Карты

POV Бернадетт. Я стояла посреди комнаты и смотрела на входящий звонок от неизвестного. Что-то во мне боялось отвечать. Ах, да это же была я сама. С самого детства я боюсь чего-то неопределённого, просто потому, что ты не знаешь, чем это обернется для тебя в ближайшем будущем. Но в итоге, собрав все свои силы и храбрость, я ответила на звонок. — Бет? Бетти! — по ту сторону телефона послышался звонкий голос тети Агаты. — Тет… Агата? — я немного позабыла, что она не любит, когда ее называют «тетя Агата». Она говорит, что чувствует себя старой женщиной. И это в тридцать шесть лет-то. — Я слышала вы собираетесь в гости? Насколько поедите? А когда? Тебе приготовить твое любимое варенье? А подушку тебе помягче? — не успела я толком понять, что звонит тетя, как она начала закидывать меня разного рода вопросами. Я встала в ступор слишком много слов в секунду было для моего еле думающего мозга. — Агата, позвони маме, она все знает. Не я же планировала поехать в Прованс, — как можно мягче сказала я. — Оу, хорошо, — в следующую секунду она отключилась. М-да, мама совершенно не умеет делать сюрпризы: оставила брошюру прямо на рабочем столе (ну ладно. Она не знала, что я так резко появлюсь, хотя предупредила ее), потом она, скорее всего позвонила своей сестре, совершенно забыв, что Агата после их разговора обязательно позвонит мне. Эх, ей не достаёт папиной конспирации. Тот вообще подарок купил за два месяца до моего дня рождения, а потом забыл про, что он вообще что-то покупал. Успешно, однако. Я кинула телефон на кресло и большим блином плюхнулась на кровать. Внезапно, во мне проснулась сильная тяга к учебе и знания. Я хотела было сделать уроки, но потом подумала, что завтра у меня есть еще один выходной и резко передумала. Вместо этого я решила посмотреть фильм. Ну да, блин, посмотрела… Пока я искала свой ноутбук, мне в голову закралась маленькая мысль о том, что я оставила ноут в доме Каса. Нервно покачав головой, я пошла вниз, чтобы попросить ноут у папы. Когда я спустилась, то увидела, как они поспешно куда-то собираются. Я встала на лестнице, уставившись на них вопросительным взглядом. Папа толкнул локтем маму и посмотрел на нее. — Вы куда? — детским голосом спросила я. — Папины коллеги решили устроить праздник в честь его возвращения на должность, — отчеканила мама. — Будем поздно, — крикнул папа и вышел. — Скорее всего в обед завтрашнего дня, — хохотнула мама и вышла вслед за ним. В этот момент я прямо на себе ощутила чувства родителей, когда их дети говорят им, что будут поздно. Фу-фу-фу. Я брезгливо отряхнула себя по плечам и поднялась к себе в комнату. Отлично. Родители оставили меня, я даже не успела попросить у папы ноут, а его место нахождения я, увы, не знаю. Мне остается только опять взяться за книгу. Я подошла к полкам и снова встала с глупым видом. Выбор был, собственно, небольшой, но моему внутреннему «я» все время что-то не нравилось. В итоге я остановилась на «Трех мушкетеров» Александра Дюма. Еще в классе девятом нам говорили ее прочитать, но мне настолько не нравилась классическая литература, что я просто забивала на просьбы учительницы. Видела бы она меня сейчас с этой книгой в руках, ее бы, скорее всего хватил удар. Я приняла полулежачее положение на кровати и принялась читать. В процессе чтения я поняла, за что так яро не люблю классическую литературу. Все так затяжно и сложно, что хочется спать. Что я собственно и сделала. Отложив, книгу в угол постели я накрылась покрывалом, которым застилаю кровать, зарылась в подушки и отдалась царству Марфей. Проснулась я уже вечером. Я развернулась к окну и уставилась на улицу. Вечернее небо было полностью покрыто черными тучами, от чего казалось, что вечера вовсе и не было — сразу наступила ночь. Я встала с кровати и пошла на кухню. Внизу я встала возле раскрытого холодильника и начала выбирать, что съесть на ужин. Через десять секунд пустого стояния в моей голове зазвучал голос папы: «Что у тебя за мода такая: стоять возле раскрытого холодильника и смотреть в него, как в музее?» После это я быстренько взяла молоко и закрыла холодильник. В шкафчиках я нарыла какие-никакие остатки хлопьев. Приготовив себе ужин, я включила маленький телевизор, стоявший возле окна, и начала искать что-нибудь годное. В итоге ничего нормально по телевизору не показывали, и мне пришлось остановиться на моем любимом канале Cartoon Network. Там как раз шел «Удивительный мир Гамбола». Я запихнула первую ложку и хрустнула каменными хлопьями. Где-то в час ночи, когда уже кончились все мультики, которые я люблю, меня опять сморил сон. Зевая, я поднималась по лестнице и мечтала о том, как сейчас зайду в комнату, расстелю по-человечески пастель, переоденусь в старую, мягкую пижаму и лягу спать. Но в комнате у меня возникли некоторые трудности. Кровать я расстелила, но вот выбор пижамы меня немного смутил. В моем шкафу осталась ночная рубашка, которую я заюзала до дыр еще лет в шесть, и мамина пижама, в которой она расхаживала по роддому, когда была беременна мной. Брезгливо поморщившись, я разделась до нижнего белья и легла спать. На утро меня разбудил громкий дверной звонок. Я нехотя встала и поплелась вниз, проклиная родителей за то, что они так рано пришли. Только перед дверью я поняла, что вышла в одном нижнем белье. Быстро накинув мамино длинное, осеннее пальто, я открыла дверь. Собственно, родителей там не оказалось. Вместо них на улице под проливным дождем стоял Лизандр. Он держал четыре чемодана. — Привет, — растерянно прошелестела я. — Привет. Я тут твои вещи принес, которые ты оставила, — он завез в прихожую чемоданы. — Проходи, — улыбнулась я и ушла со входа. Лизандр коротко поблагодарил и вошел в прихожую. Он снял промокшую куртку, ботинки, и уставился на меня. Наверное, я выгляжу более чем странно, стоя в одном пальто и с босыми ногами. — Ты проходи на кухню. Я сейчас приду, — как бы извиняющиеся сказала я и побежала в комнату. Надев на себя белые шорты и свободную папину футболку, которую я у него благополучно стырила еще года два назад, я вышла к Лизандру. Он сидел на диване за столом как-то зажата. Как будто сейчас обрушится дом и только этот маленький пяточек, на котором он сидит, уцелеет. — Тебе… — начала я. — Чай, — отрезал он. Я удивленно вскинула брови и заварила нам чай. Я поставила кружки и присела рядом с ним. — А где Кас? — внезапно спросила я. — Дома спит после жесткой пьянки, — констатировал он. Между нами нависла гробовая и гнетущая тишина, нарушаемая только шелестом листьев и частыми ударами дождя об асфальт за окном. Чтобы разрядить хоть как-то обстановку, я включила телевизор. Вчера я не посчитала нужным переключить канал, так что наша тишина разорвалась под веселую музыку опенинга из «Время приключений». Я быстро переключила на новости. Сейчас диктор извещала всю Францию о том, что в скором времени опять станет тепло. На секунду я порадовалась. Забыв про свою любовь к дождю, за этот месяц он мне порядком надоел. — Сильно напился? — спросила я. — В сопли. Он даже целоваться ко мне лез, — я удивленно на него посмотрела. Он одобрительно кивнул, и я подавилась кашлем. Залившись диким кашлем, который совмещал в себе еще и приступ астмы, я начала хлопать себя по груди. Видимо от испуга Лизандр не рассчитывал силу и лупил меня по спине со всей дури. Пока мой хребет ломался под тяжелой рукой Лиза, я пыталась вспомнить ближайшее место, где хранится ингалятор. Еще с детства мама, в целях моей безопасности, раскидывала несколько ингаляторов по разным углам и заменяла их по истечению срока годности. Повзрослев, я говорила ей, что это пустая трата денег, но она была неумолима. И сейчас я ей за это благодарна. Дойдя до шкафчика со специями, я вынула оттуда спасительную бутылочку и пшикнула себе в рот. Горькое лекарство заполнило мой рот и ушло далеко в легкие. Я облегченно вздохнула. — Ты что меня так пугаешь? — удивился Лиз. — А ты что меня так удивляешь? — возмутилась я в ответ. Парень усмехнулся. Я взболтнула бутылочку и пшикнула еще. На этот раз ушло неприятное чувство, что мои легкие заполнены водой. Я села на край дивана рядом с Лизом и погрузилась в свои мысли, уставившись в точку на прозрачном, стеклянном столе. Раньше после каждого сильно приступа астмы я всегда представляла, как умру от нее. Это может быть на улице или дома. Больше всего я боялась умереть совершенно одной в доме. Никого нет, никто не сможет тебе помочь, а ты в это время просто будешь отчаянно хватать воздух в надежде, что он попадет к тебе в легкие, но в конце концом мозг умрет из-за кислородного голодания. Мучительная смерть. Я резко встрепенулась, отгоняя подобные мысли. Лизандр ткнул меня в бок. Я посмотрела на него, он кивнул в сторону телевизора. Я повернулась. — Какой-то пьянчуга вылетел на встречку и столкнулся с машиной на полной скорости, — известил меня Лизандр. Пока что говорила только девушка. Она вещала подробности аварии: в машине ехали двое, никто не выжил. Я невольно начала беспокоить. Когда показали машину, я схватилась за футболку и громко заорала. POV Кастиэль. Я сидел за столом, обхватив голову руками, и пытался обмозговать прошедшее. У меня в голове не укладывалось, что я мог спутать Бет и Венди. Они как противоположности. Венди — высоченная, как столб фонарный, а Бет — маленькая. Вскоре в столовой появилась ходячая беда. Она стояла в тонком шелковом халате с чуть опущенным плечом и совершенно босая. Я устало посмотрел на нее. Хоть меня отец учил не бить девушек, сейчас я был готов забыть про это. Венди своей модельной походкой прошла ко мне и села рядом со мной. Она провела пальцем по щеке, я отодвинулся, но она продолжала… — Прекрати меня трогать, — прошипел я. — Ну, зайчик мой, сегодня ночью ты сам только этого и хотел, — девушка приблизилась ко мне и попыталась поцеловать меня в щеку, но я резко встал. — Что в словах «прекрати меня трогать» тебе не понятно? — чуть прикрикнул я. Я старался особо не кричать, так как в это время Гастон еще спит, а мой дикий ор может его разбудить. — Да что с тобой такое? — спокойно спросила она. — Ты совсем голову потерял на своей этой малолетке! Твоя эта Бернадетт даже на лицо страшная! — Откуда ты про нее знаешь? — тихо спросил я. Ярость внутри меня начала потихоньку нарастать. Я догадывался, кто может быть ее информатором, но мне хотелось услышать это от Венди. — Какая разница. Знаю и все, — она встала. За считанные миллисекунды ее лицо сделалось мягче. Она подошла ко мне, обвила своими длинными руками и прошептала мне на ухо. — Ты ее обязательно забудешь. Через месяц она будет тебе не нужна. Я сдернул с себя ее руки и ударил девушку по лицу. Злость и гнев плескались во мне через край, создавая целый шторм негативным эмоций. Девушка схватилась за ударенную щеку и в ужасе посмотрела на меня. Через секунду она посерьезнела. — Хорошо, будем действовать знакомыми тебе методами, — я вопросительно на нее посмотрел, сложив руки на груди. Такой жест всегда помогал мне сдержать позывы ударить человека, — давай сыграем в карты. Если ты выиграешь, то я забуду про тебя уже навсегда, а если выиграю я, то ты снова женишься на мне. Условия мне не нравились, но были справедливы. Я одобрительно кивнул. Минут через пять я и Вен сидели напротив друг друга. У нее в руке лежала колода обычных карт. Я наслышан про то, что Венди изощренно мухлюет, но мой наметанный многолетним опытом глаз не обманешь. Она предположила сыграть в обычного «дурака». Я когда услышал подобное, немного выпал из реальности. Венди хорошо играет в покер, блэкджек и вист, но тут она предлагает сыграть в обычного «дурака». Что ж, тем легче будет ее победить. С самого детства я побеждал отца в эту игру. Или же он просто поддавался… В любом случае мысль о том, что я могу легко победить поднимала мне настроение. Венди разложила карты, и мы принялись играть. Первый ход пал на меня, я кину ей даму червей, она вскинула брови и отбилась королем той же масти. Я подкинул еще. В итоге в «бито» ушло шесть карт. Наша игра длилась дольше, чем я мог предположить. В процессе было много напряженных моментов, когда я попытался уличить девушку в мошенничестве, но у меня не получалось. Под конец игры, когда у нас осталось по семь карт, я начал закидывать ее сначала большими картами, чтобы она свои козыри повыкидывала, а потом кинул бубновую семерку, которую она взяла вместе с другими картами. У меня на руках осталось две шестерки. — Ну что, моя дорогая женушка, а это тебе на погоны, — я положил на плечи девушки шестерки и пошел на выход. В проеме я остановился. — Тебе собрать вещи. — Скоро ты будешь себя собирать, — с этими словами она вылетела из кухни, раскидав карты по всему столу. Я покачал головой и вышел. В коридоре, ведущий в мою комнату, я столкнулся с Натаниэлем. У него был слегка потрепанный вид. Под глазами огромные синие мешки, на голове красовался прекрасный взрыв на макаронной фабрике. Одежда вся мятая и в каких-то пятнах. — Что ты тут забыл? — спросил я у брата, который пребывал в легком полусне. — Я искал Бет. Она мне когда-то обещала показать одну книгу, — я немного удивился. Видимо, алкоголь пробудил в нас обоих желание увидеться с Бернадетт. Только вот у брата все прошло более радужно, чем у меня. — Бет дома, цыпа пьяная, — я всегда так называл брата, когда тот приходил пьяным домой. Да, такие случаи были. Редко (очень редко), но были. — Привези мне Бет. Мне интересно, что она хотела там мне показать, — пробормотал парень. — Иди проспись, — сказал я. Натаниэль грустно пожал плечами и, пошатываясь, пошел к себе. Однако, брат подал мне повод поехать к Бет. Я давно ее не видел и порядком соскучился. Я пошел в комнату, переоделся и пошел на выход. Пока я собирался в прихожей, ко мне подбежал Гастон. — Ты куда? А можно мне с тобой? — спросил он. Я присел на корточки и обнял сына. — Я по работе, — никогда до этого я не врал сыну, но в этот раз мне очень сильно захотелось остаться с Бет тет-а-тет. Мальчик поцеловал меня в щеку, и я вышел. *** Я припарковался возле дома Бет. Меня немного насторожило, что там стоит машина Лизандра. Меня вообще настораживает, что Лиз научился водить. Встряхнув головой, я вышел из машины и подошел к входной двери. Когда я подошел, то обнаружил, что между дверью и косяком осталась узкое открытое пространство. Оттуда доносились всхлипы. Недолго думая, я зашел. POV Бернадетт По моим щекам текли слезы, а из горла доносился крик, который я еще никогда не слышала. Сомнений быть не могло — это была машина родителей. Я взялась за голову и залилась в новом крике и плаче. Лизандр попытался меня обнять, но я не дала. Мне не хотелось ничего, кроме как заглушить нарастающую боль внутри. Такое чувство, что внутри меня ломаются кости. Они впиваются в мои органы и рвут их н части. Сердце бешено колотится в надежде вырваться из тела, где его терзают сломанные кости. Когда я обессилено обмякла на диване, продолжая всхлипывать, шваркать носом и надеяться, что это все неправда, Лизандр подсел ко мне и обнял мне. Я положила голову ему на грудь и снова заплакала. Я, скорее всего, оставлю на его зеленой футболке большое мокрое пятно. Парень гладил меня по голове и прижимал меня к себе сильнее. Боль никак не хотела уходить. Она нарастала с каждой минутой все больше и больше и, когда стала совершенно нестерпимой, я снова заорала. Каждая клеточка моего тела будто распадалась на атомы под большим давлением. Они распадались осколками, и это осколки врезались в самую мою душу. Я обняла Лизандра и продолжала всхлипывать на протяжении часа. — Успокойся, все будет хорошо, — на протяжение часа повторял Лиз. Но мне от этого становилось не легче, наоборот, его слова только больше подливали масла в огонь. Его слова говорят, что родители вернуться, как будто ничего не бывало, а они уже не вернуться. А что самое обидное — погибли они прямо в то время, когда у нас что-то началось налаживаться. Мама погасила долги отца, папа нашел работы, а я вернулась домой. От этих мыслей хотелось разнести весь дом, перевернуться все тут сверх наголову. Вдруг, сквозь свои шумные мысли и воспоминания о родителях, я услышала, как скрипнула входная дверь. На долю секунды я, утерев слезы и выпутавшись из объятий Лизандра, выпрямилась и в надежде посмотрела на входную арку. Секунд через пять послышались стремительные приближающиеся шаги и появился Кастиэль. Я почувствовала, как что-то в моей груди начало сжиматься. Я села на корточки и обняла свои колени. Кастиэль подбежал ко мне и начал спрашивать, что случилось. Я хотела ему сказать, но слова не шли. Как будто в горло зажалось и не хотело вообще как-то функционировать. — Кас… — я снова начала плакать. Парень обнял меня. Меня уже порядком заколебало то, что меня все пытаются обнять. Как будто от обниманий, что-то изменится. Я скинула с себя руки Каса и убежала в комнату. Я упала на кровать и без малейших эмоций уставилась в потолок. Воспоминания нахлынули на меня и начали рвать меня, словно собака свою игрушку. Прилив грустной ностальгии прервал телефонный звонок. Мое сердце дрогнуло. Я взяла телефон. Звонил тот же номер, что и вчера днем. В этот тяжелый момент, думаю. Агата могла бы мне помочь. Я ответила. Дрожащий голос тети вызвал у меня новые слезы. Я никогда еще не слышала, как плачет тетя. Она всегда казалась мне такой веселой и беззаботной, что я просто не могла представить ее в слезах. Однако… — Дорогая, мне так жаль… — тетя сорвалась на плачь. Как и я. — Ты же знаешь, что РалИ была моей самой дорогой сестрой, — я молча кивала, как будто тетя могла это видеть. — Ты не против, если я приеду к тебе? — Что ты? — сквозь слезы воскликнула я. — Тебе даже спрашивать не надо? Пожалуйста, приезжай. Мы еще поговорили, обговорили детали, и тетя отключилась, сказав, что ей надо собирать вещи. На приедет через восемь часов, где-то в часов в восемь вечера. Я облегченно вздохнула и села кровать. Приступ астмы медленно прощал со мной, но он обещал вернуться. Только уже с друзьями. Я еще полежала, а потом внезапно почувствовала свою вину за то, что оставила друзей одних внизу. Я утерла слезы и вышла в коридор, чтобы отправить парней домой, ибо сейчас мне хочется побыть одной. Когда я вышла в коридор, то услышала, как ссорятся Кас и Лиз. — Я был слишком пьян. Не стоит винить меня за это! — тихо кричал Кас. — Однако ты это сделал! Если она узнает… — Лизандр схватился за переносицу и продолжил. — Ей и так сейчас плохо. Я стояла на лестнице и слушала их разговор. Кас после сильной попойки совершил что-то, что должно сделать мне боль. Мне хотелось пропустить этот разговор мимо ушей. Но сильный прилив ужасного любопытства заставил меня подать голос. — Что случилось? — охрипшим голосом спросила я. От непонятного беспокойства я судорожно схватилась за перила лестницы. По всему телу прошла непонятная дрожь в сопровождении неприятных мурашек. — Бет, — Кастиэль повернулся с вылупленными от удивления глазами. Он подбежал ко мне и взял за руку. Его непонятное тепло разлилось по моей руке и начало подниматься вверх. Оно как будто восстанавливало все поломанные косточки и повреждённые органы. Скорее всего, мой вид оставляет желать лучшего, но в тот момент мне было на это совершенно плевать. — Прости, — глядя мне в глаза сказал он. Я сжала губы и попыталась сдержать ужасный прилив сильных слез. Я поняла, о чем он. С одного слова поняла. Что можно было еще сделать, будучи пьяным в сопли, а потом просить за это прощение у своей девушки. — Кас… ты же обещал, — тонким дрожащим голосом сказала я. Кастиэль попытался меня обнять, но теперь каждое его прикосновение не разносило приятное тепло, а обжигало ужасной болью. Я выдернула свою руку. — Уходи. — Бет, прости, — он снова предпринял попытку прикоснуться ко мне. Я судорожно отошла от него. — Твое «прости» не подорожник, — прошипела я, заливаясь слезами, и убежала к себе в комнату. Я закрылась у себя в комнате и плюхнулась на кровать. Во мне совершенно не осталось сил. Даже плакать было и то сложно. Во мне осталась только гнетущая пустота. Она пожирала меня изнутри. На момент я почувствовала какое-то прикосновение. Это прикосновение было холодным, металлическим и убийственным. Он коснулось моего сердца, и она будто перестало биться. Но сегодня я постараюсь быть как Скарлетт О`Хара — я не буду думать об этом сегодня, я подумаю об этом завтра, иначе просто не выживу. Внизу послышался хлопок дверью. Я всхлипнула. Может быть, о боли нужно говорить, когда примирился с ней. Зачем-то же существует целая армия психоаналитиков. Но это не для меня, не сейчас: когда первопричина известна, можно заняться симптомами — против них созданы анальгетики. Я пролежала на кровати с зареванным лицом, смотря, как занавески легко колыхаются от ветерка, который дует в чуть приоткрытое окно, до самого вечера. Смотря в окно, я молилась, чтобы тетя приехала, как можно быстрее. Наконец, внизу раздался звонок в дверь. Я сорвалась с кровати и побежала вниз. Раскрыв дверь, я бросилась в объятья тети. Она прижала меня к себе так сильно, что у меня даже сперло дыхание. Я почувствовала запах ее волос, который был очень похож на запах маминого шампуня. Агата поцеловала меня в макушку, и мы зашли в дом. Мы прошли на кухню. Агата сделала чай и присела рядом со мной, обняв за плечи. Я отпила глоток теплого чай. Внезапно на душе стало спокойно. Стало так тепло, как будто родители еще живы, а мой парень не изменял мне с бывшей женой. — Все будет хорошо. Все обязательно будет хорошо, — прошептала Агата мне в волосы. Я легко улыбнулась. Я положила голову на плечо тети и залпом осушила кружку с чаем. *Прошло три месяца* Сегодня был знаменательный день. Сегодня я иду в Лионскую консерваторию, чтобы узнать, приняли меня или нет. Стоя перед зданием под знойным, ярким солнцем. Синоптики прогнозировали, что все лето будут лить дожди. Но, видимо, природа решила, что хватит с нас туч и дождя и решила преподнести подарок прямо в мой день рождения. Все лето держалась такая погода. Мы с тетей посетили остром Сицилия, где она пыталась утопить меня в Средиземном море. Мы погуляли по бескрайним полям лаванды и посетили римский Колизей. После моей успешной сдачи экзаменов в школе и сдачи вступительных экзаменов в консерватория тетя повезла меня путешествовать, чтобы я забылась. Но тете частично не удалось. Я не забыла смерть родителей и, наверное, никогда не забуду, но я забыла Каса. Забыла, что он сделал. Решительно вздохнув, я зашла в здание. Экзамены были не сложными, но меня все рано что-то беспокоило. Я постаралась пробиться к стенду. В толпе зевак, отчаянно ищущих себя в списках поступивших, мне еле как удалось пробиться. Я начала с конца. Но меня не было в последней десятке. Я невольно порадовалась. Я поднималась все выше и выше, но меня все не было и не было. И тут снова на меня напал приступ паники, а вместе с ним легкий приступ астмы. Я приняла лекарство и принялась искать дальше. Стоя с закрытыми глазами перед первой десяткой, я молилась, чтобы мое имя оказалась там. На раз-два-три я открыла глаза и начала медленно подниматься от десяти. Мое волнение отступило, и я возликовала. Надо было сразу начинать с самого начала, а, не как я люблю делать, с конца. Мое имя оказалось на первом месте. Радостно выбежав из комнаты, я первым делом позвонила тете. POV Кастиэль. После того случая с Бернадетт три месяца назад я полностью погрузился в работу. В своем кабинете я зарылся в рабочие бумаги и строго-настрого запретил кому-либо меня беспокоить. — Мистер Моро, — в дверь постучала Саша. — Не беспокой меня, — только если ты не принесла еду. — Там миссис Руссо приехала. Я резко поднял голову. После случая с Бет три месяца назад я выгнал Венди из дома и наказ ей не возвращаться сюда. Естественно, Гастона я не отдал. Она уедет в свой Милан и будет ходить по всяким тусовкам, совершенно забыв, что у нее есть сын. Милан испортил Венди. Я встал и пошел к входу. Девушка стояла в кроссовках, джинсах и бесформенной шелковой футболке. — Что тебе надо? — спросил я, сжав кулаки так, что мои костяшки побелели. — Кас, я беременна, — я посмотрел на нее, как бы говоря, что отцом могу быть не я. — после тебя у меня ни с кем не было. Так что сомнений нет — ты отец, — он провела своим тонким пальцем по моему лицу. Мама учила меня, что нельзя оставлять девушку в положении. При первой беременности я не оставил. Я был с ней. А когда развелся, купил ей дом в Италии и устроил ее на хорошую работу. Но тут я был не уверен от меня ли ребенок, но все-таки она пришла ко мне. Она все просчитала до мелочей. Скорее всего, когда девушка узнала, что в положении, решила этим сыграть себе на руку. Через три месяца, когда уже ничего поделать нельзя, она пришла ко мне. — И что мне с того? — холодно спросил я. — Ну как что. Я не хочу, чтобы мой ребенок рос без отца. — Однако ты так не думала, когда разводилась со мной. — Я была молодой и неопытной. — Я ненавижу тебя. *** Девушка со светлыми, как первый луч солнца, волосами в платье полное цветущими цветами, радостная шла по улице Лиона. Она была так рада, что сможет продолжить обучаться своему любимому искусству. Она выпуститься из консерватории и сможет поехать в любую точку мира, только для того, чтобы дать концерт заинтересованным слушателям. Она, как и хотела, услышит громкие аплодисменты и восторженные крики. Бернадетт шла по улице Леона. Она зашла в парк, чтобы посидеть там и порадоваться своему зачислению. Девушка села на скамью и подставила свое белое лицо теплому солнцу. Скоро начнется осень, а, значит, надо вдоволь насладиться летним солнцем. Бет открыл глаза и посмотрела на листву. Она колыхается в такт теплому ветерку. Девушка оглядела весь парк. На улице играли дети вместе со своими родителями. Заботливые хозяева выгуливали своих собак. Внезапно, ее взору представилась семья. Там был человек с черными, как смоль волосами и глазами цвета морского шторма, молодая красивая девушка с глубокими голубыми глазами и волосами цвета заката. Между ними стоял мальчик. Он играл в машинки и разговаривал с родителями. Девушка внимательно наблюдала за ним. Внутри нее все как будто оживилось. Как будто что-то проснулось после долгой спячки и завладело телом молодого музыканта. Парень посмотрел на Бет. Между ними возникла связь. Парень смотрел на нее, как при первой их встречи. С теплотой, не лишенной холода и отстранения. Девушка легко кивнула, тем самым сказав ему, что простила его. Теперь у него своя жизнь, где он восстановил брак с нелюбимой женой. А у нее своя, где она поступила туда, куда так давно мечтала попасть. И может быть они еще встретятся при определенных обстоятельствах, но уже не заговорят друг с другом.