Не больно

Нет, ему совсем не больно. Поначалу даже как-то радостно и сжимающе-приятно пожимать ее руку, чья кожа мягкостью своей надолго впитывается в ладонь Барри. Она улыбается милейшей улыбкой и пропускает мимо ушей глупость, что слетает с уст парня при виде нее. Или делает вид, что пропускает. Но сияющий взгляд ее врезается в память вместе с шелковистостью рукопожатия. Все сжимается внутри от такой знакомой радости, когда Барри бежит по стенам реактора, осыпаемый тысячами молний. Он искрит, вибрирует, глядит на падающую Диану и касается меча. Импульс дергает оружие вверх, и рукоять его так удобно устраивается в женской раскрытой ладони. Барри нравится смотреть на нее, даже когда лицо перекошено в крике, а взгляд в этот растянувшийся миг не видит ничего, кроме ускользающего меча. А потом Барри спотыкается, влетает ногой в ступеньку и летит вперед, нелепо раскидывает руки и надеется не сломаться где-нибудь, когда его так неласково встречает суровая бетонная стена. Одна мысль в этот момент — лишь бы не увидела. Диана и не видит. Она глядит наверх. Туда, где огромный кусок бетона обрушивается на нее и готовится раздавить воинственную амазонку. Не проходит и мгновения. Как же сладко лежать на ней сейчас. Пусть так выходит и случайно — или нет. Барри благодарит всех богов, что дали ему возможность останавливать время. Он в этот миг может почти все — насладиться запахом волос Дианы, к примеру. Кажется, это яблочный шампунь. Барри обожает яблоки. Коснуться пальцами распростертой на бетонном полу ладони. Так мягко, нежно и… Барри не находит слов, чтоб хоть как-то объяснить ощущения. Просто наслаждается, пока драгоценный миг не иссяк. Секунда исчезает так быстро. Барри вскакивает на ноги, пока она ничего не поняла и не заподозрила. Надо срочно смутиться. И Барри смущается, отводит глаза и мнется на месте, забывая хотя бы протянуть руку и помочь встать. Это самый лучший вечер в его жизни, как бы странно это ни звучало. Что-то колет внутри, когда Брюс — всегда такой спокойный, рассудительный и почти холодный, — вдруг переходит на личности. Раскрывает всем рану Дианы, повествует о фотографии ее «мертвого парня». В этот миг так хочется придушить Бэтмена, но Барри не имеет права. Лишь произносит:  — Знаешь, если Диана тебя убьет, мы ее не сдадим. Чтоб хоть как-то поддержать ее. Хоть как-то дать ей понять, что он рядом. Нужно ли это самой Диане, парень не хочет думать. А потом они оживляют Супермена. Проводка после игр Лютера во власть над миром оказывается ни к черту, и Барри вызывается помочь. Он производит электричество, когда гоняет на большие расстояния. Когда он высказывает свою готовность помочь, он чувствует на себе тот самый взгляд. Взгляд, полный необъяснимого тепла и беспокойства за него. Адская смесь, что вызывает чувство вины. Барри не хочет заставлять ее беспокоиться. Он смотрит на нее. Та ободряюще улыбается, и становится сладко. Снова что-то колет в груди, когда Диана оказывается в цепких руках новоявленного Черча*. Она силится вырваться из рук ожившего Кларка, дергается и ничего не может поделать. Барри понимает — это его шанс еще раз дать о себе знать, еще одна возможность обратить внимание Дианы на себя, показать себя не только бегуном, только и способным на разные глупости и нелепые порывы. Но Барри не может. Супермен следит за ним — неотрывно, сдерживая Виктора и Артура. Душа Диану. В груди колет сильнее. Барри вызывает огонь на себя, и Диана говорит парню «спасибо» за самоотверженность и улыбается милейшей из всех своих улыбок. Колоть перестает. Но ненадолго. Боль возвращается, когда Барри замечает кое-что. Ее взгляд в сторону удаляющегося Брюса. Она смотрит по-другому, не как всегда. Будто обдумывает шаги и варианты дальнейших действий. И тепло — совсем другое, не то, что совсем недавно было адресовано Барри. Барри надеется, что ему показалось. Пожалуйста. Но ему не кажется. Это становится понятно, когда Барри видит ответный взгляд Брюса спустя несколько дней после победы над Степным Волком. Когда она улыбается в ответ и незаметно — для прочих, но не для парня, способного растягивать миг до минуты — касается его руки. Когда они вместе садятся в роскошный автомобиль Бэтмена и уносятся в ночь. Нет, ему совсем не больно.