Absorbed by the darkness

— За что мне это, Господи, за что? Всё походило на страшный сон. И сквозь закрытое окно Слышен ветра горький стон — Куда ты, отец? — спросила заспанная девушка, лениво потирая глаза. В маленькой охотничьей стоял высокий мужчина, одетый в вотолу*, чёрные штаны и охотничьи сапоги. Он разбирал и чистил своё охотничье ружьё, снаряжая его серебряными пулями, что были разложены рядом. — Юи, девочка моя, — мужчина обернулся к дочери, всё ещё держа в руках оружие, — Подойди ко мне. Девушка поправила белую сорочку, сделанную из волокон льна. Завивающиеся волосы цвета пшеницы спадали чуть ниже плеч, а глаза выглядели заспанными. Медленно пройдя к отцу, она встала напротив него. — Юи, я ухожу, — твёрдым голосом произнёс отец, — Навсегда. — Что? — широко распахнув веки, удивлённо спросила Юи, смотря на отца. Переволновавшись, она ляпнула что-то нелепое — Я с тобой! — Нет, Юи, я ухожу. Один, — повесив ружьё на плечо, мужчина пошёл к двери, стараясь не смотреть на дочь. — Но почему? — в гранатовых глазах девушки встали слёзы, — Почему ты оставляешь меня одну? — Так надо, — с болью отрезал старый охотник, — Прости. Утирая слёзы тыльной стороной ладони и размазывая их по щеках, Юи старалась не плакать. Она старалась быть сильной перед отцом. В последний раз, когда видит его. Охотник подошёл к дочери и поцеловал её в лоб и уж хотел её обнять, как девушка оттолкнула его. — Не плачь, милая. Ты теперь хозяйка в доме. — он потрепал её по белокурым волосам, — Будь хорошей девочкой.

Воспоминание

— Я ухожу на охоту, Юи, — говорил отец, трепя маленькую девочку по волосам, — Будь хорошей девочкой

***

От невинного детского воспоминания девчушка ещё сильнее зарыдала и оттолкнула отца, зажавшись в угол. — Я буду скучать, Юи, — тихо и с грустью произнёс мужчина и поспешил покинуть дом, но перед этим оставил серебряный крест с рубином в центре, на столе, — Не забывай обо мне. Дверь захлопнулась, а торопливые шаги отца по деревянным ступенькам всё удалялись и удалялись, вскоре совсем стихли. Юи позволила себе быть слабой. Она рыдала во весь голос, не жалея ни слёз, ни голоса. Девушка обняла себя за колени, пряча лицо в образовавшемся круге, из-за чего рыдания были приглушены, как будто звук доносился из кастрюли. Юи повторяла себе одну и ту же фразу. — Я осталась одна... Я осталась одна... Сначала мать, потом отец... За что? За что мне это? — Повторяя одну и туже фразу, мне становилось грустно и больно Хотелось крикнуть:"Кто-нибудь, спасите меня!" Но никто не услышит и не поможет Если в горле застряли слова

***

Проплакав всю ночь, девушка почти не спала, лишь дремала, окунаясь в воспоминания, что приносили ещё более жгучую душевную боль. На утро Юи чувствовала себя, будто прошла все круги ада несколько раз. Голова гудела и болела, заставляя Комори чувствовать дискомфорт, всё тело ломило, а горло терзала острая боль, из-за этого голос девушки был сиплым. Поднявшись с постели, Юи раздвинула шторы, и яркий солнечный свет ослепил её, освещая просторную спальню девчушки. Раздражённо выдохнув, дочь охотника пошла на маленькую кухоньку готовить для себя завтрак. Только для себя. Девушка привыкла готовить на двоих так, как отец с утра был дома, а ближе к вечеру уходил на охоту и не ужинал. Она даже пыталась вручить ему ужин с собой, но тот категорически отказывался. А сейчас он ушёл. И, как сказал, больше не вернётся — За что ты так со мной, отец? — шёпотом, с грустью прошептала Юи. Яичница в сковородке зашипела, и масло ошпарило руку девушки, что вырвало её из мыслей и сорвало рваный вздох с уст Комори. — Чёрт, — ругнулась она, накрывая сковороду крышкой. В воздухе витал аромат жареного бекона, что вызывал аппетит у девушки, так что мысленно она подгоняла яичницу готовится быстрее. И, слава Богу, ей не пришлось долго ждать. Завтрак был готов через каких-то жалких пару минут. Приступив к трапезе, Юи не зацикливалась ни на чём, что и привело к ожогу языка. — Чёрт! — вскрикнула она, отбрасывая горячий кусочек и хватаясь за горло, которое отдало болью, — " Почему мне так не везёт?" В дверь постучали. Тихо ругнувшись, Комори пошла открывать , позабыв о приличиях и о том, что она до сих пор в одной сорочке. На пороге появились двое мужчин-священников, в длинной чёрной ризе, с золотым крестом на шее. — Комори Юи? — басом спросил один из них. — Да, а что? — сипло спросила девушка. — Вы должны пройти с нами.