Поцелуй

– Машешь своим ножиком, хотя знаешь, что тебе не выиграть. Все-таки норовишь сдохнуть. Будь по-твоему, убью. Скрип кожи, и железные пальцы сжимаются еще сильнее. Перед глазами все плывет, и единственное, что я вижу четко – это его бледное лицо. Садист. В глазах нездоровый блеск, и жесткая ухмылка искажает его губы. Внутри все полыхает от недостатка кислорода. Невыносимо. – Просто… при… Кха… Прикончи… Подается вперед и оказывается совсем близко. Говорит медленно, полушепотом, едва касаясь губами мочки моего уха: – Не сломился, пусть и ударил мордой в грязь? Собака должна знать свое место и скулить. Плачь, умоляй о пощаде, и, может быть, тогда я не убью тебя. – Ни… Аха-а… Никогда. Хватка чуть слабеет, и я судорожно вдыхаю такой сладкий воздух. Ненавижу. Ненавижу мразь, которая думает, что выше меня. – Занимательные у тебя глаза, но это не делает тебя лучше мусора вокруг. – Люди – не мусор! – Мусор, бесполезная дрянь. Неужели?! Нет, быть того не может. Наверное, недостаток кислорода. Что еще могло спровоцировать столь безумную догадку? Дышать совсем нечем. Ну, что ж… Ва-банк, Шики, ты меня вынудил. – Все… Все вокруг тебя… мусор? – Да. – И так было всегда? В алых глазах мелькает интерес, и он позволяет мне дышать. Не отпускает совсем, нет, но хватка слабеет. – Продолжай. Пару секунд просто дышу. Что ж, ты сам начал это, Акира. Подаюсь вперед и выдыхаю ему прямо в лицо: – Сколько тебе лет, Шики? Двадцать? Тридцать?! Ты когда-нибудь трахался? О да! Ради такого выражения лица и умереть не жалко. Нельзя упускать такой момент, валить отсюда надо, но… Неужели правда? Быстро, пока он не успел опомниться, скидываю его руки с горла, а самого его впечатываю в стену. Прижимаюсь всем телом и шепчу тихо-тихо на покрасневшее ухо: – Ну конечно. Мусор. Ты же никогда не опустишься до уровня мусора?! Ладонь ложится на его пах, сжимает. – Никогда не позволишь мусору коснуться себя?! С трудом узнаю собственный голос: низкий, хриплый и… Возбужденный?! Пальцы скользят выше, к пряжке ремня, расстегиваю ее и тяну язычок молнии вниз. Но вот в глаза ему смотреть боюсь: очнется от своего коматозного оцепенения – и мне крышка. Поэтому левая ладонь ложится на его затылок и наклоняет вниз, прижимает лицом к моему плечу. – Ты же не позволишь мусору смотреть на такого тебя? Ответа я и не жду, но так хочется смутить тебя еще больше. Наказать за мое унижение. И поэтому ладонь накрывает его плоть, гладит ее, скользит… Уже завелся? – Скажи, а шлюхи у тебя были? Конечно, нет. Они же тоже грязь. – Тон откровенно издевательский, но он молчит. Вижу только часть его скулы, почти такую же красную, как и глаза. Больно впиваюсь пальцами в волосы и сильно сжимаю ТАМ. – А как ты сам это делаешь? Расскажи мне, Шики… Ласкаю его медленно, глажу по всей длине и изредка, на пару секунд, задерживаюсь на головке. Молчит, только его дыхание прижигает мне шею. Такой сильный, беспощадный. Ловлю себя на мысли, что хочу не столько унизить, сколько поиметь его. Стон… Нет, даже отголосок. Черт. Пальцы двигаются в рваном ритме, совсем не нежно, резко, грубо. Дергается, конвульсивно сжимает мое предплечье… На пальцах горячие капли. Так и стоит, не поднимая головы. Как, должно быть, унизительно. Но я не позволю тебе насладиться этим позором в одиночку. Рывком заставляю поднять лицо и просто любуюсь болезненным румянцем на бледной коже, лихорадочным блеском глаз и прокушенной губой. Медленно, не разрывая зрительного контакта, касаюсь губами испачканных пальцев, провожу языком, слизывая сперму, и пачкаю подбородок. Зрачки в алых глазах расширяются еще больше. Нравится? Тянусь к его губам, отворачивается. Ну уж нет, хороший мой, сегодня с тобой играю я. Грубо хватаю за подбородок и поворачиваю к себе. Пытаюсь поцеловать, но он плотно сжимает губы. – Тш… Ты просто прелесть, ночной кошмар Тошимы. Целоваться не так страшно, как убивать, Шики. Будь умницей, открой рот. Подчиняется неохотно, но все-таки разжимает губы. Медленно провожу языком по нижней, втягиваю ее в рот, посасываю. Слизываю выступающие капельки крови. Каково это? Чувствовать вкус собственной спермы на языке? Прижимаюсь своими губами к его и кончиком языка раздвигаю их, протискиваюсь внутрь горячего рта, провожу по ровным краям зубов и цепляю его язык. Не отвечает. Злюсь и больно кусаю его. Толкаюсь языком вперед, пытаюсь проникнуть как можно глубже, попробовать его всего. Бесполезно. Меняю тактику: теперь ласкаюсь, прижимаюсь всем телом, втискиваю свое бедро между его ногами, вылизываю его рот. Отвечает. Неумело, робко, но все же отвечает. Таким и должен быть у такого, как ты, первый поцелуй: с привкусом спермы и крови. Отстраняюсь и вытираю ладонь об его плащ. Отворачиваюсь и ухожу. Перешагиваю через разбитую раму, замираю на мгновение. – Поправляйся. Тогда и поиграем снова.