Он никогда не любил воевать

Я никогда не любил убивать, но иначе не мог. Я никогда не любил убивать, но иначе не мог. Зима. Из трубы небольшой хижины поднимается дымок. Высокая женщина идёт к дому со связкой дров, а возле неё бегут трое мальчишек лет пяти. Один из них, с ярко-голубыми глазами и взъерошенной светлой шевелюрой, запустил снежок в того, что шёл немного впереди. - Бер! Я хочу играть! - его голос был звонкий и громкий. Подвергшийся атаке мальчуган обернулся. Бер был чем-то похож на окликнувшего его мальчика, но его волосы были немного светлее и короче, а глаза - красивого голубовато-зелёного, почти бирюзового цвета. На его лице появилась улыбка, и Бер запустил снежком в ответ. Третий, с забавной завитушкой в волосах и сиреневыми глазами, тяжело вздохнул, глядя на резвящихся в снегу мальчишек как на двух идиотов. - Херник! Кетиль! Бервальд! Пора обедать! - сильный голос женщины, которая, предположительно, являлась их матерью, заставил мальчиков прекратить возню и побеждать к дому, на ходу отряхиваясь от снега. Ничто не предвещало беды. И ты на годы и века, забудешь вкус, и цвет, И запах того, что есть в переплетениях дня. Скандия была воинственной женщиной. Суровый климат не мог обеспечить её народ всем необходимым без каких-либо поступлений извне, и именно она положила начало тем самым набегам, в которых потом прославились её сыновья. Сначала она участвовала в них одна, ведя в бой викингов, но однажды она решила, что её наследникам уже пора учиться искусству войны на практике. Дания был в восхищении, Норвегия отнёсся к этому со смесью равнодушия и скепсиса. Что же касается Швеции, то главной его эмоцией было любопытство. Его интересовала не столько битва, сколько новые, невиданные им прежде земли. Он не хотел битв. Он хотел тех приключений, о которых сейчас пишут в книгах о путешественниках. Но все было иначе. Уже через несколько дней они вступили в первую битву. Швеции на вид было лет десять, не больше, но он уже мастерски орудовал мечом. Но... Бервальд застыл как вкопанный, выронив меч. На его лице выражалась смесь ужаса, смятения, душевной боли. Он с ужасом смотрел на алую кровь... Человеческую кровь. Он. Убил. Человека. В тот день он в первый и последний раз сбежал с поля боя вот так... Не почувствовав поражение, не избрав благоразумное отступление. Он бежал, потому что испугался смерти. Не своей смерти, а той, что нес в этой битве собственными руками. Он плакал. Его разум был словно в тумане, только слышались приглашённые стоны: "Нет... Нет... Я не хочу убивать... Пожалуйста, не надо..." Именно таким его нашла Скандия. Но доброго слова от матери Швеция так и не получил. Он не помнил, что именно сказала ему мать, но в его мозг словно острым куском льда вонзилась одна мысль. Он слаб. Он недостоин быть воином. Он вообще недостоин быть страной. Тогда в душе Бервальда словно что-то сломалось. Он перестал плакать. Боль ушла. Но вместе с ней ушло все. Радость, горе, все эмоции. Его сердце словно в один момент стало куском льда. И больше он ничего не чувствовал. Но ты - хозяин воды и травы, Ты не коснешься моей головы, А я взлечу в опереньи совы, Не видя границ. Шли годы. Скандия погибла в бою. Однако Швеция все равно не был полностью свободной страной. Через несколько столетий он оказался в составе Кальмарской унии. Дания, который прежде был другом и братом, теперь стал господином. И это явно не пошло на пользу тому, кто и прежде отличался взбалмошностью, а теперь и вовсе вел себя как несвергаемый властелин мира. Но почему-то Бервальд терпел это. Может, это был логический рассчет, Швеция всегда лучше ориентировался в логических умозаключениях, чем в понимании человеческих чувств, даже до того рокового дня. А может, просто потому, что он не мог решиться признаться даже самому себе, что хочет ударить брата в солнечное сплетение. Так длилось до того момента, пока он не встретил Финляндию. Ты спишь и видишь меня во сне, я для тебя - лишь тень на стене. Настало время выйти вовне, Так выходи на порог. Впервые за долгие годы в душе Швеции что-то зашевелилось. Тот день не лишил его чувств полностью, но до этого момента его сердце испытывало лишь боль. А сейчас... В нем вновь появилось какое-то тепло. Поначалу Бер принял Тино за девушку, но правда совершенно не изменила того теплого чувства, которое финн пробудил в его сердце. И, кто его знает... Может, именно это заставило Швецию очнуться и понять, что он больше не может терпеть беспредел, устраиваемый Данией. Вспомнить, что у него тоже есть честь и гордость. Вспомнить, что значит любить и сочувствовать. И он сбежал. Просто собрал свои вещи и выбрался ночью из дома, прихватив с собой Финляндию. И мне нисколько тебя не жаль, В моей крови закипает сталь. В моей душе скалят зубы страсть и порок, А боль танцует стаей пестрых сорок. Я никогда не любил воскресать, но иначе не мог. Пробуждение было слишком резким. Вся боль, которая накопилась за эти годы, навалилась на вновь живое сердце со всей силой, которая сдеривалась веками. И это снова помутило ему рассудок. Швеция воскрес, чтобы стать маньяком, от чьего имени будет дрожать вся Европа. Он все ещё сохранял способность мыслить логически, и это только усиливало его устрашающую репутацию благодаря его изобретательости и способностям стратега, однако его сердце горело пламенем, которое заставляло его буквально против воли вновь и вновь бросаться в бой. Просто для того, чтобы это пламя не сожгло его изнутри. Когда зеленым глаза горят и зеркала источают яд Я десять улиц составлю в ряд, идя за тобой. Так было до того поражения под Полтавой. Страна всегда чувствует боль своих солдат, погибших в битве, но в тот день боль была необычайно сильной. И это снова заставило Бервальда очнуться ото сна. Как в тот день, когда Финляндия растопил холодное сердце шведа своей улыбкой. Но в этот раз пробуждение было другим. Ужасным. Швеция внезапно осознал все, что натворил за эти годы войн. Он сделал свое государство сильным. Он показал миру, на что способен. Поставил на место Данию. Но какой ценой? Ведь он никогда не хотел убивать. С тех пор великая прежде страна начала рушиться, давая место чему-то новому. Чему-то, где нет места войне. Как только представилась возможность, Швеция сократил армию до минимума. Он стал больше использовать слова, чем меч, хотя и слова нечасто слетали с его уст. Он ушёл в себя, прежде всего заботясь о своих собственных гражданах. Возможно, он пытается строить утопию... Но на фоне других, вечно враждующих за ресурсы и идеологии, ненавидящих друг друга стран это действительно похоже на утопию. А ещё... Ещё у него был Тино. Который наконец смог увидеть настоящего Шве, без маски "снежной королевы" или маньяка. Я никогда не любил, но иначе не мог