Всё тайное

Кайло Рен имеет право на гнев. Гнев – самая искренняя эмоция. Это то, что он может себе позволить без ограничений. Молодость. Это благо или порок? Ненавидеть себя за неподготовленность или хвалить за ранние способности? Он настолько увяз в этой бесконечной войне, что никогда не знал девушки. Да и знать не хотел. Не было и дня, чтобы в нём не кипела жгучая кровь, словно имея собственный разум. Она была тем, что делает его им самим. Она всегда требовала выхода. Каждую ночь. Настойчиво, неотвратимо напомнит о себе под струями горячего душа. В постели. Внезапно – при просмотре отчётов перед сном. И он никогда ей не отказывает, как и гневу. Завершение дарит короткие минуты звонкой, абсолютной тишины в голове. Полной пустоты, спокойствия далеких погасших звезд. Мгновения сладкого равновесия и единения, не достижимого иначе никаким другим способом. Ему не нужно было ничего извне. Никаких пошлых вещей. Когда сквозь тебя проходит энергия целой галактики, не думаешь о таком. Всё исчезает, даже человек по имени Кайло Рен. Поэтому когда он вытягивается на белоснежных простынях и чувствует, как член сам собой тяжелеет, он всего лишь закрывает глаза и обхватывает быстро твердеющий ствол. Под веками разливается чёрный космос, наполняясь блаженством, что родом из глубин, неведомых сознанию. Оно такое же сильное и древнее, как пылающие поверхности гибельных квазаров. Щёлкают замки и закрываются все каналы связи. Время замирает. Сначала неторопливые движения рук. Податливая, нежная, перевитая венами кожа на члене скользит вниз и вверх. Вторая ладонь массирует, ласкает мошонку, перекатывая крупные яйца, то оттягивая, то загоняя вверх. Его терпения хватает ненадолго, дыхание из ровного становиться более частым и глубоким, а первая порция смазки пачкает пальцы. По груди прокатываются мурашки, заставляя соски вставать и твердеть. Жар наполняет тело, тонкое одеяло сбрасывается на пол. Он крайне редко спит в белье. Вот и сегодня он совершенно голый под рассеянным, мягким светом ночных ламп. И своих рук становится категорически мало. Как дракон, в нём просыпается желание, которое гнездится в совсем иной – во внутренней его части. И в этом он тоже не собирается себе отказывать. Легче легкого из распахнувшейся секции стены подозвать продолговатый предмет телесного цвета. Чуть подрагивающими пальцами побыстрее выставить нужные настройки и, спрыгнув с кровати, прикрепить устройство к полу в удобной близости от неё. Одно прикосновение – и по силиконовой поверхности внушительного члена, максимально похожего на человеческий, проходит вибрация, а из крохотных пор выступает прозрачный гель. Игрушка очень быстро нагревается до нужной температуры. Идеально. Он облизывает пересохшие губы и становится на колени. Тому, кто вздумает ему сейчас помешать, он в ту же секунду вырвет из шеи кадык и оставит умирать, не испытывая ни малейшей жалости. Тёплая влажная головка кружит вокруг ануса, размазывая гель, дразня и распаляя ещё больше. Почувствовав, что готов принять её, он медленно опускается вниз, прогнувшись в спине, прикрыв веки и подняв лицо к потолку. Член заходит неглубоко, только самой верхней частью. Удовольствие необходимо растягивать как можно дольше, и к нему надо привыкать. Сперва пробная, маленькая амплитуда, почти соскальзывая с края… Он облизывает кончики пальцев и притрагивается к соскам. Обвести по кругу, потереть, ущипнуть и снова сменить грубость на ласку. Дать отдых, а потом - терзать и выкручивать, сжимать и тянуть, или, наоборот, вдавливать в грудную мышцу, ощущая, как по телу пробегают молнии блаженства. И так хотелось почувствовать вставшими растревоженными, набухшими сосками чей-нибудь прохладный язык, любопытные губы, осторожные укусы… Но он никого к себе не подпустит. Высокочастотная вибрация словно сама прокладывает себе путь, расслабляет сфинктер, наполняет тело от кончиков пальцев до корней волос удовольствием, смешанным с тупой горячей болью. Вибратор погружается уже более чем наполовину, снаружи остаётся лишь его самое толстое место и крепление, залитое смазкой. Сосков уже недостаточно. Возбуждённый член дёргается вверх от каждого проникновения. Крепко сжать мошонку, а другой рукой пройтись вдоль налитого ствола, остановившись на раскалённой гладкой головке, размазать тягучие капли и рвано выдохнуть. Согнуть колени, последний толчок – и он чувствует, что вибратор наконец весь внутри, а трепещущий сфинктер растянут до предела. На висках и лбу обильно выступает пот. Капли смазки падают на гладкий чёрный пол. Он хочет. Безумно хочет завершить прямо сейчас... Ещё не время. Надо продолжать двигаться. Вверх, вытаскивая вибратор почти до конца, и обратно - глубже, ещё глубже! Бедра дрожат всё сильнее, а дыхание перехватывает. Разве он виноват, что его тело такое? Кто вообще виноват? Скрыть головку крайней плотью, и снова – к себе, до предела, всё резче и резче, жадно наглаживать уретру и уздечку, не переставая двигаться и плавиться от мощных вибраций. И тут он наконец находит нужный угол. Или позволяет себе найти его. Потому что иногда кажется, что от столь запредельный ощущений его когда-нибудь просто взорвёт, сожжёт, и он развеется по ветру. Он насаживается, а разливающиеся волны вибрации и толчки приходятся точно на простату. Совершенно не хватает воздуха, а под горячими веками сама собой вскипает влага. Так ярко, что совершенно невозможно контролировать ничего из своих реакций, звуков и вздохов, шипений и стонов. Взгляд застилают налипшие на лоб волосы, но он и так чаще закрывает глаза. Пот выступает по всему телу, стекает по изогнутому желобку вдоль позвоночника. Закусить губу, вцепиться в неё зубами, чтобы держаться ещё немного и не… Но удержаться невозможно. Ускоряются и ладони, и рваные движения вибратора. Он кончает на глубоком выдохе, запрокидывая голову назад. Сперма выстреливает далеко вперёд, но он, зажмурившись и сжавшись, этого не видит. Нервы перекручивает череда невыносимо сладких пульсаций, продирающих по телу бешеными разрядами. Он никогда не знал, сколько их будет. Сегодня – много. Когда оргазм слегка отступает, его встречает тишина. Звон бесконечной тишины космоса от одного его края до другого. А когда самый невыносимый пик наслаждения сменяется ровным плато, Кайло Рен сквозь грохочущие удары сердца и гул крови слышит отчётливое, явное, мощное эхо собственного оргазма на той стороне галактики. Нет, это чужой - почти синхронный, не менее острый и всеобъемлющий, но являющийся… словно следствием его собственного, отзвуком, причиной, не самостоятельным физическим чувством. Что это означает? Тогда он сосредотачивается, отринув расслабленное марево, вслушивается тщательнее, напрягая токи силы в себе, стремясь туда за пониманием. И… понимает. Так вот почему сегодня было немного… лучше? Приятнее? Вряд ли она хотела подглядывать, а он был слишком занят, чтобы обратить внимание... Поздно сожалеть, да и надо ли? Где бы она ни была, сейчас ей тоже хорошо. Он не замечает в своей душе стыда или гнева. И хоть она тоже поняла, что была обнаружена - на той стороне тоже нет стыда и смущения. Это какое-то странное равновесие, молчаливый сговор поверх всех противоречий, которому нет объяснения. И нечего объяснять. И некому. Никто не против. Сейчас есть лишь двое людей, выравнивающие дыхание в чёрной пустоте вечной Вселенной. Та, кто может управлять своим полётом, и тот, кто не в силах это сделать. Что хорошо? Что плохо? Теперь уже никто не скажет. Когда в тишине проявляются первые робкие признаки реальности, Кайло Рен встаёт во весь рост. Ноги до сих пор подрагивают, но он не уверен, что это заметно. Далеко брызнувшая сперма контрастирует с полом, по задней части бедра сползает прозрачная капля геля. Ему нечего стесняться своей наготы. Он отлично знает, как выглядит для неё. Он ловит её взгляд – через всё время и пространство – как будто она в нескольких шагах от него, и произносит с едва заметной улыбкой: - Я расценю это как комплимент, Рей.