В клочья

За самым дальним столиком белела гора из разорванных на мелкие кусочки салфеток. Ая сбросила с плеча тяжёлую сумку, под завязку набитую учебниками, и кое-как втиснулась за неудобный столик. Она ещё не отогрелась после холодной весенней улицы, и ей не хотелось снимать тёплую уютную куртку. Хотелось чая. Горячего сладкого чая. Кафе располагалось прямо напротив её колледжа, поэтому она каждый день традиционно забегала сюда после пар, покушать и решить, что делать дальше. Самое главное достоинство этого места – сеть Вай-Фай, место для курения и относительно низкие цены, как раз для тощего кошелька нищего студента. Пирожные, выставленные на витрине, заставляли проглотить слюну, но Ая ограничилась лишь салатом и обычным зелёным чаем. Никаких диет, просто ограниченное количество финансов. Официантка прошла к столику, на котором гордо возвышалась гора искромсанных салфеток. Ая невольно прислушалась. До неё долетели слова: -Приходит, сидит часами, мусор оставляет… Поднос проплыл мимо Аи. С самого верха слетела салфетка, с обеих сторон исписанная чёрной ручкой. Девушка оглянулась – официантка, не заметив, шла дальше. Салфетка валялась на безукоризненно чистом полу. Интересно, что там написано? Кто-то довольно крупно и отчётливо вывел на белой поверхности: Я так давно родился, Что слышу иногда, Как надо мной проходит Студёная вода. А я лежу на дне речном, И вижу из воды: Далёкий свет, высокий дом Зелёный луч звезды. Я так давно родился, Что больше не могу. И город мне приснился, На дальнем берегу… Ае были знакомы эти строчки, они явно взяты из какой-то книги, которую она читала когда-то, так давно, что название выветрилось из памяти. Приятно встретить человека со схожими интересами. Ну… или почти встретить. В колледже фанатов Тарковского и Макса Фрая точно не было. Она занялась своим салатом, предварительно спрятав салфетку в сумку. Так как её столик находился совсем рядом со стойкой бармена, она краем глаза видела, как официантка, избавившись от клочков бумаги, подошла к ней, прислонилась, положила поднос и принялась жаловаться бармену. -Каждый день, нет, каждый день! Сидит по два часа, по три. Меня уже достало выносить за ней эти чёртовы салфетки! Неформалка хренова. Как бы её сюда не пускать… -Или просить не хулиганить. -Салфетки-то бесплатные вроде. Не знаю, что с ней делать. Вообще, уволюсь к чёрту отсюда. Отвратительная работа! Официантка и бармен принялись с жаром обсуждать свою службу, но Ая не слушала их. Она снова достала салфетку, рассмотрела стройные ряды чётких букв. Любопытство уже немного щекотало где-то под сердцем. «Каждый день, говорите?» Она соскользнула со стула и подошла к барной стойке. Официантка и бармен враз смолкли: он принялся протирать бокалы, официантка выискивала глазами в зале грязные подносы. -Простите, пожалуйста, но вы тут говорите про какую-то девушку, которая портит салфетки. Как часто она приходит сюда? -Каждый день, в час, - буркнула официантка и лениво потащилась вглубь зала, где ей махал один из посетителей. -Чёрт бы её побрал,- добавил бармен. – А что? Тоже любите рвать салфетки? -Нет, дело в том, что на одной из салфеток она оставила стихотворение одного знакомого мне автора. Хотелось бы познакомиться. В нашем городе так сложно найти человека со схожими вкусами. Бармен кивнул и, потеряв к Ае всякий интерес, продолжил протирать свои бокалы. Девушка вернулась на место, посмотрела на остывший чай и недоеденный салат. На улице завывал ветер, прохожие отчаянно вжимали головы в плечи. С первым днём весны, мать вашу!