***
— Вот если бы тебе сказали: «Расскажи свою самую страшную тайну», что бы ты ответил, Сабо-кун? Коала лежала в кресле, перекинув ноги через один подлокотник и свесив голову с другого. На животе у неё лежал нетбук, на котором она только что что-то увлечённо набирала, а потом вдруг решила озадачить его таким вопросом. — Я небезопасно извлекаю флешки, — немного подумав, ответил Сабо. И улыбнулся самой своей располагающей улыбкой. Он вообще старался быть вежливым со всеми, людьми и не очень. — Я думала, ты скажешь: «Я убиваю людей» или ещё что-нибудь про размозжённые черепа. — Коала задумчиво покачала ногой в чёрном чулке. Туфли аккуратно стояли рядом с креслом, выровненные чуть ли не по линейке. — Ты так говоришь, будто убийство — это что-то новое и необычное, — пробормотал Сабо, уткнувшись обратно в свой ежедневник. Его ужасно мучил вопрос — он забыл это сделать, или сделал и забыл отметить? — Просто ты слишком давно не общался с нормальными людьми, — наставительно сказала Коала. Примерно так должны говорить заботливые мамочки, увещевая своих чад завязать с наркотой и наконец-то поступить в институт. Мать Сабо никогда не разговаривала с ним в таком тоне. Отец Сабо давал взятки полиции, чтобы на него не заводили дело. Сабо было десять, и он отказывался говорить, что ничего такого не делал, его заставили. Никто не заставлял его бить людей обрезком трубы по голове, это был совершенно осознанный выбор. — Разумнее сказать, что я вообще с людьми близко не общаюсь, — снова улыбнулся Сабо. — Порой я забываю, что ты человек. Да что там, я не всегда помню, что я сам человек! Вот кстати, а ты? — М-м-м, а знаешь, ты поднял интересную тему! — протянула Коала, запрокидывая голову ещё сильней. — Нет, мне не нравится осознавать себя человеком. Я от них мало видела хорошего. Другое дело — рыболюди, или вот, Ди. Тебя я, пожалуй, тоже воспринимаю, как Ди. Сабо не был Ди, зато оба его брата — были. Сабо исполнилось пятнадцать, он угнал машину своего отца и сорвался с автострады, когда на встречку вылетел какой-то богатенький засранец. Сабо не хотел в него врезаться, его просто спихнули в сторону, он пробил ограждение и полетел вниз. Он не знал, сколько заплатили его семье, чтобы те не раздували скандал. Зато знал, что Драгон совершенно не был обязан вытаскивать его из горящих обломков. Ведь Сабо был человеком, в отличие от. Сабо видел собственную могилу: маменька добропорядочно носила туда цветы дважды в год: на его день рождения и в годовщину смерти. И вздыхала, должно быть, с облегчением. Гораздо легче жить, оплакивая несчастную жертву роковой случайности, чем терпеть у себя под боком того, кто категорически не оправдал ожидания. Да и не собирался их оправдывать, если уж на то пошло. А ещё он отлично помнил, как сильно удивился Драгон-сан, когда Луффи радостно завопил: «Братик, ты живой!». Нет, Сабо бы понял, если бы его спасли тогда только из-за отношений с Эйсом и Луффи и даже ничуть бы не обиделся. Он и тогда уже знал довольно много о весьма специфическом отношении Ди к жизни, особенно к человеческой. Но Драгон-сан спас его просто так, не ради какой-то цели и выгоды, а потому, что мог. И вот тогда мнение Сабо о людях сложилось окончательно. — Я тоже, — признался Сабо. — В смысле, воспринимаю себя, как Ди. А тебя порой, как рыбочеловека. — Ой, такой шикарный комплимент! — Коала закрыла лицо ладонью и рассмеялась. А потом стекла с кресла текучим, совершенно не свойственным людям движением. Она была такой сильной, что могла пробить кулаком стену. Драться её учил Хак, Рыбочеловек, мастер боевых искусств. Когда-то он пытался учить и Сабо, но не вышло, не подходила ему эта система. Сабо дрался как Драгон, превращая человеческую пятипалую руку в когти дракона. Иногда Сабо хотелось прийти в свой старый дом и показать, чему он успел научиться. Иногда он хотел подкараулить Стелли у выхода из какого-нибудь дорогого и пафосного ночного клуба. Стелли, его вроде как брата — родители усыновили его, когда Сабо первый раз сбежал из дома. Парня он в этом, конечно не винил, но… У него было всё, от чего Сабо сознательно отказался: деньги, положение в обществе, красотка-невеста, та самая, на которой должен был жениться Сабо. В день, когда ему сказали, что свадьба уже официально решённый вопрос, он и угнал машину. Стелли, наверное, безумно обрадовался, когда его признали погибшим. Сабо хотелось подкараулить его у чёрного хода клуба, куда выходят раскурить косячок, сжать его голову когтями, раздробить череп в месиво и оставить на виду. Визитная карточка, так сказать, чтобы сразу всем стало понятно, чья это работа. Или по-другому. Подойти поближе, скинуть с головы капюшон и спросить: «Ну как, соскучился?». Было бы интересно посмотреть на его реакцию — не так часто родственники возвращаются с того света. На самом деле, умершие не воскресают, глупости всё это. И обращения не бывает, а то Сабо бы первым встал в очередь. Нельзя перестать быть человеком, нельзя перестать быть другим, нельзя изменить свою суть. Единственное, что можно — жить, как сам считаешь нужным. Тренироваться, чтобы стать сильнее, пусть человеческое тело слабей и несовершенней. При должном старании можно хотя бы приблизиться, уподобиться… Но Стелли, как и многие другие, этого не знает. Он увидит воскресшего мертвеца, с чёрными, как у Ди, глазами. Потому что в такие вечера Сабо всегда надевал линзы, ходил неслышно и прятался в тенях, хоть и не умел в них растворяться. Должно быть, из-за таких, как он, и появились байки про обращение. Не он первый, кто предпочёл бы отречься от человеческой природы, если бы мог. Нет, лучше было бы шантажировать Стелли. Сказать, мол, если не хочешь, чтобы я вернулся в вашу жизнь, то… а что он мог бы у него потребовать? Денег? Глупо как-то и мелочно. Наверное, поэтому Сабо и не искал с ним встречи, хотя вполне мог бы. Тоже мне проблема, выяснить, где именно отрывается один конкретный придурок! У Сабо находились другие дела, гораздо важнее. Избавлял общество от всякой погани он исключительно по плану и расписанию. По тщательно согласованному списку. В таком деле главное — планирование и своевременность! И руки, вымытые до того, как вернуться домой. Ведь дома ждали шалопай Луффи, и Эйс, опять заснувший в салате. Как он туда с грязными руками-то? Что с того, что когда Луффи или Эйс вгрызались в очередной плохо прожаренный стейк, ни у кого не оставалось сомнений в том, что они Ди? Сабо сбегал из дома с раннего детства, сбегал к ним и ел вместе с ними. Он не помнил, когда в последний раз ел мясо не с кровью.***
Ди нужна кровь, поэтому Гарп работает в полиции и оттягивается при задержании. На его выкрутасы закрывают глаза, пока он старательно демонстрирует всем, что даже Ди могут быть законопослушны и полезны обществу. Кажется, он в это даже верит. Кажется, даже его коллеги в это верят. Дезертировавшего в своё время Ягуара Ди Саула никто не вспоминает. Ди нужна кровь, но у них слишком силён инстинкт защиты потомства. Они никогда не убивают детей и стараются не убивать женщин, если те не нападают первыми. Рыболюдей тоже когда-то хотели привлечь к работе в силовых структурах. Вроде как почти вышло: ради своих Джимбей почти восемь лет сотрудничал с полицией, пока и его чаша терпения не переполнилась. Ты наверняка слышал, что Ди — кровожадные чудовища, а рыболюдям нечего делать на суше, раз они способны дышать под водой. О том, что Тенрьюбито балуют себя человечинкой, молчат: такие разговоры слишком вредны для здоровья. Всё, что остается Сабо — надевать перчатки, когда он выходит из дома. Каждый вечер — новые.