Племянник Королевы

      Сколько Кай себя помнил, было холодно. Ледяной ветер пробирал до костей, стоило ему выбежать на улицу, а мороз исправно каждое утро рисовал на окнах королевского замка причудливые ледяные узоры. Суеверные крестьяне считали это Проклятием Снежной Королевы, а учёные мужи — естественным циклом природы, который повторялся раз в несколько тысяч лет.* Будучи маленьким, Кай любил подолгу сидеть у окна, рассматривая снежную роспись, и гадать, какое же послание зашифровано в застывших в чудесном танце снежинках. Но всё это было до того, как он узнал мерзкое, отвратительное слово, надолго отравившее его сны и грёзы — мезальянс. А потом ещё хуже — плод мезальянса, коим, к его смятению и ужасу, оказался Кай. Нет, он и раньше слышал, что его отец и мать поженились вопреки воле королевы, его тётки, но только теперь, став старше, мальчик понял, что это значило.       Королева Эльза — изящная и холодная правительница Эренделла, всякий раз, когда Кай попадался ей на глаза, одаривала мальчика презрительным взглядом, если вообще снисходила до того, чтобы обратить внимание на племянника. Она не считала Кая и его сестру Герду частью своей семьи и, будь на то возможность, мгновенно отреклась бы и от него с сестрой, и от его матери. Но незамужняя и бездетная Эльза не могла позволить себе разбрасываться родственниками. Она понимала, что ей, с её проклятием и даром, не иначе данным Сатаной, ей не выйти замуж, поэтому королева, скрепя сердце, объявила племянника, по достижению им шестнадцати лет, своим наследником.       Любой другой обрадовался бы на его месте, но для Кая такая подачка была унизительной. Когда зачитали приказ о том, что он, Кай, станет в будущем королём, юноша с ненавистью посмотрел на тётку, которая прямо и гордо восседала на престоле. И в этот самый момент, когда Кай, пронзая взглядом королеву, уже хотел отказаться от такой чести, Эльза медленно повернула голову и посмотрела прямо в глаза Кая. Сердце юноши пропустило удар, а затем забилось с утроенной силой, и, казалось, вот-вот проломит рёбра и упадёт на холодный мрамор, дымясь, прямо к ногам Снежной Королевы. Кай, как зачарованный, смотрел, не отрываясь, на Эльзу, а изо рта его вырывались облачка пара. В чувство его привела сильная рука отца, до боли сжавшая плечо юноши. Кай, вздрогнув, постарался принять непринуждённый и обрадованный вид и выпрямился. Он не слышал, как за его спиной тихо всхлипнула его мать.       Кай стал буквально одержим королевой. Юноша часто наблюдал за Эльзой сквозь замочную скважину или приоткрытую дверь, когда королева сидела у себя в кабинете и писала длинным острым пером государственные документы. Каю доставляло немыслимое болезненное наслаждение наблюдать за тем, как тонкие пальцы королевы сжимают перо, как она хмурит брови, вычитывая очередное прошение, как резким движением перебрасывает через плечо толстую косу, отчего вокруг головы королевы на мгновение образуется облако из острых снежинок. Кай наслаждался каждым мгновением, не замечая, как за ним из-за угла коридора незаметно наблюдает Анна.       С самого рождения Кая, Анна прохладно относилась к сыну, который был копией своей тётки — платиновые волосы и почти бесцветные голубые глаза. Когда на свет появилась Герда — румяная рыжеволосая девочка, плоть от плоти принцессы, Анна перенесла на неё все те любовь и заботу, которые не смогла дать сыну. Она видела, что и сын холоден с ней, отчего сердце женщины болезненно сжималось. Она не могла любить его — он был слишком похож на Эльзу, ту, что отдалила сестру от себя. Годы изоляции сказались на характере королевы, которая просто не смогла ужиться со своей слишком жизнерадостной и непокорной сестрицей. Когда Анна вышла замуж за Кристоффа, Эльза ясно дала понять, что это не по-королевски. Анна тогда гордо вздёрнула нос и объявила сестре, что не нуждается в одобрении. И, как оказалось, зря. Эльза окружила сестру пустотой, ибо отношение к женщине, пусть даже принцессе, а точнее, тем более к принцессе, поступившей подобным образом, в высшем обществе было предсказуемо. Анна, Кристофф, а потом и их дети стали изгоями, не выходившими дальше своего дворца. В юности Анне было бы на это плевать, но пересмотревшая взгляды на жизнь, повзрослевшая принцесса понимала, что своими руками вырыла могилу своим детям. И если Герда была её отрадой, то Кай — проклятием, бесконечно напоминавшим, что и в её жилах течёт холодная кровь правительницы Эренделла. Поэтому Анна, глядя на то, как её сын попал под обаяние Эльзы, лишь плотнее сжимала губы и яростнее перебирала чётки.       Кай не обращал внимания на мать и сестру, ведь у него была она — королева. Однажды подкупив слуг и подсмотрев за Эльзой во время купания, Кай так и не смог остановиться. Он с жадностью приникал глазом к щели дверного проёма чуть приоткрытой двери и, временами проводя кончиком языка по пересохшим губам, наблюдал за тем, как королева принимает ванну. Королева была красивой — не то, что его мать — принцесса Анна, располневшая после родов Герды. Женственные изгибы её тела, соблазнительные округлости груди и бёдер заставляли Кая нервно сглатывать, озираясь, чтобы не быть пойманным.       Но однажды он всё-таки попался, и Олаф — личный слуга королевы, бывший в пору её юности смешным снеговиком, а сейчас — суровым ледяным мужчиной, держа Кая за ухо впихнул его в покои Эльзы, скрипучим голосом объявляя, что поймал поганца во время того, как он смел своими недостойными глазами смотреть на королеву. Эльза, тихонько посмеиваясь — словно перезвон льдинок, одним жестом отпустила Олафа и подошла к Каю, беря своими длинными бледными, но на удивление сильными пальцами юношу за подбородок.       — Смелый мальчик, — произнесла королева, поворачивая голову застывшего от смущения и страха Кая то вправо, то влево, — ты влюблён в меня? — Она снова засмеялась и отпустила его, отступая на шаг и лениво распахивая лёгкий пеньюар, заставляя Кая сглотнуть и почувствовать, как приподнялось его мужество.       — Ваше Величество, — только и смог пробормотать юноша. — Я не смею…       — Довольно. — Голос Эльзы прозвучал резко, словно льдина раскололась, но тут же смягчился, словно лёгкий снегопад. — Я всё знаю. Ты мне нужен, мой милый племянник. А для чего, я тебе скажу на ухо. — И королева наклонилась к уху Кая, чуть коснувшись его своими холодными, но чувственными губами.       Кристофф умер, сорвавшись в трещину в речном льду во время очередной его добычи. Ледоруб первые мгновения барахтался в проруби, но коварное течение быстро затянуло беднягу под лёд. Перепуганные товарищи сумели вытащить Бьоргмана лишь у Нижнего Моста, там, где у реки была незамерзающая и лютой зимой часть — тело скрюченного ледоруба прибило к опорам. Когда Анне доложили, что её муж погиб, она не могла в это поверить, кричала и металась по дворцу, а когда перед ней положили тело мужа, громко заявила, что это убийство. Сколько бы работяги и придворные не убеждали принцессу, что это был несчастный случай, от которого не застрахован никто, Анна бросила на стоявшего в стороне и даже не пытавшегося утешить мать Кая злобный взгляд. Она хотела было закричать, что это он виноват, но промолчала, припадая губами к холодному лбу Кристоффа. После похорон Анна всё чаще бывала в церкви, её губы шептали молитву, а пальцы перебирали деревянные чётки. За что она молилась — за душу мужа или погибель сына, было непонятно.       Когда пропала Герда, Анна вела себя на удивление спокойно, лишь молилась чаще и дольше, стирая о чётки пальцы до крови. Принцесса бесконечно постилась, а затем и вовсе перешла на хлеб и воду, стоя на коленях перед иконами на холодном каменном полу день и ночь. Анна не реагировала на увещевания фрейлин и служанок одеться потеплей, оставаясь в линялом платье, которое вскоре сменила на холщёвое рубище. Она молилась, худела, её пальцы стали подобно пальцам скелета, а некогда блестящие и густые рыжие волосы превратились в тонкие прядки. А потом, одним морозным утром её нашли лежавшей на полу маленькой личной часовни принцессы, свернувшейся клубком. Глаза Анны были открыты и устремлены в пустоту, из носа стекала струйка замёрзшей крови, а скрюченные пальцы навеки сжали чётки.       Смерть отца и матери, пропажа сестры не затронули в душе Кая ничего. Его горячее юношеское сердце постепенно остывало, превращаясь в лёд. Королева Эльза нежно перебирала пальцами его непослушные волосы, когда юноша сидел на нижней ступеньке её трона и перекладывал тонкие обломки льдинок. Ради королевы Кай готов был на всё. Готов был вечно смотреть в её холодные голубые глаза, касаться невесомым поцелуем воздуха над её пальцами и разгадывать бесконечные шарады, ответом на которые неизменно служило одно-единственное слово — вечность.