***
Шикарный отель, яркое солнце и берег, среди туристов называющийся Бирюзовым, – отличные декорации для непыльной, тихой и спокойной работы. Прибрежная полоса между скромными турецкими курортами и высаженные в ряд сосенки чуть позади песочного пляжа. Красиво так, что захватывает дух. Эггзи первым делом внимательно огляделся, вылезая из автобуса. Поправил очки, добавляя четкость изображению, и неспешно стал спускаться к блоку администрации. Его здание стояло ближе к дороге, несколько выше расположившихся на территории отеля гостевых домиков. На белоснежной стене гордо красовались пять золотых звезд. Эггзи присвистнул, прикрывая рот рукой: – Спасибо лысому, – хмыкнул прямо в динамик и хлопнул прозрачной дверью, заходя вовнутрь. – Не отвлекайся, – строго цыкнула на него Рокси и тут же вернулась к работе: – И не забывай легенду. В помещении царила приятная прохлада, а за стойкой – прелестная работница отеля. Эггзи машинально состроил ей глазки и только потом вспомнил о подложных данных. Черт! Замаячившие на горизонте интересные ночи с этой мисс девяносто-шестьдесят-девяносто как ветром сдуло. – Легенда, – злобным змеем зашипело в ухе, и Анвин, подойдя к стойке, словно случайно положил на нее левую ладонь. На безымянном пальце засверкало обручальное кольцо. Золотой, скромный ободок – никаких излишеств, – но его ненавязчивого блеска хватило, чтобы пыл в глазах администратора поутих. Так что забронировать номер на втором этаже гостевого дома – не самый дорогой, но со всеми удобствами – вышло без лишней траты времени. – Молодец, – коротко похвалила его Рокси, когда он лениво покатил чемодан по укрытой тенью тропинке в нужную сторону. – Почаще о муже вспоминай. В ответ Эггзи лишь скрипнул зубами: вся территория отеля находилась под наблюдением их подозреваемого, так что свободно болтать с очками на этих гектарах земли, где каждое дерево способно его подслушать, было бы глупой идеей. Хотя удержать себя даже от минимальной колкости казалось непосильным. Эггзи честно не представлял, как они сработаются с Чарли. Учитывая все эти обстоятельства и … их, мать ее дери, легенду. «Передумай, я справлюсь сам», – быстро набрал он с помощью доступа к виртуальной клавиатуре и отправил Мортон. – Не могу, Эгги, – протянула Рокси у него в ухе. – Вдвоем вы справитесь куда лучше. Эггзи аж передернуло: тон, которым подруга произнесла его имя, был настолько знаком, похож на Хескета, что зарябило в глазах. Словно не она, а он растягивал нарочно гласные в слогах и изгалялся со всей силы. Су-ка. «Или не справимся вообще», – буквы плясали перед глазами, и, честно, он старался делать все это незаметно. – Справитесь. Выбора нет. Ключ-карта коротко пискнула в дверном замке, и Эггзи резко открыл дверь. Он был рассерженным, злым и по-прежнему дико уставшим, а вся эта ситуация бесила его, даже не начавшись. Стремительно оценив состояние номера: две комнаты, большая кровать в спальне с балконом, просторная ванная и широкая прихожая, Эггзи задвинул чемодан в самый дальний угол коридора и, прошлепав босыми ногами по мягкому ворсу, завалился на подушки. «Скажи этому лысому пидору, что с него н о р м а л ь н ы й отдых и дорогой бренди, как только я вернусь», – сонно маякнул он Рокси, сладко зевнул. Чарли должен был прилететь завтра рано утром – значит, до того момента Эггзи мог хоть немного насладиться тишиной и покоем. А уж потом – начать работать, отыгрывая роль замужнего и по уши влюбленного пидора. Скотство. Просто скотство. За все два года работы в агентстве Анвин ни разу не опускался настолько низко. – Я передам все Мерлину в более мягкой форме, – проворковала Мортон, и сигнал, мигнув, пропал. Эггзи слабо мотнул головой, устраиваясь поудобнее. Он собирался проспать весь день напролет, пользуясь короткой паузой, и даже камеры слежения, наверняка понапиханные в каждый угол номера, не могли отвлечь его от задуманного.***
– Милый! – когда на пороге объявился Чарли, Эггзи только проснулся. Затевать третью мировую прямо с порога его совсем не тянуло. – Оска-ар, – сонно вздохнул он и подставил губы под приветственный поцелуй от напарника. В глазах Чарли так и читалось презрение и что-то вроде «дрых весь день, сучара?», но Эггзи было наплевать на подобное осуждение с высокой башни. Он вообще старался думать о чем-то постороннем, пока Хескет (не) бережно елозил своим ртом по его, демонстрируя голодную ласку. Ощущать это было… ебуче странно. В динамике, тихо фыркая, глушила смех Роксана, и, окей, в этот миг Эггзи страстно желал ей смерти. Ну, потому что кто в здравом уме пошлет на миссию двух не переносящих друг друга на дух агентов, делая их при этом милой женатой парой? – Тедди, солнышко, – голос у Чарли был грудным и спокойным, но по лицу можно было разгадать реальные эмоции. – Я соскучился. Под кожей он явно кипел – от макушки до самых пяток, и, признаться, осознание этого факта делало Эггзи хорошо. Само понимание, что Чарли тоже б е с и т с я доставляло ему ни с чем не сравнимое удовольствие. Эггзи тяжко выдохнул, имитируя волнение, обхватил Чарли за шею, зарываясь носом в его крепкую шею. Гадко хмыкнул, растягивая ожидание, и наслаждаясь напрягшимися под ладонью мышцами. – Две – спальня, две – гостиная, по одной в коридоре и ванной, – слова стелились по коже, совершенно нечитаемые и незаметные, зашифрованные под легкие поцелуи. Чарли под губами покрылся предательскими мурашками (да, прямо так, с порога), и Анвин с нажимом провел пальцами по плечам, усиливая впечатление. Ему очень, очень, безумно сильно хотелось отыграться за заливший щеки румянец. «Не переусердствуй», – высветилось короткое напоминание от Рокси, и Эггзи едва удержал себя, чтобы не отскочить от Чарли шагов на пять. Если притворяться заднеприводным ради спасения мира на миссии он еще был согласен, то делать все это под тщательным присмотром подруги (и, упаси Господи, Мерлина) совсем не собирался. Хотя иного выхода у него, конечно же, не наблюдалось. – Давай не на глазах, – улыбнулся Чарли, нежно отстраняя Эггзи в сторону и протаскивая в прихожую чемодан. – Нацелуемся еще, Тедди. «Понял», – мелькнуло в светлых глазах, и Эггзи пригладил короткие волосы, приваливаясь к дверному косяку и с интересом разглядывая тело Чарли. То, как старательно он пытался держать себя в руках, казалось одновременно забавным и странным. Будто еще секунда, пара лишних прикосновений – и грянет непозволительный взрыв. Взрыв непонятного происхождения: эмоции, что исходили от Хескета и ощущались буквально всеми фибрами, не поддавались пониманию. Чарли просто сжимал зубы – Эггзи видел, как напряглась его челюсть, – деланно улыбался на камеры и старался не натыкаться на него случайно глазами. Возможно, брешь в броне. Возможно, лишь легкая адаптация, и эта высокомерная, самоуверенная сволочь еще отыграется на нем за все хорошее. Эггзи чертовски сильно надеялся, что это не случится. Потому что его личное душевное равновесие оставляло желать лучшего: внутри встревоженным океаном плескалась паника, и он, честно, был совсем без понятия, как они сладят друг с другом и со всем этим дерьмом. Одного случайного, неверного шага хватило бы, чтобы столкнуть его (их обоих) за неясную, страшную грань.***
«Это атас», – истеричное сообщение посреди ночи Рокси даже не напугало, Эггзи готов был поставить на это все свои деньги. Наушник у его уха отозвался на такой бессловесный крик о помощи сдавленным хихиканием, и Мортон, помолчав, выдала совершенно по-деловому: – Что-то не устраивает, Галахад? О да, его не устраивало. Знатно так не устраивало – ни мощное тело Чарли под боком, ни его спокойное дыхание, ни даже (блять, боже!) милое во сне выражение лица. Последнее Эггзи проверил: перегнулся через подушки, имитируя ласку, пригладил отросшие кудри. С трудом удержался от плевка в густую копну. Чарли в чутком сне высокомерно (нежно) фыркнул, перевернулся на живот. Эггзи лежал на спине, прижавшись плечом к теплому Хескету, и рассерженно буравил глазами потолок. Вчерашняя усталость наконец испарилась, позволяя увидеть всю нарисовавшуюся картину в целости и законченности. Открывшийся Эггзи так называемый «пейзаж» совершенно не радовал и взгляд, и душу. «Я не уверен, что знал все нюансы, когда подписывался на это» – Ты подписался на это, вступив в Кингсмен. А еще прекрасно знал, что может тебя ожидать, – вздохнула Рокси и бодро, бойко и кошмарно лукаво добавила: – Как по мне, нюансы увели тебя в плюс, нежели в минус. Ну конечно, «в плюс» – Чарли рядом был голым, приятным на ощупь, но таким же, блять, противным и гадким изнутри, как и обычно. Анвину чудилось, что он чувствует это буквально под пальцами – все слизь, яд, которые всегда сочились из Хескета. И осознание этого как-то не прибавляло ему радости. «Чарли конченный» Мысли путались, и пустая, тяжелая голова отнюдь не располагала к ведению подобных бесед. Эггзи скатывался в обвинениях на уровень первого класса, и это был просто отвратительный, ужасный факт. Но за ним крылась реальность – и Эггзи держался за нее, как за последнюю, спасительную соломинку. – Не спорю. Но это не мешало вам упоенно есть друг друга глазами в учебке. «Блять, Рокси» Анвин вспыхнул, как спичка – в момент, за одну-единственную секунду, – и происходящее тяжелым весом пригвоздило его к кровати. Сон, который хоть немного мельтешил перед глазами, пропал из виду совсем, а в груди стало жарко и больно. «Ты же не из-за этого поставила нас в пару?» «Скажи мне, что это не так, Мортон» «Я, бля, этого не переживу» «Почему вы не отправили на эту роль Гарри?» Сообщения строчились воспаленным мозгом стремительно, но, что удивительно, без ошибок. Роксана, правда, не торопилась отвечать, и только по тихой мелодии на том конце соединения можно было понять, что девушка все еще здесь, рядом, терпит его истеричные нападки. – Вас поставил Мерлин… А тебе бы было легче, если бы роль твоего мужика досталась Харту? – вопросом на вопрос ответила она, ловко вычленив из отправленного последнее предложение. – Просто представь, Эггзи. Эггзи честно попытался – и едва не подскочил с кровати, перевернув ее вверх тормашками. Он дернулся, словно ему прострелили колено, но тут же упал обратно на подушки, вспомнив о слежении. Привалился к Хескету, чтобы критичным камерам была не так заметна та пропасть, что на самом деле лежит между ними. Вздохнул. Лицо его горело, залитое краской по самые уши, и внутри, прямо под ребрами, было так погано и стыдно, что даже не описать. Рокси в динамике – не смеющаяся явно только из вежливости – тоже не добавляла настроения. – Последний вопрос отпадает? Ты же относишься к нему как к отцу, верно? Было бы… «Ни слова про Гарри». – Может, Мерлин? «Рокси, заткнись». – Отлично, тема закрыта. Между вами, хочешь или нет, милый Эгги, – Эггзи снова передернуло, – есть химия. Так что вам поверят – если, конечно, вы хорошо постараетесь, мальчики. «Звучит как похоронный марш». – Живи с этим, – Мортон хмыкнула в наушник и, легко причмокнув губами, улыбнулась. – Именно «живи», а не «думай» или «смирись». На этих словах она отключилась, даже не дав Эггзи возможности бросить колкую шпильку в огород ее неразделенной влюбленности в того самого лысого пидора. Вот же блядство.***
Первую неделю они притирались. Долго, мучительно сложно – в душе, и ласково, обыгрывая счастливый первый год супружеской жизни – на камеры. Отель – роскошные виды солнечной Турции оказался нашпингован камерами слежения и людьми той криминальной шишки, за которой они охотились. Подобраться было непросто, выведать и собрать как можно больше информации о загадочной персоне владельца всего этого туристического безумия – тем более. Эггзи с Чарли загорали на пляже (у Хескета смешно обгорали плечи и этот его длиннющий нос), играли в теннис на специально отведенной для этого площадке, ели до отвала. И Чарли, сука такая, каждый раз пытался за обедом ухватить его за руку, а вечером, во время ужина, нежно гладил под столом голой стопой. Эггзи ожидаемо гневно вскидывался, будто готовый драться, убивать и потрошить на мелкие кусочки – и успокаивался долго, с трудом. Хескет только этого и ждал. – Мы три года вместе, год женаты, – смеялся он грудным, приятным смехом, – а ты все так и не привык. Его голос – эти ласковые нотки, помноженные на природную харизму и гортанный тембр – делали с Эггзи страшное. Даже забывалось как-то, что агент Мордред, по сути, последняя скотина, неясно как вообще очутившаяся в Кингсмен после Дня В.***
Пару раз они даже выехали на экскурсии, как самые заядлые любители местной фауны и истории. Часа четыре тряслись в автобусе до храма Артемиды и древнего города Эфеса, держались за руки, как глупые подростки, и обменивались такими неприязненными взглядами, что, не будь в транспорте посторонних, точно бы выели друг другу глаза. Глядя на большую ладонь Чарли, мирно покоившуюся на его колене, Эггзи готов был побиться об заклад, что Мерлин и Рокси в далекой хмурой Англии умирают от смеха со всего их нелепого спектакля. Ему же самому от всего этого было странно, тошно и как-то немножечко глупо, если глупость вообще можно чувствовать где-то внутри. Наверное, именно поэтому и выглядел он как нахохлившийся сердитый воробей. Хескета, кстати, Эггзи, если бы его попросили, с радостью охарактеризовал бы как обгоревшего петушару. – Не скучай, солнце, скоро приедем, – Чарли провел носом по его шее, прикоснулся губами к вороту высокой пляжной рубашки и глубоко вдохнул. Горячее дыхание опалило кожу. Как знал, чертяка, что шея у Эггзи – самое чувствительное местечко, – и нарочно изгалялся. Сволочь. Удивительная просто скотина. – И не думал. Такое поведение означало игру, согласие на ее неписанные правила, и Анвин никогда не считал себя трусом, чтобы спасовать перед ней и Чарли. Он откинулся на спинку сидения, чуть повернул голову и присосался губами к линии челюсти. Лизнул под подбородком, ловя неодобрительные взгляды мамашки с выводком с соседнего ряда. С наслаждением проследил, как дернулся и побежал кадык под натянувшейся кожей – резко вверх и медленно вниз. Не удержался – и легонько прикусил, поймав его зубами. Чарли под его руками вздрогнул всем телом, и, окей, это было очень неожиданное, но приятное открытие.***
Храм Артемиды представлял собой одну одинокую колонну в поле, кишащем туристами. Скучно и серо. На второй, сломанной, взбалмошно мельтеша крыльями, гнездились аисты. Эггзи, разинувший рот от предвкушения, даже расстроился. – Эфес будет круче, – внезапно донеслось у уха. Эггзи приподнял глаза – Чарли смотрел на него без тени злорадства. Скорей, с пониманием. Словно сам уже был здесь, и увиденное так же разрушило его ожидания. – А еще, малыш-Тедди, – в низком голосе снова появился яд, но Анвин всего лишь отмахнулся, – мы в следующий раз слетаем в Грецию. Там больше древностей сохранилось. Звучало как фарс, как необходимый отыгрыш своей роли, как сплошное издевательство – но в глазах Чарли словно что-то изменилось. Эггзи подумал-подумал и списал это на недельное проживание под одной крышей. В конце концов, даже таким баранам, как они, надоедает бодаться. Пальцы, крепко сжимающие его ладонь, ласково погладили костяшки – и это прикосновение вдруг не вызвало того ох-еб-твою-мать эффекта. Эггзи счел это достаточно странным. Проторчали у чуда света (покореженного и почти сравнявшегося с землей) совсем недолго – ушлый турок-гид, носящий весьма красноречиво о нем говорящую цепочку со знаком Z на груди, быстро согнал их в автобус и громко гаркнул название следующей остановки. Ей снова оказался очередной магазин, в которые их гоняли толпами в надежде на легкую наживу. Люди, падкие на все в заграничных поездках, раскупали турецкое барахло с завидной скоростью. Эггзи (да и Чарли) это было неинтересно: они покорно слонялись по лавкам, терпели давку и толкучку, даже купили сливовое вино и рахат-лукум, чтобы не торчать с пустыми руками – но занимал их вовсе не людской переполох, а сам гид. Его наглая рожа и золотая цепь, небрежно спрятанная под растянутую майку, буквально кричали о принадлежности к группировке контрабандистов. Согласно информации Рокси он давно уже работал там дельцом, и уцепиться за него, разглядеть и слить в агентство новые данные являлось делом чести. Действовали они осторожно: просто ошивались рядом, блистали знаниями о местных достопримечательностях и ненавязчиво вытягивали на разговор. Слово здесь, слово там – наскребалось постепенно и понемногу, но все же прогресс был. Эггзи считал это победой. После Эфеса – действительно красивого (Чарли не врал, удивительно) города, состоящего в основном из разрозненных камней да остатков от улиц и амфитеатров – их экскурсионный отряд добрался до горы. Там, в тени кустов, как вещал хорошо поставленным голосом гид, спряталось обиталище Девы Марии – и ее же яркая, блещущая на солнце золотом статуя встречала людей у подножия. Статуя выглядела дорого и богато, а каменная пещерка-дом Богоматери, напротив, была крохотной и очень узкой. Чарли пришлось наклониться чуть ли не втрое, чтобы втиснуться в ее проем. – Хоббит, – беззлобно пихнул он в бок давящегося смехом Эггзи, как только они, вынужденно впечатлившись скромностью постройки и самой Девы, вышли. На обрыве, к которому спускалась проложенная тропка, столпились туристы – они выстроили бурлящую очередь на подходе к пяти святым источникам, вода из которых, по словам гида, исцеляла с Божьей помощью что угодно. Эггзи скептически осмотрел местность, не горя особым желанием присоединяться к человеческой волне, но Чарли нагнулся к его плечу и негромко поддел: – Не хочешь спросить, который из них для потенции? – Ой иди ты! Ругнуться заковыристее как-то не позволила совесть и место. Как бы Анвин ни сомневался в честности турецких туристических агентств и реальности обиталища Марии, покой, что воцарялся на душе от одного вида тихих зеленых рощиц и далекого моря, не хотелось нарушать. Он покачался с мыска на носок, цокнул языком и, ловко спрыгнув с каменного валуна, пробрался к одному из фонтачиков. Вода била прямо из камня – ледяная и свежая. Живописно. Чарли, выросший тенью за спиной, с готовностью подал пустую бутылку. – Это который? У каждого источника было свое название и, как верили, своя сила. Эггзи пригляделся к табличке: – Плодородие. – Ты как знал, – хмыкнул Хескет. – Оскар, – Эггзи шутливо надул губы: – Мы возьмем этой воды не только для нашего дома, но и для дядюшки… Карла. В глазах Чарли скользнуло недоумение. Потом зрачки чуть расширились, а по радужке – насыщенного небесного цвета – побежали искорки-смешинки. Он нахмурил лоб, свел на переносице брови, словно задумавшись: – Твоего лысого, милого дядюшки? – Да. – Надеюсь, святость этих мест вернет плодородие его облысевшим сединам, – Чарли кивнул проникновенно и с таким воодушевлением, что усомниться в искренности его слов не получилось. – Прекрасный подарок. Бессовестно заржали только в автобусе, когда Эггзи вытащил из рюкзака наполненную под горлышко бутылку и с очень серьезным лицом погладил ее холодный бок.***
В отель вернулись поздним вечером и нехотя пошли на ужин. Ни Эггзи, ни Чарли не были настолько голодны, это делалось только из-за возможности узнать в лицо новых подельников их загадочного главаря. Цепочка Z (они на нее молились) играла отличную роль палочки-выручалочки. При неровном свете свечей и хрустальной люстры в общем зале лицо Чарли показалось Эггзи удивительно красивым. Он снял очки, дописав краткий отчет для Рокси, моргнул пару раз, сгоняя наваждение – и снова вгляделся. Ну мало ли, показалось? Расслабленно качая в ладони бокал с вином, Хескет улыбался. Не ему, не для роли – просто смотрел в окно, на ровную морскую даль, и улыбался так, словно ничего плохого никогда в его жизни не случалось. Словно не было проебов в учебке, и грызни, и ебанных всемирных апокалипсисов. Словно он всего лишь работал в какой-нибудь адвокатской конторе, получал неплохие деньги и действительно каждый год приезжал сюда отдыхать. И привозил его. Эггзи очнулся, только поймав себя на том, что эти мысли как-то незаметно вошли в его душу. Пустили корни, не найдя никакого протеста, показались правильными и органичными. Выкорчевать их он не успел. – Пойдем, – Чарли поймал его взгляд, чуть наклонив голову. Его глаза – обычно кристально-голубые, очень, очень ясные – заволокло как пеленой, и в темном зрачке не разобрать было ни эмоций, ни желаний. Но Эггзи это не испугало: несмотря на сволочность характера Мордреда, предателем тот никогда не был. Даже в День В, как оказалось. Он просто так же выполнял задание, отыгрывал свою – личную и отдельную – партию. Анвин тогда об этом и понятия не имел, и сам факт наличия Чарли в Кингсмене (живого, целого, блять, Чарли!) жутко его поразил. Помнится, они чуть не разбили половину оснащения во второй примерочной, пламенно выясняя отношения по данному поводу. Было тошно и неприятно в тот день видеть его рожу. А сегодня – необычно. Чарли словно был одновременно и тем Чарли, которого Эггзи знал (и терпеть не мог) последние годы, и совершенно новым, незнакомым человеком. Человеком, который против воли его привлекал. Они неспешно спустились к воде. Вечерние сумерки наползали на Турцию, и тьма поглощала горизонт, как прожорливая черная дыра. В синеющих облаках ярко, далекими огоньками горели два курортных города – Мармарис и Ичмелер, – раскинувших свои усеянные золотыми звездами лапы по всей протяженности гавани. Под ногами шуршали сосновые иглы (необыкновенное, все-таки, зрелище: сосны на пляже), а по левую руку от них бились о высокие камни молчаливые волны. Фонари зажигались, неуловимо мигнув, приятным, неярким светом, и ранняя ночь, которая всегда бывает на Юге, мягко обволакивала со всех сторон. Чарли поправил воротник своей рубашки – даже на отдыхе он не изменял своему снобскому стилю, – разгладил складки на брюках и мерно зашагал, даже не предложив Эггзи пройтись. Словно не сомневался, что он все равно двинется следом. Под приглушенные вскрики чаек они прошли половину пути до Ичмелера – он казался меньше еще издалека, и городские огни, не такие пестрые, притягивали взгляд. Идти было легко и как-то уютно, Эггзи никогда бы в жизни не описал, что почувствовал в эти уединенные моменты. Они не торопились: за спиной засыпала улица и прибой, гуляющих пар встречалось все меньше, а вывески отелей тускнели. Турция сворачивалась в клубочек, но Чарли, кажется, даже не собирался возвращаться. Эггзи шел рядом и, повернув голову и сунув руки в карманы, разглядывал его профиль. Длинный нос, отросшие после недавней стрижки под ноль кудри. Чарли нельзя было назвать красивым, но в этой атмосфере, в этот миг он казался невероятно привлекательным, и оторвать от него взгляд было непросто. Внезапно Чарли остановился. Потоптался на месте, рассматривая фонари на диковинно извитых ножках, черные тучи над головой и маячки-точечки едва видных кораблей. Вдохнул полной грудью. А потом достал из кармана монетку и, размахнувшись, зашвырнул прямо в воду. Эггзи заинтересованно покосился на тонкий кругляш, с удовлетворением послушал тихий шлепок монеты о волны: – Хочешь вернуться? – Это нечто вроде традиции, – пожал плечами Чарли и вдруг резво спрыгнул с возвышения прямо в прибрежный песок. – А еще местная «английская кладовая», Тедди. Тут каждый уважающий себя британец оставляет хоть один фунт стерлингов. Эггзи кивнул, подойдя к краю дороги. Реагировать на обращение он и не думал: Хескет отлично отыгрывал партию супруга, но вот разговор казался искренним и не касающимся их персонажей. Имя звучало как прикрытие, как вынужденная необходимость. К удивлению, этот факт не настораживал. – И зачем ты туда полез? – Убедить тебя в этом. Чарли зашел в воду, и намокшая ткань его штанин надулась, как мешковина вокруг голеней. Нагнулся, протянув свои бесконечные руки, повозил ими по дну, а после побрел обратно. В ладонях, которые он протянул Эггзи, громоздились друг на друге потускневшие от морской соли и времени монетки. – Круто, – выдохнуть и вдохнуть обратно получилось почему-то не сразу. Эггзи взял одну, повертел на свету и вернул в подставленную пригоршню. Медленно поднял глаза: Чарли смотрел на него, не моргая, и за расширившимся зрачком не видно было светлой радужки. Он улыбался – одними уголками губ, слабо, но так чертовски искренне, что внутри Анвина что-то резко натянулось и, лопнув, оборвалось. – Кинь их обратно, – Эггзи сглотнул: язык тяжко скользил по пересохшему вмиг горлу, а нутро обжигало чем-то тянущим, сладким, – и… «И» повисло в воздухе будто недосказанным, обещающим продолжение. Эггзи судорожно сжал пальцы: очки мешались у него на носу, неподключенные и искажающие черты лица Хескета. Он протянул к ним руку. На секунду обезумевший мозг кольнула мысль о том, что стоит включить динамик, камеру, передать изображение Рокси с банальным и уже знакомым «это атас». Атас (Эггзи как прозрел) ведь действительно происходил: Чарли таращился на него пьяными, дуреющими глазами, и его вид – ждущий, откровенно ж а ж д у щ и й – не отталкивал Эггзи. Напротив, он сам был за секунду от того, чтобы потянуться навстречу. Выбить горсть монет из руки, обхватить за шею и… Снова «и». Пальцы сами коснулись дужки – и взгляд Чарли как-то потускнел. Потух, поблек. – Черт! Эггзи взял дыхание – как для прыжка в бездну – и притянул его за грустно треснувшие плечики рубашки. Рванул на себя так, что Хескет едва устоял на ногах, впечатался губами прямо в его губы, больно боднул лбом в лоб. Коротко вздрогнул, опуская ладони. – Черт-черт-черт. Эггзи крепко ухватил пальцами его подбородок, не давая возможности вырваться, сообразить, вывернуться из хватки. Надавил на обветренную кожу, заставляя открыть рот – и сразу, без приглашения, скользнул туда языком. Наверное, это была плохая идея. Но он вообще был склонен к безумствам. Чарли хмыкнул – как-то очень понятливо, согласно – и раскрылся шире, обхватывая руками за талию, запрокидывая голову, чтобы было удобнее. Эггзи вцепился пальцами в его волосы, вылизывая нижнюю губу, чуть прикусил, шалея от запаха и давления. Чарли оказался на вкус как рахат-лукум, малина и ванильное мороженое, которым они перемазались по дороге в отель. Он целовался медленно и тягуче, прикасался зубами и лениво боролся за превосходство. А еще все крепче обнимал, по-прежнему стоя уровнем ниже, на холодных и мокрых камнях. Это было восхитительно. Эггзи буквально терял рассудок от его языка, одобрительного шепота прямо в губы и от того, что Чарли смотрел снизу вверх, постоянно вынужденно з а п р о к и д ы в а я голову. – Тедди, – простонал он в поцелуй, и, окей, Хескет показывал себя как отличный актер, но от его голоса нестерпимо хотелось притереться еще теснее, ткнуться призывно в ладонь и кончить, что не входило ни в какие планы и границы. – Тед-ди. Эггзи зажмурился до красных кругов под веками. Блядский боже, он ведь никогда и не подумал бы, что рамки ролей, за которые он упоенно прятался в самом начале, будут настолько нестерпимо мешать сейчас. Потому что слышать сейчас из этих губ – этих припухших, темных в фонарном свете губ – жизненно необходимо было другое имя. Свое.***
Путь до номера Эггзи не вспомнил бы даже под дулом пистолета. Лишь что-то неопределенное – легкие касания, улыбки, и голубая радужка, постепенно становящаяся черной от возбуждения. Чувствовать это – как ощущать что-то из ряда вон выходящее, вроде маленького, местного разлива апокалипсиса, катастрофы где-то под ребрами. Эггзи, к удивлению, нравилось. Ключ-карту доставали впопыхах, а еще на лестничном проеме, ведущем к их номеру, было так до безумия тесно, что стены будто бы кидали их навстречу друг другу. Эггзи втискивался зубами под рубашку, ставил торопливые засосы на шее, а Чарли нелепо отмахивался, попутно пытаясь открыть дверь и стянуть очки с его носа. – Какого хуя, Э… Тедди? – самоконтроль сбоил все сильнее, и желание зажать Хескета в углу между шкафом в прихожей и проходом в ванну долбилось в мозг как бешеное. – Ебучий боже… Они словно боролись – снова, как много-много месяцев назад, в гребанной учебке – и опять выясняли, кто мощнее, и быстрее, и опаснее. Эггзи стремительно выпутывал пуговицы, а Чарли елозил по его телу руками, касался боков, грудной клетки, лопаток. Будто любовался. Неожиданно. Эггзи торопился – ему казалось страшным не успеть, не понять, какого это, когда тело пылает от касаний не только поверх футболки. Адреналин подстегивал и без того сорвавшиеся с цепи нервы – сам факт существования их миссии, нахождение на вражеской территории подстегивали Анвина, и от возбуждения становилось практически больно. – Несдержанный, – голос то поднимался, то затихал, и по этой неровной тональности можно было догадаться, насколько самому Чарли хотелось. Х о т е л о с ь. До одури. Он поцеловал его под ухом, коснулся шеи – и как только такие верные точки нашел? – толкнул спиной вперед, вытесняя к кровати. Эггзи покорно упал на подушки, отбрыкнул покрывало и откинул куда-то совершенно прочь очки. Плевать, не разобьются – и это всяким лучше, чем делиться затевающимся зрелищем с Рокси и Мерлином. Чарли вытащил руки из рукавов, педантично-медлительно отложил рубашку на кресло позади. Стянул штаны, неспешно разувшись – и, наконец, склонился над Эггзи. Ткнулся прямо в губы с хриплым: – А сейчас мы потрахаемся, – замялся на полуслове, не рискуя ставить точку, – как в наш первый раз. Про прикрытие нельзя было забывать даже в залитые наслаждением моменты. Хотя, конечно, было бы круто без этого пафоса – но, черт, это же Хескет. Другого ждать не приходилось. Эггзи с готовностью раскрыл губы, отвечая на поцелуй. Руки Чарли нырнули под ткань, прошлись по грудине, задевая соски, требовательно потянули футболку прочь. Стащить ее через голову и отшвырнуть стало секундным делом. Следом с кровати свалились и пляжные шорты, которым он отдавал предпочтение все эти дни. – Резинка, – выдохнул Эггзи, впиваясь пальцами в широкие плечи. Мышцы перекатывались под подушечками, а ладонь Чарли, плотно обхватившая его член, была как избавительница. Хескет провел вверх-вниз на пробу, нежно потер головку, едва задевая щелку, и Эггзи пришлось зажмуриться. На внутренней стороне век ожидаемо быстро расцвели бурые соцветия, жар набатом забился в черепной коробке, и звоном отозвались органы. Все внутри будто бы натянулось в тугую струну – струну, готовую вот-вот разорваться. – Торопливый, – утробно прохрипел Чарли, оставляя дорожки-следы на шее. Ухватил губами мочку, слегка пососал. – Куда бежишь? К обрыву, несомненно. От теплой руки, шершавых пальцев исходило такое наслаждение, что бороться с ним было чуть выше сил Эггзи. Уткнувшись затылком в изголовье кровати и выгнув спину, он едва не заскулил, когда Хескету удалось найти верный темп. – Господи боже, Оскар, – фразы давались с адским трудом, и горело, горело, пылало сладко под кожей, – если ты не остановишься, я… я… ай! Резкий укус помог вернуться в реальность: Эггзи распахнул глаза, ошалело уставился на Чарли в лунном свете. Тот лежал рядом, прикасаясь животом к его бедру, и взгляд у него был абсолютно странный, нечитаемый. – Переворачивайся. – Ос… – Переворачивайся, – в низком шепоте прятался жесткий приказ. Эггзи – чувствительный, еле сдерживающийся, практически доведенный до черты одними вздохами и дрочкой – резко мотнулся вбок, не отказав себе в удовольствии случайно задеть Хескета пальцами. Стояло у того просто каменно, и это радовало и выбивало из колеи. Хотя какая тут к черту колея? Эггзи упал носом в подушку, подмял ее под себя, сразу автоматически вспоминая – к а к надо это делать. Прекрасная память агента выдала ему с ходу ряд картинок, и голова – дурная, тяжелая – слегка пошла кругом. А еще вереницей всплыли перед глазами дневные приготовления, и от этого стало чуточку страшно. Он же не дурак – вполне хорошо понимал, что однажды что-то подобное может произойти. Правда, Анвин надеялся, что они ограничатся только взаимными ласками. – Я знаю, что ты подготовился, – хохотнул Чарли, и звуки его грудного смеха добили и без того удручающее состояние: не чувствуя прикосновений, отчаянно желая их, Эггзи завозился всем телом по покрывалу. – Надеюсь, что подготовился ты ста-ра-тель-но. На периферии сознания вспыхнула и погасла звездочка. Еще пара таких – и он ведь кончит, позорно и быстро. Очень, очень быстро, если Чарли наконец не заткнется и не притронется к нему. Хоть как-нибудь. Хоть где-нибудь. Прохладные ладони легли на ягодицы внезапно, но от одного их прикосновения кожу словно обожгло. Предупреждающе прогнулся матрас – и не успел Эггзи сообразить, как Чарли согнулся, припадая подбородком на поясницу, и лихорадочно задышал, заставляя табуны мурашек разбегаться по спине. Это было действительно несколько неожиданно. – Ты же не собираешься?.. Эггзи попытался опустить руки и оттолкнуть Хескета, но тот резко отпрянул, схватил его под коленями и дернул назад и наверх. Принудил раскрыться – и мокро, горячо, широко лизнул сжавшееся колечко мышц. – Еб твою мать, боже, еб твою мать… – взвыл Эггзи, зарываясь пальцами в сбитые наволочки, стискивая их изо всей дури. – Не ругайся, чав, – нейтральное по отношению к возможной слежке за ними, но такое знакомое слово пулей пронзило макушку. – Мы только сегодня были в доме этой прекрасной женщины. – Сука!.. Эггзи поперхнулся прямо на выдохе: Чарли лизнул его снова, на этот раз дольше, увереннее, настойчивее. Слюна была обжигающей (или Эггзи только так казалось?), липла, а сам Хескет, дотронувшись, мягко массировал его пальцами, вычерчивая узоры по натянутой коже, словно не рискуя двигаться дальше. Эггзи хотелось материться, а еще выть в голос, а еще стонать, подмахивая и выгибаясь. Это было постыдно, но так чертовски, кошмарно возбуждающе, сладко, п р а в и л ь н о, что вместе с мыслями сбоило сердце. Скакало как чокнутое, ошалелое – а потом замирало на миг или два, пропуская удар. И снова – ударялось в бег, заворачивая в груди такие кульбиты, что щемило под ложечкой от предвкушения. – Не тяни, блять, просто не тяни… Эггзи терял слова и буквы, а с ними и идеи, и дыхание – а Чарли, не торопясь, подбирался пальцем, нырял до первой фаланги и останавливался как назло. Действовал так, будто не хотел так же крепко, будто снова – как в учебке – вспомнил все правила своего сволочного этикета. Манерная скотина. – Попросишь меня? – шепотом на грани слышимости, и скромными поцелуями по ягодицам. Ну не блядь, не? Эггзи выдохнул, собирая силы, мозги, оставшееся самообладание – все, что вообще еще в нем не растеклось воском – в кучку. Тяжело, порциями, обжигая легкие, вдохнул. – Пожалуйста, Оскар. «Оскар» как «Чарли». Как «Чарли, сука, Хескет, давай уже». Как прямой призыв и молчаливое согласие на все, что грянет после. Улыбку Чарли Эггзи почувствовал затылком, даже не оборачиваясь. – Как скажешь, малыш. Пальцы нырнули вовнутрь, к ним добавился язык – но теперь Чарли не дразнился, а старался. Дергался, прикасался носом, и по дрожи пальцев Эггзи читал о его настоящих, тщательно сдерживаемых желаниях. Читал, сгорая сам дотла. Хескет готовил поспешно, но обстоятельно. Так обстоятельно, что иногда срывался свободной рукой вниз и додрачивал или пережимал у основания член. – Не раньше времени, – хрипел настолько загнанно, словно они опять сдавали Мерлину беговые нормативы, где даже скаковая лошадь взмылилась бы до смерти. – Не раньше, малыш. И это жаркое «малыш», и пальцы в тесной глубине, тщательно выискивающие н у ж н о е местечко выбивали из Эггзи дух. Ломали его, толкали навстречу руке и расхристанному, распаленному Чарли. Сил не хватало даже на стоны, и посаженное до этого горло отзывалось глухой болью. А еще тянуло все внизу, связанное в тугой узел, и грозилось вот-вот взять и разорваться. – Давай уже, – Эггзи выгнулся под углом, ухватил Чарли за предплечье, заставляя упасть сверху, надавить всем весом. – Твою-ю… Припал к губам – жадно и до крови, отметил про себя совершенно невменяемый взгляд Хескета, когда оторвался. – Давай. – Твоя растяжка… – Д а в а й. Давление пальцев исчезло. Чарли приподнялся на локтях, нашарил в тумбочке упаковку презервативов, смял в руках резинку: – Я здесь, – дождался кивка и осторожно нажал. Длинным, единым, плавным – боже, как он дрожал, как он дрожал – движением поддался вперед. В широко распахнутых глазах Эггзи увидел бездонный зрачок и еле приметное отражение звезд, и Чарли в этот миг показался ему самым красивым. – Не останавливайся, – попросил он, упираясь в матрас и прижимаясь спиной к животу Хескета. Чарли ткнулся лбом к его шее, слизнул пот и горечь с лопаток, заставил вжаться в кровать и подмахнуть назад. Эггзи сморгнул, устраиваясь удобнее, и уставился на свою левую руку. Безымянный палец простым жгутом обрамляло кольцо. Полоска золота – тусклая, блеклая – но (вдруг) кажущаяся на с в о е м месте. Эггзи словно примагнитился к ней глазами, не в силах оторваться. Чарли вышел и толкнулся еще раз – увереннее и немного сменив положение. Проскользил кожей по коже, вдруг поцеловал позвонки. И взял темп, перестав примеряться и сдерживаться. Ритмичные толчки нарастали, Эггзи постанывал, склонив голову, а Чарли шептал неурядицы, что-то безусловно милое, до очертения ласковое и нежное, и не было сил противиться установившемуся порядку вещей. – Хочу тебя сверху, – неконтролируемая скачка закончилась так же внезапно, как и началась. – Ты серьезно? – Я хочу тебя. Сейчас. Сверху. Вывернулись проблемно, с тихими охами и попытками оторваться друг от друга. Не получилось: Эггзи чувствовал губы Чарли везде, а его тело, его тело под ним ощущалось как уголь, раскаленный докрасна. Эггзи побоялся на него смотреть и просто попробовал не сорваться. – Не до конца же, глупый, – охнул Хескет, опрокидывая голову. – С ума сведешь. И сам – тут же – вскинул вверх бедра, не в состоянии противиться короткому, но ясному призыву. Эггзи закусил губу. Темп нарастал в алгебраической прогрессии – постепенно, неторопливо, а потом канул в бешеный галоп. Они заново начали целоваться, сталкиваясь зубами, прихватывая бездумно линию челюсти и ключицы. Прижимались друг к другу, как обезумевшие, льнули, чтобы тело по телу, чтобы ближе, теснее и еще чуточку глубже. – Блять. За секунду до взрыва – до кромешной, лютой тьмы – Эггзи обнял Чарли за спину, притягивая к себе, почти садясь на колени, и взял за руку, переплетая пальцы. Поднес к лицу и предельно бережно поцеловал кольцо. Так, словно оно было н а с т о я щ и м. И шаг в нирвану отозвался болезненной негой.***
Обсудить, что случилось, они не успели. Поутру пришла срочная весточка от Рокси в духе «подрывайте сонные задницы, апокалипсис грядет» – и Эггзи, только почистив зубы, ткнул Чарли в плечо, срываясь на ловкое петляние между соснами прямо с порога. То, что их рассекретят, не было плохой новостью, – так что и неожиданностью это тоже не стало. Эггзи стремительно уходил из-под ударов, экономя силы, и ближайшей, главной целью для него стал автомат засевшего на соседнем домике стрелка. Остальное как-то отошло на второй план: Анвин знал, что Хескет прикроет спину, – а с прочим можно разобраться и позднее. Очнулись они уже у дверей в подвальное помещение – согласно сводкам, их обожаемый «подозреваемый» скрывался именно за ними. Перед тем, как толкнуть резные двери, Эггзи коротко глянул на Чарли, и на интерфейсе очков отразилось его лицо. Улыбающееся и донельзя довольное. – Поберегите горячие головы, – маякнула в динамике Рокси и резко, как всегда, переключилась на деловой тон: – Как войдете – двое справа, трое на шестьдесят градусов, еще один за стеной… – Удачи, Тедди, – хмыкнул Чарли и, с ноги вдарив по деревянным створкам, первым ворвался в самую гущу боя.***
На базу вернулись спустя двое суток. Усталые, покореженные – несколько часов погони по забитым народом улочкам давали о себе знать, – но целые и живые. Рокси встречала их вертолет на площадке и, стоило только Эггзи ступить на землю, повисла у него на шее. Он не ожидал от подруги такой реакции, но, признаться честно, был адски рад ее видеть. – Вы молодцы, – радостно оповестила она, ответив на рукопожатие Чарли, – вы оба. – Мерлин? – Хескет прижимал рукой цапнутое пулей плечо. – У Артура. Ждем лишь вас. Критично? – Мортон понимающе покосилась на следы царапин и ранок. – Забежим к медикам и будем, идет? – Конечно. Развернувшись, она послала Эггзи воздушный поцелуй и бодро, целеустремленно зашагала по лужайке прямо к парадному входу. Чарли посмотрел ей вслед, а после сделал шаг, оказываясь с ним на одной прямой, и неожиданно хохотнул: – Спорим, что она догадалась, что это все, – он щелкнул пальцами перед лицом Анвина, – последствия миссии, а это – нашего супружества? Аристократичный палец ткнулся в пятнышко засоса аккурат над воротом потрепанной рубашки. – Блять, Чарли. – Так-то это, конечно, тоже миссия, но вряд ли милая Мортон оценит нашу аккуратность на пять, – Чарли бессовестно улыбался, сверкая белыми зубами, и едва ли не ржал. – Верно, Эгги? Струна, натянувшаяся в стальную нить, заматеревшая от ожидания, лопнула и отпустила – так просто, от одного-единственного слова. Словно только его и ждала. – Сноб, – Эггзи поддел плечом его бок, прижался на мгновение, пока никто не видит, мазнул губами по кромке волос. – Мы можем попробовать в следующий раз. Чарли презрительно фыркнул. Эггзи замер, и тишина английского утра между ними напряглась до тоненького звона. Наверное, этого говорить не стоило. – У тебя или у меня, чав? И рассыпалась тысячей звенящих – но не ранящих – осколков. – До меня ехать ближе. – Прекрасно. Но не обещаю, что обойдется без меток, м и л ы й.