—
Сидя около стены, крепко прижимая к себе колени, Чангюн думает, сколько времени прошло. Час? Может, даже два. У него нет никакого чувство времени, и он слишком напуган, чтобы кого-то об этом спрашивать. Зевая, он чувствует, как усталость наполняет его. Сейчас, должно быть, уже поздно. У него был слишком тяжёлый день, чтобы отказывать себе во сне, однако он продолжает дозировать усталость. Когда дверь открывается, парень слышит голос, которого ждал. Голос, которого он боится больше всего на свете прямо сейчас. — Кто просил тебя спать? «Никто» — хотел сказать он, но он слишком скован страхом, чтобы сказать хоть что-нибудь. Что случится, если он скажет что-то неправильно? Вонхо закрывает дверь позади него, после чего полностью оказывается в комнате. Он никак не комментирует то, что Чангюн не ответил на его вопрос, — парень благодарен ему за это. Пройдя к креслу, Вонхо держит взгляд прикованным к юноше. Есть что-то милое и навязчивое в нём, что заставляет мужчину хотеть сделать с этим что-либо. Всё, что угодно. — Чангюн. То, как имя сорвалось с его губ, заставило парня напрячься, но смотреть на него, тем не менее, не боясь. Это дает ему возможность увидеть тот жест, который делает человек, желая, чтобы он приблизился к нему. С быстро и тяжело бьющимся в грудной клетке сердцем, он колеблется, но, в конце концов, делает так, как он сказал. Двигаясь ближе до тех пор, пока ему не скажут остановиться. Сейчас он практически сидел у ног Вонхо. Если бы он поклонился, его голова непременно ударилась бы о чужие колени. Всё это время Чангюн держит взгляд устремлённым в пол. — Думаешь, тебе сойдёт это с рук? Будучи не уверенным, являются ли сказаные слова вопросом, парень решает встряхнуть головой в качестве ответа. Вонхо явно издевается над ним, нажимая на подбородок младшего, заставляя его взгляднуть вверх, снова встретиться с его глазами. Они холодные, вовсе не приветливые. — Я потерял двух своих хороших парней из-за тебя. Чангюн пытается сглотнуть ком в горле — пытается не выглядеть таким хрупким, какой он есть на самом деле. Прямо сейчас он хочет избежать столкновения взглядами, но он знает, что ему не позволено. Только, когда он скажет отвести взгляд, он отведёт взгляд. — Что будем делать с этим? Голос по-прежнему холоден, Вонхо продолжает неотрывно смотреть на юношу. Во внимание бросилось то, как мило тот выглядит в таком состоянии, — напуган, на коленях перед ним — и это заставляет Вонхо хотеть его. Он хочет сохранить юнца, и это именно то, что он собирается сделать. Его мозг работает на высшем уровне, но Чангюн не знает, что ответить. Не знает, должен ли отвечать. Наклонясь ближе к парню, — Чангюн может угадывать чужое дыхание на своём лице — он улыбается. Это не искренняя улыбка, но она есть, и Чангюн думает, что было бы лучше, если бы её не было вовсе. Она не знаменует ничего хорошего. Касание Вонхо нежное, когда он протягивает руку, чтобы погладить голову юноши. Парень прикрывает глаза, полностью отдаваясь ощущениям, и он чувствует себя странно хорошо. Хотя чувство приятного длится недолго. Рука в его волосах останавливается и сжимает горсть волос, дёргая назад: парень не уверен, сколько раз кто-то проделывал это с ним сегодня, но, очевидно, слишком много. — Ты был плохим мальчиком, — шепчет Вонхо, игнорируя болезненное выражение, что растеклось по лицу юноши. — Открой глаза. Чангюн подчиняется. Он встречает жёсткий взгляд мужчины, что буквально впивается в него. — Я заставлю тебя пожалеть о том, что ты вызвал полицию. Чангюн дрожит от холода в голосе мужчины. Он зол, и для них обоих легко увидеть и услышать это. Парень чувствует, что его вот-вот стошнит. Страх слишком огромен для него, чтобы справляться с ним и дальше. Вонхо ухмыляется при взгляде на юношу: вся усталость, ранее ушедшая с черт его лица. — Ты когда-нибудь делал минет раньше, Чангюни? Того, как глаза младшего расширяются в тревоге, достаточно, чтобы понять ответ. Это заставляет Вонхо улыбнуться. Мальчик явно девственник. Ясно, что он ничего не пробовал до этого, и это удивляет Вонхо, как он выживал на улицах всё время. Когда мужчина начинает растёгивать брюки, Чангюн действительно хочет предпринять попытку бегства. Он хочет сбежать и свернуться в клубок, чтобы спокойно заплакать и уснуть. Но он не может. Жёсткая хватка в волосах пресекает все его мысли о побеге. С неистово стучащим в ушах сердцем, Чангюн чувствует, как рука в его волосах направляет его на член мужчины. Отказываясь открыть рот, он чувствует, что член ударил его по щеке вместо этого. Сопротивления младшего достаточно, чтобы заставить Вонхо затянуть захват в предупреждающей манере. Это помогает, и парнишка приоткрывает рот. — Предупреждаю, Чангюн, — говорит Вонхо сверху, скользя внутрь тёплой, приветливой пещеры — в рот младшего. Игнорируя звуки недовольства, что издаёт юнец, он скользит полностью, пока нос парня не оказывается в лобке у основания его члена. Так хорошо. Чангюн понятия не имеет, как это делается. Он никогда не видел, как кто-либо делает это, но один раз слышал, как об этом говорит Сехун. Как потрясающе быть внизу, но никогда не доводить до конца, контролируя происходящее. Из-за того, что рот заполнен инородным предметом, становится тяжело дышать. Стараться дышать через нос затруднительно, так как он прижат им к коже мужчины. Когда старший начинает двигаться, толкаясь внутрь и наружу его рта, Чангюн снова чувствует слёзы на щеках. Всё горит. Его глотка горит из-за этого, и челюстям больно, но он видит удовольствие, коим наполнено лицо мужчины. По крайней мере, хоть кто-то настаждается этим, думает Чангюн, закрывая глаза, чтобы сделать процесс более терпимым. — Открой глаза, — говорит Вонхо. Чангюн считает странным, что не слышит чужих стонов. Старший не задыхается воздухом, он не издаёт вообще никаких звуков. Должно быть, он занимался этим много раз, так как это не особо тронуло его. Почувствовав фазу, которую мужчина установил, сильнее хватаясь за волосы и подтягиваясь, парень ждёт того, что, он знает, ещё немного и придёт. Всё, известное ему о таком роде ощущений, — то, что рассказывал Сехун. Что это знак, как он сказал, указывающий приближение конца. Он пугается, когда Вонхо входит в его рот — глубже в глотку. Далеко не приятное чувство. Липкая субстанция наполняет его рот, немного выплескиваясь наружу. Это отвратительно, и он хочет избавиться от этого. Вытащив член из чужого рта, Вонхо видит, как парень пытается сплюнуть его сперму. Покачивая головой, он закрывает юноше рот рукой, крепко зажимая. — Глотай, — командует он суровым тоном. Парень отрицательно мотает голвой: он ни за что не сделает этого. Это отвратительно. Подняв бровь, Вонхо убирает руку с волос юноши, чтобы заблокировать его нос, что полностью препятствует его дыханию. Он взмывает руками вверх, чтобы освободиться от ладоней мужчины, чувствует, как воздух исчезает из его лёгких, кружится голова. — Глотай, — снова командует Вонхо. Хотя он говорит спокойно, Чангюн ощущает это, будто он орёт на него. И он сглатывает. У него нет иного выбора. Когда мужчина убеждается, что парень проглотил всё без остатка, он убирает руки, позволяя младшему свободно дышать. Глотка Чангюна загорается, когда он вдыхает. Он много кашляет и всасывает гораздо больше воздуха, чем может позволить место в лёгких, из-за чего заходится кашлем ещё сильнее. — Отныне ты мой, Чангюни, — говорит ему Вонхо. — Я могу делать с тобой всё, что только пожелаю. Вставая со стула, он пробирается к двери, глядя на Чангюна, прежде чем выйти. — Сейчас будь хорошим мальчиком и иди спать. Он делает именно то, что ему говорят. Свернувшись в клубок на жёстком полу, он чувствует, как из его глаз выплескивается больше слёз, и усталость вскоре проглатывает его в сон без сновидений.—
Сказать, что он ожидал поглаживаний по голове и мягкого шёпота: «просыпайся» будет ложью, поэтому Чангюн особо не удивляется, когда получает пинок — не такой грубый, как он думал, ему пропишут — и суровое «вставай», когда он открывает глаза. Находясь немного в сидячем положении, он находит, что всё его тело страдает от боли. Его голова и глотка особенно чувствительны после того, что произошло с ним вчера. К сожалению, сегодняшний день, похоже, тоже не будет очень уж спокойным. — У тебя есть ровно семь минут, чтобы принять душ. Это не голос Вонхо, — первая вещь, которую юноша отмечает про себя. Смотря на владельца голоса, он видит, что это Минхёк и ещё один парень рядом с ним, имени которого он не знает. Минхёк смотрит на свои часы, а после на Чангюна. — Ты потратил тридцать секунд просто таращась на нас. Сейчас у тебя всего шесть минут и тридцать секунд для душа. Пойдешь, наконец? — намекает он, насмешливо приподнимая бровь. Это заставляет Чангюна двигаться. Поспешно он находит ванную — это дверь рядом с той, где он ночевал — и входит. На удивление, внутри полотенце, уже готовое к использованию, а также комплект новой одежды. — Пять минут тридцать секунд, — он слышит Минхёка, оповещающего о времени через дверь. Чангюн никогда не был так быстр в душе прежде. Обычно он любит тратить всё своё время, но теперь не может, зная, что Вонхо не сильно обрадуется его самодеятельности. Когда он заканчивает с душем, он не ощущает себя в целом чистым. Чувство чужого члена всё ещё задерживается в его рту, и это очень не хорошо. Из-за этого на глаза накатывают слёзы, но он не может плакать весь день. Не имея достаточно времени, он не смог вымыть волосы. Почему? Потому что гораздо важнее для него было вытереть высохшую сперму с уголка рта. Это, по крайней мере, сделало его немного более чистым. — Минута, — предупреждает Минхёк громким голосом. Карабкаясь, чтобы влезть в чистую одежду, он начинает считать в голове. Тогда он будет иметь представление о том, сколько времени ему осталось. Когда он выходит из ванной, его разум говорит ему, что ещё около пятнадцати минут, и он действительно надеется, что это правда. Одежда, что сейчас на нём, слишком велика и мешковата для него, но он не жалуется. Это не та ситуация, в которой он имеет право на нытьё. — Ты сделал это, — восклицает Минхёк. Его взгляд говорит Чангюну, что он развлекается. Он не ожидал, что младший сделает это, он знал это. — Сейчас следуй за нами и не пытайся выкинуть чего-нибудь, — подаёт голос человек, имени которого Чангюн не знает. Выкинуть чего-нибудь, думает Чангюн, я был бы мёртв, если бы пытался что-нибудь выкинуть. На самом деле, он находит это забавным. Они реально думают, что он настолько тупой? Не делать ничего было, честно говоря, самой умной вещью в данной ситуации, он вообще не решался ничего попробовать. Прямо сейчас он просто хочет вернуться обратно в бар, слушать поток бредней Сехуна о разных вещах, о которых младший понятия не имеет. Сие было намного лучше этого: идти за людьми, которых он видит первый раз в жизни, в богом забытом месте. Факт того, что он не знал, куда направляется или что с ним произойдёт, пугает его. Они останавливаются перед дверью, что Чангюн знает не как ту, что была вчера. — В этой комнате важные люди, — говорит Минхёк, не смотря на парня. Его голос носит предупреждающий характер. Сглотнув, Чангюн кивает. Мужчина мог бы сказать «Не облажайся», и Чангюн понял бы это, как-то же самое. Кто-то толкает его в плечо. — Просто делай, как тебе говорят, и всё будет хорошо, — говорит ему безымянный человек. Парень отвечает лёгкой улыбкой. Минхёк шлёпает мужчину, что на противоположной стороне, заставляя того посмотреть на него. — Не будь милым с ним, Кихён, — он говорит, но получает только улыбку от другого парня — Кихёна, Чангюн теперь знает его имя. Кихён открывает дверь в комнату, всё ещё не признавая незначительное нытьё Минхёка. Он игнорирует его. — Ах, Чангюни, иди сюда, — зовёт Вонхо, когда замечает юношу в двери. Парень оглядывает комнату. Она похожа на офис. Стол в середине с несколькими креслами вокруг него. Все они сделаны из дорогого сорта дерева. Вонхо сидит в конце стола. Помимо него, здесь ещё четыре человека, которых раньше Чангюн не видел. Мужчина, что провёл его в комнату Вонхо за день до этого, — Хёнвон — прислонился к стене позади своего лидера. Медленными нерешительными шагами Чангюн проходит к тому, кто зовёт его. Их глаза не встречаются друг с другом: парень смотрит в землю, избегая любых зрительных контактов. — Ты не помыл свои волосы. Это наблюдение. Подтверждая его высказывание, Чангюн кивает. Он не уверен, стоит ли ему говорить, так что молчит. — Почему нет? — Не достаточно времени, — шепчет парень, намереваясь сказать это громче, однако боясь показаться грубым. Внимание Вонхо полностью на нём, оставляя незамеченными других в комнате. Словно их вообще здесь нет. Никто из них ничего не говорит об этом. Это значит, что Вонхо наиболее опасный из них. Он самый важный и уважаемый. — Что ты сказал? — спрашивает Вонхо. Это, пожалуй, самый нежный тон его голоса, словно он действительно не услышал в первый раз. — У меня было не достаточно времени, — осторожно повторяет парень. Он ожидает, что старший отчитает его или, по крайней мере, скажет об этом что-нибудь, но он ничего не сделал. Единственное, что он делает, указывает на пол перед тем, как говорить. — Садись. Чангюн делает, как он сказал. Я не собака, думает он. Пол холодный и жёсткий: не самая лучшая вещь для его тела, которое болит со вчерашнего дня. Вдруг рука тянет его за волосы, заставляя младшего шипеть от боли. — Здесь ты всего лишь пёс. По-видимому, он высказал свои мысли вслух, что было самым глупым, что он сделал с тех пор, как был доставлен сюда. — Понял? Он незамедлительно кивает, не желая ничего так, как чтобы рука исчезла с его волос. Кожа головы очень чувствительна от вчерашних захватов и дёрганий. Вообще, это смешно. Он с одними из самых опасных людей Кореи, но всё, что они делают, — это жёстко хватают и стягивают его волосы. Кусая губу, дабы не смеяться, он смотрит на Хёнвона, который наблюдает за ним, вероятно, просто ожидая, когда он скажет что-то глупое или сделает что-нибудь не так. — Будь хорошим мальчиком и молчи, пока взрослые разговаривают, — говорит Вонхо, ослабляя хватку на волосах парня. Рука остаётся и играет с его чёрными прядями. Чангюн закрывает глаза и наслаждается маленьким актом ласки, никогда не зная, когда чужие движения станут грубыми. По какой-то причине, он абсолютно уверен, что мужчина не имеет ничего против, чтобы делать что-то перед другими. Для себя Чангюн просто остаётся полностью неподвижным, позволяя старшему делать всё, что он хочет, с его волосами. — Где ты нашёл его, Хосок? — спрашивает один из мужчин вокруг стола. — Я мог бы использовать его и для себя, — он смеется. Слова мужчины сильно бьют по парню. Он всего лишь вещь для них. Он просто объект для удовлетворения их прихотей. Это ранит его гордость. Сильно. При других обстоятельствах он бы заорал на мужчину, пытаясь восстановить утраченную гордость. Теперь же всё было по-другому. Действительно по-другому. — В каком-то смысле, он пришёл сам, — бормочет Вонхо, прежде чем вернуться к своему деловому разговору. Его рука никогда не покидает волосы Чангюна. Ни на секунду.—
Удивительно, но с тех пор всё идёт хорошо. Вонхо продолжает играться с его волосами, и это, в приципе, довольно приятно. Достаточно, чтобы его глаза закрывались, а он полностью наслаждался процессом. В какой-то момент старший дал еду, которую его желудок жаждал с тех пор, как он проснулся, — только хлеб, но это всё ещё еда, и он заканчивает жевать, не жалуясь, насколько сухо это без какого-либо питья. Все в порядке. До тех пор, пока дверь в комнату не открывается, с хлопком соприкасаясь со стеной, шокируя их всех. Входят Чжухон и Шону, таща за собой борющееся тело. Никто из них, кажется, не беспокоится о том, с какой силой человек, которого они тянут, сопротивляется. Именно тогда Чангюн признаёт парня. Длинные худые конечности выдают его. Это Сехун. — Сехун! — он кричит, когда его друга бросают на пол, и всё, чего он хочет, — подбежать к нему, но Чангюн не может из-за руки в его волосах, затягивающей хватку. Это чёткое предупреждение, и он это знает. Вонхо смотрит на Чжухона любопытным взглядом, желая узнать наверняка, почему это важно настолько, чтобы прервать их встречу. — Он вынюхивал, — ответил мужчина. — Вероятно, искал его. Пальца, которым он указал в направлении Чангюна, достаточно, чтобы ком встал поперёк горла юноши, тихая дрожь сбежала по его позвоночнику. — Просто убейте его, — приказывает им Вонхо, безынтересно пожимая плечами. Чангюн застывает. Его глаза встречаются с глазами друга, и он знает, что не может просто позволить ему умереть. Он не может просто позволить единственному человеку, которого он может называть другом, умереть на его глазах. Не зная, что заставляет его делать это, он поднимает одну руку, чтобы встретиться с той, что в его волосах. Вероятно, потрясённый действием, старший ослабляет хватку и позволяет ему взять ладонь. Скрывая неуверенность и страх, которые чувствует младший, он подносит руку ко рту и начинает лизать длинные пальцы. Ожидая, что у них будет какой-то вкус, он удивляется, когда находит, что они совершенно безвкусные. — Что ты пытаешься сделать? — спрашивает Вонхо. Его слова скрывают изумлённый тон, но он старается не показывать этого. — Не убивай его, — отвечает он, переходя непосредственно к источнику его поведения. Усмехаясь, мужчина вытягивает руку из ладони младшего и смотрит на него. — Что ты можешь сделать для меня взамен? Без тени стеснения, Чангюн говорит то, что он никогда не ожидал, что может сказать. — Я буду твоим псом. Это короткое предложение, но парень вложил всю свою уверенность в него одно, и по какой-то причине он продолжает. — Делай со мной, что захочешь. Я сделаю всё, что ты скажешь мне сделать. Улыбка на лице мужчины отражает его решение. Этого достаточно, чтобы спасти жизнь, Чангюн знает это, и это то, что делает его неспособным жаловаться и сопротивляться, когда Вонхо нагибает его над столом. Взор блуждает по комнате, он видит голодные взгляды на лицах мужчин, с которыми разговаривал Вонхо. Все они кусают губы в попытках сдерживать любые звуки, что их голоса издают внутри. Сехун пялится на него огромными глазами. Они никогда не были близки, но Чангюну всё равно. Он должен защитить своего друга. Закрыв глаза, Чангюн входит в мир своих собственных мыслей. Это то, что он всегда делал, когда подвергался битью ещё ребёнком. Это притупляет его чувства, отвлекая от вещей, происходящих в реальном мире. Едва уловив момент, когда Вонхо толкает первый палец через кольцо мышцы, он не замечает и следующий. Только, когда мужчина обосновывается внутри него, он приказывает открыть глаза, как Чангюн и делает. Дерево стола ударяется о живот каждый раз, когда старший толкается в него. Это больно, но, в очередной раз войдя в вагон собственных мыслей, он едва что-то замечает. Не так уж это и плохо, говорит он себе, на самом деле не веря своим же словам.—
Ему нравится это. Ему действительно это нравится, говорит себе Чангюн, сидя на одном из стульев в баре. Несмотря на боль, — долбанный Вонхо не может остановиться, когда уже начал — он чувствует, что каждый раз, делая шаг, ему становится лучше, на самом деле. Звук музыки, проходящей через динамики, успокаивает его, заставляя улыбаться странным образом. Прошло много времени с тех пор, как он был здесь, и с тех пор, как чувствовал себя вот так, — два месяца, вообще-то. — Ты, наконец, должен выйти? Это Сехун. Они не совсем друзья, но старший — единственный, кого Чангюн может держать к себе настолько близко. Они заботятся друг о друге и разговаривают иногда. Это то, что делают друзья, ведь так? Он смеется над этим и вскоре коротко кивает. — Минхёк у двери, — говорит он. — Вонхо боится, что я убегу. Вообще, это смешно. Они все боятся, что он сбежит, но он всего лишь игрушка для траханья — ничего особенного. Честно говоря, он не понимает, почему они все так помешаны на его возвращении. Хотя это нормально. Ему всё равно некуда бежать. Нет такого места, в котором ждали бы, когда он вернётся. — Как ты? — Сехун спрашивает робко, не совсем уверенный, что юноша здесь, в одной с ним реальности, чтобы услышать вопрос. Пожимая плечами, Чангюн берёт стакан воды, — Вонхо не нравится, когда он пьёт — что предлагает ему бармен. — Я в порядке, — говорит он, делая глоток. — Минхёк довольно строг ко мне, но всё в порядке. Это не так плохо. Он не больше, чем собака, но он получает еду и место для отдыха. В конце концов, собака — лучший друг человека.