Полный облом

       Полутёмная комната. Неровную тень бросает свеча на лист бумаги, находящийся на столе. Кривые буквы, что выведены там, наверное, совсем не разборчивы. Перо ещё мелькает в руке человека. У него усталый вид, синяки под глазами, чёрные волосы взъерошены, карие глаза чуть подслеповато щурятся. Но взгляд накрепко прикипел к бумаге. «Пишу это и не верю сам. Мне было двадцать лет, моё имя было Александр, Саша, Сашка. Неважно. Обычный студент. Таких много. Я поступил на медицинский. Летал где-то в конце списков по успеваемости, благополучно пропускал лекции и злился на эту жизнь. Злился из-за того, что не могу выбирать то, кем хочу быть, что я не волшебник и не Бог. А потом… — Ленка, дашь конспект? — Смирнов, офигел? Ты уже три конспекта мне не вернул. — Королёва, Королёва! Да стой же ты! — я нетерпеливо ухватил однокурсницу за плечо. — С меня шоколадка и прошлые конспекты. — А что если? — девушка откинула свои тёмные волосы назад и чуть наклонила голову. Не зная, что придумала Ленка, я неуверенно переминался с ноги на ногу под ее сканирующим взглядом. — С тебя свидание, Смирнов. — Чего? — растерялся я, но тут же кивнул, боясь упустить такую удачу. Всего-то сходить разок в кафе или кино. Переживу. — Согласен. Сегодня в семь. Жди меня около своей общаги. Это и было моей ошибкой. В тот день я спешно переписывал все старые лекции из Ленкиной тетради, и когда я взглянул на часы, то было уже почти семь. Думаю дальше итак все понятно. Я торопился, опаздывал, побежал через дорогу. И моя последняя мысль была о том, что Королёва пожалеет, что позвала меня на свидание. Темнота. Очнулся я уже здесь. Просыпаться было тяжело. Все тело ломило, как после долгой физической нагрузки. Я слегка приоткрыл глаза, и тотчас же пожалел об этом. Солнечный свет больно резанул по глазам, и они заслезились. — Что за чёрт? — мой голос был вовсе и не моим. Более тонкий и звонкий. Я усердно стал вспоминать предыдущие события. Память услужливо подкинула пару картинок. Вот я бегу по дороге, а потом свет фар, и машина, несущаяся прямо на меня. Должно быть, я был в больнице. Хорошая новость. Мои мысли все ещё были заторможены, и я плохо соображал (наверное, поэтому я не удивлялся следующим событиям). Я попытался присесть, что удалось мне с трудом. Глаза уже привыкли к яркому свету, и я осмотрелся. И правда, я был в больнице. Небольшая кровать и тумбочка рядом. Я вытянул руки вперёд. Ни-че-го. Никаких синяков, следов. Стянув с себя одеяло, я уставился на пижамные штаны, а потом, преодолевая боль в рёбрах, наклонился к ногам. Тоже чисто. Это были первые звоночки, что происходит что-то странное. Но я тогда просто не обратил на них внимание, ссылаясь на то, что все могло зажить, а машина успела затормозить. А потом начался чистый ад. Непонятное тогда для меня. Это я сейчас понимаю, что, скорее всего вокруг кровати были наложены чары оповещения, а женщина была вовсе не странной. Это я был таким для неё. — Мистер Томпсон, вы очнулись? — женщина лет сорока появилась рядом с моей кроватью. Она была одета в какое-то старомодное платье. Второй звоночек, что я пропустил. Но впрочем, я никогда не зацикливался на одежде и внешности других людей. Но мой слух тогда резанула чужая английская фамилия и приставочка мистер. В школе я изучал английский язык, но не так чтобы очень хорошо. Поэтому слово „очнулся“, которое я понял, хоть и не знал до этого, было для меня новостью. Я слышал слова, а мой мозг, моя голова переводила их на русский. Я подумал тогда, что брежу. Жаль, что я ошибся. — Очнулся. — родной русский ласкал слух, и я улыбнулся. В моём сне я буду говорить так, как я хочу. — Мистер Томпсон? — женщина удивлённо посмотрела на меня. — Повторите, что вы сказали. — Я очнулся несколько минут назад. — я опять произнёс эти слова на чистом русском, а она говорила на английском. Женщина нахмурила брови. Блин, не видно разве, что я тут бодрствую? — Если вы меня понимаете, то кивните. — она выжидательно смотрела на меня, и я просто кивнул. — А теперь скажите что-то на английском. Мой сон был все страннее и страннее. И поэтому, совершенно по-дурацки улыбнувшись, я выдал своё коронное хеллоу. — Хорошо. Теперь скажите мне, что у вас болит, и как вы себя чувствуете. На этом мои познания в английском, кажется, и заканчивались. Я бы мог сказать что-то типа ай эм окей или что-то на русском, но мне было лень. В конце концов, это был мой сон. И я промолчал. Несколько секунд постояв напротив меня, странная медсестра удалилась. А я остался в одиночестве.» Он ставит точку и откидывается на спинку кресла. Наколдованный темпус оповещает, что время неумолимо бежит вперед, и перо уже опять нацелено на бумагу…