surprise

Миюки ерошит слегка влажные после ванны волосы и тяжело вздыхает. Окидывает безразличным (как ему самому кажется) взглядом бейсбольное поле, где сейчас один бейсбольный придурок соревнуется в беге с другим бейсбольным придурком, и невольно про себя улыбается. И как у них сил-то хватает при такой погоде? Казуя устало плюхается на скамейку и с блаженным видом выпивает сразу полбутылки холодной воды. На улице в полном цвету распускается жаркий летний вечер, густо-зеленые ветви деревьев тихо покачиваются на легком ветерке, а ярко-голубое небо понемногу багровеет, принося с собой некое умиротворение. Очередной день подходит к своему завершению, солнце отчаянно отбрасывает последние лучи на землю, разукрашивая реальность в огненно-золотистый, а дневная жара понемногу спадает, уступая место свежей вечерней прохладе. Сухой и горячий воздух, все еще не успевший остыть после жаркого дня, обжигает горло и ноздри острыми осколками, впитывается в кожу влажными солоноватыми каплями, вынуждая Миюки постоянно протирать лицо и шею полотенцем. Ну что за ад на земле-то?! Савамура на пару с Фуруей пробегают уже черт знает какой круг, и всего лишь наблюдая за ними Казуя устает еще сильнее.  — Эй, Савамура, Фуруя, хватит уже. Еще немного побегаете и мне придется отскребать вас от земли, так как вы просто-напросто расплавитесь из-за этой жары.  — И ничего мы не расплавимся, Миюки Казуя! — недовольно орет Эйдзюн в ответ, приостанавливаясь возле скамейки и вытирая краешком футболки влажное от пота лицо. — У нас еще куча сил и энергии!  — Ага, куча сил, а как же, — ухмыляется тот, обводя внимательным взглядом абсолютно иссохшего и измученного Фурую. — Кое-кто сейчас в обморок шлепнется от переутомления, куча сил у вас… Перестань геройствовать, Савамура, сейчас это ни к чему. Ноги в руки и бегом в ванную.  — Но…  — Бегом я сказал, иначе неделю ваши подачи ловить не буду.  — Сволочь ты, Миюки Казуя, — обижено бормочет Эйдзюн, но все же послушно уходит с поля, таща за собой практически уснувшего Фурую.  — Спасибо, мне приятно. Какой милый кохай.  — Это не комплимент! — Савамура резко разворачивается, сверля уж слишком довольного кетчера раздраженным взглядом.  — Идите уже, а не то голодными останетесь, — Казуя легко потягивается и проводит ладонью по волосам, зачесывая их назад, и ловит на себе завороженный взгляд Савамуры. — Чего застыли? Идите говорю.  — А-ага, — парень нервно встряхивает головой и практически бежит в сторону ванной. Что это сейчас было? Почему на секунду (на целую секунду!) ему показалось, что Дьявол-Из-Ада-Миюки-Казуя сексуальный?! Чертова жара — это она виновата, — уверяет себя Эйдзюн, все еще не в силах выкинуть из головы злосчастную картинку. — Перегрелся, наверное, раз такой бред в голову лезет».

***

Миюки пытается углубиться в изучение формул, но в голове абсолютно пусто. Ну как пусто — кроме воспоминаний о странном взгляде Савамуры, который Казуя успел заметить всего на секунду. Он вздыхает и переводит взгляд на стену: на него так смотрели девчонки, когда у них был общий для всего класса урок в бассейне, и он щеголял перед ними в одних плавках. Нехорошо это, но… интригует, что ли. Миюки устало бросает ручку на стол и закрывает учебник: навряд ли он сегодня много выучит с такими мыслями. Сердце колотится быстрее обычного, в груди теплеет, и это тепло стремительно распространяется по телу, больно колет интересом и нетерпением. А в голове один Савамура и его чертов взгляд. Нет, так не пойдет. Казуя еще раз хорошенько протирается полотенцем, чтобы стереть жутко досаждающий пот с кожи, и решительно направляется в пятую комнату. Ну так, просто для успокоения. Когда он все-таки добирается туда, в комнате обнаруживается только Савамура, который испуганно подскакивает при виде Казуи. А вот это уже интересно…  — Бакамура, ты один? Куда Курамочи делся?  — К-курамочи-семпай у старшего брата. Сказал, что будет до ночи играть с ним, так как завтра выходной, — тихо и едва разборчиво бормочет Эйдзюн, отворачиваясь, и закрывает лицо очередной седзе мангой.  — Вот как. А Маско-семпай?  — Домой уехал, — еще тише буркает себе под нос питчер.  — Эй, ты чего такой неприветливый? — Миюки фирменно ухмыляется и все же заходит в комнату, незаметно закрывая дверь на замок. Если никого лишнего нет, можно и поиграть маленько.  — Т-ты чего зашел?! Я же сказал, что никого нет! — Савамура мгновенно вскакивает и забивается в угол, загнанно смотря на ухмыляющегося Казую.  — А может я к тебе пришел? — Миюки откровенно забавляется. Эйзюн зажимается в тугой комок и смотрит на него, как провинившийся щенок, который прекрасно осознает свою вину и готовится к наказанию. — Почему ты такой дерганный? Неужели я такой страшный?  — Н-нет, я абсолютно спокоен, не выдумывай, — Савамура слишком резко поднимается с пола и пытается стойко выдержать испытующий взгляд кетчера, но вскоре густо краснеет и закрывает лицо руками. Казуя подходит впритык, внимательно наблюдая за кохаем. Да, Савамура невероятно милый, и этим можно было бы вполне довольствоваться, но он не хочет. Ему нужен тот самый раздевающий догола взгляд, который на целый вечер лишил его покоя.  — Савамура, посмотри на меня, — Миюки не двигается, не пытается оторвать его руки от лица, просто шумно дышит в ухо, и ждет.  — Миюки Казуя — ты самое большое козлище в этом мире, — глухо бормочет Эйдзюн, сквозь пальцы.  — Да ты что? Спасибо-спасибо, столько комплиментов от тебя за сегодня…  — Да не комплимент это! — только и успевает воскликнуть парень, как видит победный взгляд Казуи и чувствует легкое, едва ощутимое прикосновение к своим губам. Они смотрят друг другу в глаза, все еще не отрывая губ, и Эйдзюн чувствует, как внутри что-то глухо переворачивается, дребезжит, и с огромной скоростью летит вниз, обдавая внутренности сильным жаром.  — Это, конечно, не то, что я ожидал, но так тоже сойдет. Мне нравится, — Миюки медленно отодвигается, насмешливо наблюдая из-под ресниц за шокированным кохаем. — На сегодня с тебя хватит потрясений, но вот завтра можем продолжить, — со смешком добавляет он и выходит за дверь. Несколько секунд стоит гулкая, напряженная тишина, которая резко взрывается под возмущенными воплями пришедшего в себя Савамуры. Миюки удовлетворенно запирается в своей комнате и вновь садится за математику: замешательство рассеялось, эмоции немного улеглись, теперь можно сосредоточиться и поучиться. А с Савамурой разберется завтра, ведь он так и не получил желаемого, а отвертеться от Миюки Казуи, который твердо для себя что-то решил невозможно.