, добилась своего! Он повернулся к фараону и снова начал: — Ак, ты врубаешься? Ларри притащил к нам в музей эту Эрхарт! Лётчицу! Она его поцеловала, когда прощалась, а он такой… Тут Акменра почувствовал, что окончательно теряет лицо. Но было поздно. — Нет, — сказал он одними губами. Но Джед услышал. — Да! — завопил он. — Мы своими глазами видели! Своими ушами слышали! Мы у него в карманах сидели! Она его поцеловала и собралась улетать, а он такой: оставайтесь с нами! Понимаешь, если она улетит, она же рассыплется над океаном, а он её пожалел! Не, ну я его понимаю, она такая — ммм! Глаза — во! Бёдра — во! Грудь — во! — На себе не показывай, Джед, примета плохая, — мрачно произнёс Октавиус. Но Джеда несло: — Так что — даже если у тебя были какие идеи, ты их сворачивай, потому что… — Я понял, Джедидайя. Спасибо, — сказал Акменра ровным спокойным голосом. — Я буду переодеваться. — Сам-то справишься? Или Гигантора позвать? — заорал Джед. Но Октавиус очень вовремя посмотрел фараону в лицо, схватил ковбоя за руку и быстрым шагом, насколько позволяли маленькие ноги, выволок приятеля из египетского зала. От греха подальше. *** — Вот наш музей, — рассказывал Ларри Амелии, проводя её по этажам. — Где-то тут бегает Рекси, вы его не бойтесь, он добрый, хоть и здоровенный. Там у нас диорамы, в них замечательные ребята — вы же видели этих двоих? Я вас потом со всеми познакомлю. А в том крыле у нас египетский зал. — Египетский? — вздрогнула Амелия. — Нет, что вы, — улыбнулся Ларри. — Вы про Камунра вспомнили? Нет, здесь у нас его младший брат, Акменра. Он славный парень, и вообще… — Вообще? — хитро прищурилась Амелия. — Он мне очень помог, когда скрижаль украли, — продолжал Ларри, не замечая её пронизывающего взгляда. — Во-первых, его телохранители по его приказу вынесли ворота, потом Ак переводил с гуннского, когда Аттила на меня напал, а потом вместе с Ником на Рекси верхом… Ник — это мой сын, — пояснил Ларри. Но Амелия так и продолжала хитро вглядываться ему в лицо: — Древнеегипетский фараон? Верхом? — Ну да, — Ларри гордо кивнул. — Я потом узнал, что он… не умеет. Но он очень смелый, самоотверженный, умный… — И вообще, — перебила его Амелия. — Ещё одно такое восторженное высказывание, мистер Дэйли, и я подумаю, что вы влюбились в этого вашего фараона! — Что, простите? В каком смысле?.. — Боже мой, — покачала головой Амелия. — Ну почему, почему мужчины все такие? Как идти с фонариком против хопеша — так они первые, а как о чувствах говорить — так они на попятную. А? — Ничего не понимаю, — честно признался Ларри. — О каких чувствах? Амелия усмехнулась и посмотрела на часы: — Во сколько здесь светает? Если что, я могу в любую минуту перестать поддерживать разговор и стану пластиковой копией самой себя, верно? — Ну… в общем да, — вздохнул Ларри. — Но на следующий вечер опять… — Это радует, — Амелия сняла шлем и привычно тряхнула волосами. — Я буду вас ждать к вечеру, мистер Дэйли. Постарайтесь не задерживаться! *** Крышка дрогнула и поднялась: Акменра даже не успел к ней прикоснуться. А потом над открытым саркофагом появилось хорошо знакомое лицо: — Добрый вечер, Ак! — Ларри, — опять, опять эмоции не хотят оставаться внутри, опять улыбка! — Ты вернулся? — Как видишь, — Ларри протянул фараону руку, как раньше. — Вылезай давай, сейчас всё расскажу. Я и из Смитсоновского вернулся — ух, братишка твой, это нечто! — и в музей вернулся тоже… я фирму свою продал. Сейчас же скажи мне, что я сошёл с ума. — Продал фирму? — Акменра поморгал и сел в саркофаге. Он только недавно разобрался, что такое «фирма», что вообще такое бизнес и заработки в современном мире, и только-только уговорил себя, что ночному сторожу в музее платят очень мало, а у Ларри сын растёт, и нужно много, много денег… которые раньше были у владыки Египта, но которых теперь нет у музейного экспоната. Акменра ничего не смог сделать, чтобы Ларри не уходил. И Ларри ушёл… а сейчас вдруг вернулся. — А зачем ты… продал своё дело? — Чёрт знает, — Ларри пожал плечами и растерянно улыбнулся. — Мне показалось, что бизнес — это не моё. Я там все время чувствую себя каким-то идиотом. А здесь… я дома, понимаешь? Акменра кивнул. И тоже улыбнулся, а потом сказал: — Я очень рад снова тебя видеть. — И я рад. Тебе помочь переодеться? — Я вообще-то уже сам тут привык, но… если тебе не трудно? — Как раньше! — Ларри, смеясь, приволок из витрины тяжёлое ожерелье, корону и плащ. — Прошу вас, повелитель!.. Акменра одевался, чувствуя прикосновения знакомых ладоней. Очень сложно было в это время не вздрагивать: но Ларри, похоже, ничего не замечал. Он рассказывал про битву в Смитсоновском, про борьбу с Камунра, про его приспешников из других эпох и про все прочие приключения. И про то, как уже во время битвы пообещал себе: если всё кончится благополучно — он вернётся в музей. — Видишь, я не мог не вернуться, — Ларри закончил рассказ, помогая правителю надеть корону. — Вот, кажется, всё! — Хранитель Бруклина, — осторожно начал Акменра, — Джедидайя сказал, что ты приехал… не один. Что ты… кого-то привёз. — Амелию Эрхарт, — просто ответил Ларри. — Это такая женщина-лётчица. Она летает в самолёте по небу. Я потом вас познакомлю. Акменра молча кивнул и подумал: летает. По небу. Как бог Ра в своей ладье? Ничего себе! Похоже, у оживающей мумии по сравнению с таким явлением и правда нет никаких шансов. А ещё Амелия — женщина. А Ларри был женат, у него ребёнок, да и в интернете пишут, что отношения между двумя мужчинами… в современном мире не очень одобряются. Фараону захотелось снова залезть в саркофаг и закрыть крышку. — Ак? — подёргал его за рукав Ларри. — Ты тут? — А, да, — Акменра опомнился, и они вместе вышли из египетского зала. *** — Ты опоздал, герой, — приветствовала Ларри Амелия. — О, да ты не один? — она с улыбкой разглядывала Акменра. — Это, значит, и есть тот самый фараон, младший брат Камунра? Я надеюсь, он не такой, как сам Камунра? — Вовсе нет, — быстро ответил Ларри. — Я же вам говорил… — Слушай, называй меня на ты? Смешно выкать друг другу после того, как мы с тобой поцеловались, а? Ларри покраснел. И повторил, как велели: — Я же тебе говорил, что он совсем другой: умный, смелый и… — И вообще! — торжественно заключила Амелия. — Ну что ж, раз он такой замечательный, я думаю, он пока справится один, без тебя? Или вы слишком давно не виделись? Просто я-то думала, что ты покажешь мне музей? — Покажет, конечно, — спокойно произнёс Акменра. — Ларри, я пока пойду к себе, хорошо? — Ак, я… — начал было Ларри, но фараон уже развернулся и пошёл, стараясь не опускать голову. Амелия снова хитро взглянула на сторожа: — Мистер Дэйли? Вы в смятении чувств? Или вам непривычна близость такой женщины? — Непривычна, — честно признался Ларри. Он и в самом деле чувствовал себя несколько… неудобно. Чёрт знает, зачем они поцеловались! Ларри сам не мог понять. Он был искренне признателен Амелии, она спасла ему жизнь, без неё бы он не справился, и только благодаря ей он выжил и вернулся. Но вот хотел бы он снова её поцеловать? Наверное, скорее нет, чем да. Потому что она его пугала? Или почему-то ещё? Чёрт знает все эти дурацкие чувства!.. Ларри выдохнул и сказал: — Пойдём, я покажу тебе музей. Начнём с зала диорам. *** В диорамах было шумно, как всегда. Амелия заулыбалась, разглядывая маленьких человечков. А Ларри почувствовал, как кто-то дёргает его за ухо. Неслыханная наглость! — Гигантор, эй, — оказалось, что Джедидайя сидит у него на плече: и как только сумел незаметно вскарабкаться? — Отойдём на минуточку, скажу кое-что. Заинтригованный Ларри оставил Амелию перед диорамами и послушно отошёл. Посадил Джеда на ладонь: — Ну, что случилось? — Гигантор, слушай, а зачем ты эту лётчицу к нам в музей притащил? — Ну, как зачем… чтобы она осталась жива. Она меня спасла, и я её тоже… спас, опять же Макфи был очень рад, и… — Ты не темни, Гигантор! Она тебе явно нравится! — Если честно, не знаю, — вздохнул Ларри. — Вот что я ей нравлюсь — это наверняка. Но я… даже не представляю, что делать. Он даже не задумался, что откровенничает с пластиковой диорамной фигуркой. Состояние у него было такое, что он сейчас и с Дам-Дамом, и с Рекси посоветовался бы. А тут Джед, парень неглупый и, похоже, достаточно опытный в таких делах. — Я зуб даю, — шептал Джедидайя, — она на тебя глаз положила! Я в этом деле не одну собаку съел! Она ещё там, в Смитсоновском, на тебя запала, и так обрадовалась, когда ты её к нам позвал! Да будь её воля, она бы тебя трахнула прямо там, возле самолёта! — Джед, — смутился Ларри, — что ты такое говоришь? — Правду, — раздухарился ковбой. — Только, Гигантор, я тебе ещё один секрет скажу. Спорим, что тебе это даже в голову не приходило, потому что ты у нас в этих вопросах совершеннейший лопух! — В каком смысле лопух? — обиделся Ларри. — В таком! Да, ты мне можешь рассказать, что у тебя жена была, и сын есть, и что ты вообще крутой перец и так далее, но — насчёт фараона нашего ничего не замечаешь? — Насчёт Акменра? — Ларри окончательно растерялся. — А что с ним? Случилось что-нибудь? Джед вволю полюбовался изменившимся лицом сторожа — тот странно разволновался, очень странно! — поманил его поближе и прошептал прямо в ухо: — Наш фараон в тебя втрескался по самую корону, не будь я Джедидайя Смит. — Что? — Ларри резко отодвинулся и вытаращился на Джеда. — Что ты несёшь? — Опять-таки правду, — усмехнулся ковбой. — Так что у тебя такой выбор, я прям тебе завидую, Гигантор! — Да мы с Аком друзья... — И что? Как будто дружба когда-то этому мешала! Вот я тоже думал, что мы с Окти друзья, а видишь, как дело вышло? Я и не знал, что он так меня спасать ринется. И только потом до меня дошло! А оно вообще, знаешь… — Джед захихикал и снова поманил Ларри поближе, но тот замотал головой: — Прошу, избавь меня от таких подробностей! Господи, вот это новости. — Монетку кинь, Гигантор, — веселился Джед. — Тебе монетку дать? Тут Ларри вышел из себя. — Я вот тебе сейчас дам… как следует, — он пошёл к диорамам и высадил Джеда на Диком Западе. — Это Джедидайя Смит, неформальный лидер, прошу любить и жаловать! Амелия обернулась, сверкнув улыбкой: — Какие люди! А что у вас тут ещё есть? Ларри подставил ей локоть, и они пошли к залу Сакаджавеи. *** Октавиус по опыту знал, что если Джеда увлечёт какое-то событие — лучше ему не мешать: оставить на некоторое время в покое и заняться чем-то другим. Потому что Джед — это как вулкан в Помпеях: пока не извергнется, не успокоится. О да, интимной стороны жизни это касалось тоже, и Октавиус это весьма одобрял; но темперамент, как правило, у человека один на все проявления, и точно так же Джеду нужно было окончательно «извергнуться» по поводу новой жительницы музея, а также её отношений с мистером Дэйли. Поэтому Октавиус, видя, как Джед секретничает с Ларри, махнул рукой и отправился в зал минералов. Там было тихо, безлюдно, и можно было предаться разным благочестивым размышлениям. Но внезапно в этом безлюдном зале Октавиус обнаружил фараона Акменра. — Приветствую тебя, правитель, — начал он, но подавился словами, увидев, какое у правителя растерянное лицо. И плюнул на весь политес: — Ак? Что случилось? — Я ничего не понимаю, — сказал Акменра и откинулся спиной на какой-то здоровенный метеорит. — Ничегошеньки!.. Октавиус кашлянул, поправил шлем и понял, что нужно действовать. — А что же тут понимать, — заявил он, вскарабкавшись фараону на колено. — Ларри Дэйли вернулся к нам в музей — это хорошо. Он вернулся не один — это, наверное, тоже неплохо. Но то, что эта странная женщина всюду ходит с ним, и он перестал общаться с тобой… это совсем нехорошо. Для тебя, как минимум. Ларри всё-таки твой друг, хотя Джед говорит… но у Джеда язык без костей, ты же знаешь? — А Джед прав, — внезапно сказал Акменра. И уставился куда-то в дальнюю стену. — Джед… что? — не поверил своим ушам Октавиус. — Мда!.. Но тогда тебе нужно, как правителю, решительно… — Как правителю, — горько усмехнулся Акменра. — Если бы я был правителем! — Ты бы казнил её? Как у вас там было — варили в кипящей смоле? Или разрывали четырьмя колесницами? Акменра посмотрел на Октавиуса, пытаясь понять, шутит тот или серьёзно предлагает. — Как ты можешь вообще, — заявил он римлянину, уже с трудом сдерживаясь. — Она — слабая женщина, она наша гостья, и она… нравится Ларри. Поэтому я… — Поэтому ты, как благородная особа королевской крови, будешь геройствовать и не мешать их любви! — Октавиус в сердцах даже за меч схватился, но вовремя опомнился. — Ак, ты же умный парень! Да, ответь мне на один вопрос: как думаешь, Ларри знает, что ты… — Ещё чего! — вскинулся Акменра. — Так скажи ему. Это же логичнее всего, — улыбнулся Октавиус. — Я вот Джеду сказал. А он знаешь, что мне ответил? Что в морду мне даст. — Ну вот, видишь… — А знаешь, за что в морду? За то, что так долго молчал и заставил его переживать! Так, что он сам чуть первый не признался, и для него это был бы позор! А так — нормально всё, и все счастливы, — Октавиус расплылся в улыбке, а потом озорно подмигнул: — Может быть, и Гигантор, как называет его Джед, тоже мучается этой ерундой, что мол-де ты правитель, и он, мелкая сошка, не имеет права тебе навязываться? И что вообще ты должен принимать решения и делать первые шаги? — Ты думаешь? — недоверчиво глянул Акменра. — Я анализирую стратегии, — хохотнул Октавиус. — Ну, коллега, веселее: вдруг ещё окажется, что он притащил в музей эту лётчицу, чтобы тебя спровоцировать? А сама по себе она ему и не нужна совсем? То, что она на него откровенно вешается — это яснее ясного. Но он-то ей не отвечает! Практически никак! Акменра даже не заметил, что Октавиус по-современному назвал его коллегой. Он заинтересованно спросил: — А откуда ты знаешь, что не отвечает? Может, они уже?.. — Никоим образом, голову даю на отсечение, — отрапортовал римлянин. — Мои солдаты ведут тайное наблюдение. По моему приказу. — Великий Осирис, — Акменра впервые за последние несколько дней рассмеялся. — Октавиус, ты настоящий друг!.. *** — …но больше всего в вашем музее мне нравится комната охраны, — заявила Амелия, устраиваясь на диване. — Тут так уютно! — Да? — удивился Ларри. — Никогда бы не подумал. Он ещё раз оглянулся, пытаясь понять, про эту ли комнату идёт речь. Вроде всё было по-прежнему: старые каталожные стеллажи, покосившиеся шкафчики для одежды, мутное окно под потолком, забранное решёткой, давно не мытый пол, пара грязных чашек на запылённом столе… Уютно? Вот что угодно можно было сказать про такую берлогу, но только не это, по мнению Ларри. — А лучше всего, что здесь нет посторонних, — Амелия приподнялась, схватила Ларри за галстук и дёрнула на себя: сторож невольно плюхнулся к ней на колени. — Ну так что, мистер Дэйли, мы продолжим то, что начали, пока не настал рассвет? С этими словами Амелия впилась Ларри в губы, прижав его к себе так, что он даже не смог дёрнуться. Но в тот же самый момент откуда-то раздался громкий свист, а потом пронзительный голос: — Помогите! Насилуют!.. Амелия оттолкнула Ларри и начала оглядываться: — Кто здесь? — Ковбои Дикого Запада! — довольно орал Джедидайя, помахивая лассо. А сзади толпилось ещё несколько фигурок на лошадях. — Гигантор, тебя тут насилуют? Если что, я щас позову мэра, и мы быстренько заведём дело! У меня восемь свидетелей, да и сам я… — Какие глупые шутки, — Амелия вскочила, оправила куртку и двинулась к выходу. — Не надо меня провожать!.. Ларри рухнул на диван: — Джед! Ну вот что ты наделал! — А теперь скажи, что ты на меня в обиде, потому что я тебе помешал, — усмехнулся ковбой. — Так, ребята, всем спасибо, скачите на место, — не успел он договорить, как ковбои поскакали к диорамам. А Джед вскарабкался на диван, потом Ларри на колено и продолжил свою пламенную речь: — Во-первых, девушка явно спешит. Она просто не умеет ждать: характер у нее такой, понимаешь? А во-вторых, Гигантор, ну скажи честно, она тебе нравится? — Она… красивая, — задумчиво начал Ларри. — И смелая. И… — Да херня это всё, — выразился Джедидайя. — Как баба… то есть женщина, она тебе нравится? Ты бы хотел с ней переспать? — Что ты несёшь, Джед, — рассердился Ларри. — Я её уважаю, и… — В общем, так и запишем: ты её уважаешь, ты ей благодарен и у тебя на неё не стоит. Хотя если бы она захотела, ты бы на одной благодарности сделал бы так, чтоб встало! Ну, на один раз. Если женщина просит! Но я тебе как опытный человек скажу, Гигантор: не надо так. — Почему? — Потому, что самоистязание ведёт к импотенции, — фыркнул Джед. — Знал бы ты, сколько дамочек и девиц в нашей диораме на меня вешались, но я… — Погоди, откуда у вас в диораме дамы и девицы? — А в домиках сидят. Ты думаешь, нас там никто не обстирывает и не обслуживает? Ой, зря ты так! А у Окти в диораме тоже столько девиц специальных… для услаждения тел великих мужей! Он мне как-то рассказывал — девятнадцать раз от них отбивался, последний вообще с огромным трудом! Они на него кучей напали и вознамерились сделать ему хорошо. А он потом мне сказал, что ни с кем ему так хорошо не было, как со мной, — Джедидайя пошло усмехнулся. — А сейчас, Гигантор, давай, посмотри мне в глаза и скажи, что наш фараон тебе только друг, ты к нему испытываешь одну лишь горячую благодарность и всё такое. А? Только не ври, я сразу вижу, когда мне врут! Ларри молчал, не зная, что ответить: такая растерянность вдруг на него напала. Джед резюмировал со смехом: — Я так и знал! А теперь расскажи, почему ты всё это в себе отрицаешь. А если не сможешь — я за тебя расскажу. Потому что я не так давно такой же дурак был, даже ещё хуже. В моё время за такую любовь камнями побивали, прикинь? А я решился… и ответил. А у вас сейчас вообще благодать, я в интернетах читал: толерантность везде! Так что можешь не напрягаться. А я тебе скажу — что ты без… бес… тьфу! бес-соз-на-тельно сюда эту бабу притащил только затем, чтобы Ака спровоцировать. Потому что ты уверен, как идиот, что он должен делать первый шаг, потому что он правитель, а ты ничтожество. А я тебе скажу, что он какое-то ничтожество не стал бы Хранителем Бруклина называть, и страдать бы не стал в этом дурацком зале минералов, что Гигантор, видите ли, опять этой своей Амелии всякие экскурсии устраивает! — В зале минералов? — переспросил Ларри. Джед ловко соскочил с его колена на диван и крикнул в спину: — Третий этаж, направо, потом налево, смотри не заблудись!.. *** — Для меня самое главное в мужчине — смелость, — укоризненно говорила Амелия, глядя на покрасневшего Ларри. — А ты? Думаешь, я сразу не поняла? Да я ещё в Смитсоновском сообразила, что тут дело нечисто! Так ты рвался… за скрижаль эту! Я там всё хотела спросить: мистер Дэйли, вас в этом самом Нью-Йорке никто у окошечка не ждёт? — Я спасал своих друзей, — начал было Ларри, но Амелия со смехом оборвала его: — Не надо, не надо рассказывать мне сказки! Ты их и так уже рассказал больше, чем нужно! Но ты бы видел, Ак, он так сражался с твоим братом! Как лев! Кстати, это ты его научил так фонариком махать? Акменра улыбнулся и развёл руками. Мол, было дело, тренировались в шутку, рукопашный бой, всё такое… — Ах, правители, обожаю таких мужчин, — подмигнула Амелия. — Нет бы просто сказать: Ларри, можно я тебя похватаю руками? Так нет же, целая стратегия: давай я тебя обучу рукопашному бою! А этот небось и рад был, — она кивнула в сторону обалдевшего Ларри. — Давай, Ак, всё в жизни пригодится! И каждую ночь начали официально друг друга тискать, и каждый говорил себе, что это просто тренировки! Да?.. — Ты ясновидящая? — пробормотал Ларри. — Я знаю жизнь, — заявила Амелия. — И мужчин тоже! А вы оба бестолочи, да-да, Ак, не возражай: ты когда-то правил огромной страной, но по сути тебе всего двадцать лет, и захоти я… — она посмотрела на фараона так, что тому стало не по себе. — Но я не захочу, расслабься, больно ты мне нужен! Тем более после всего, что я узнала и увидела. Я тебе только одно скажу, — она бесцеремонно ткнула Акменра пальцем под ожерелье, прямо в голую грудь, — если бы не ты, он бы не справился. Честью клянусь. Так что хорошо, что вы объяснились наконец. И я могу больше с ним не целоваться, надеясь, что он гордо выпрямится и скажет — нет! Моё сердце отдано другому! Ха-ха-ха!.. Она посмотрела на смутившуюся парочку и добавила: — И думаю, если бы не я, вы бы так и не собрались. Или тянули бы столько, что… ну я даже не знаю, как можно столько тянуть! А теперь скажите мне, оба: кто не боится сегодня ночью со мной полетать на самолёте? В знак примирения? — Я боюсь, — быстро сказал Ларри. — Точнее — я уже летал, и вообще… меня в самолётах укачивает. А вот Ак… он хотел бы, я знаю. Амелия посмотрела на фараона, и тот коротко, с достоинством кивнул. Но снова не успел спрятать совершенно мальчишеской довольной улыбки.