А я флиртовал со смертью

Я суицидник, но уже завязал. Рожденный умереть, смерти не боится. Ты помог мне жить, дышать, исправил меня. Только вот, уже три дня я тебя нигде не вижу, ты исчез, ты не пишешь, мысли вьются одна за другой, мне вновь плохо… Я жду… День… Два… Пять… Уже неделя… Больше не могу. Мои мысли убивают меня. Я встретил тебя, когда пытался повеситься в заброшенном здании. Я уже давно не считал, сколько раз я пытался наконец-то сдохнуть и сколько раз меня вновь кто-то спасал. Веревка затягивалась на шее, еще чуть-чуть и позвонки начнут хрустеть. Чувствую дыхание и близость Смерти. Все молятся Богу, сектанты — Сатане, но никто не молится Смерти или другим всадникам Апокалипсиса. А я считаю Смерть — Богом, а Боль — её вестник. Я флиртовал со Смертью. Жду продолжения. Никто не должен был помешать мне. И тут все резко исчезает. Веревка полоснула не по позвонкам, а по дыхательным трубкам. Я люблю Смерть, но Боль, не очень. Некрасивая она, но только через нее проходит моя безумная любовь. Я чувствую, как воздуха становится катастрофически мало, но я не начинаю яростно глотать последний воздух, я наслаждаюсь. Я просто ничего не вижу, только темнота. Такая страстная тёмная, дышит в затылок, опускается ниже и уже чувствую прохладу на шее. Еще никогда я не был так близок к Госпоже Смерти. Она тянет руку к моему сердцу. Уже начинает раздирать кожу, но резко появляется свет. Ослепительно яркий свет, как говорят «свет в конце туннеля». К моему сердцу протянулась твоя рука. Я ничего не видел, но Смерть ушла оставив меня как всегда на свету. От её прекрасной улыбки остался лишь оскал и усмешка. Я чувствовал тепло, а оно оказывается приятное. Ты колотил мне по грудной клетке и пытался вернуть в норму работу сердца и легких. Чувствую прикосновение к губам. Воздух наполняет легкие. Сердце начинает вновь качать кровь по артериям и венам. Но еще слишком слабо. К сожалению, я опять открою глаза и увижу свет. Не знаю почему и как, но в какой-то момент давным-давно я услышал противный голосок. Он сказал «сосед купил отличную веревку, бери мыло, я все объясню по пути» и так постоянно. Бывало среди ночи я слышал его «Через полчаса будет проходить экспресс, ты успеешь пойди до станции пешком», я долго сопротивлялся. Мне было страшно. Тогда я понял, что бояться даже в некотором смысле хорошо. Если бы мы не боялись, многих уже не было бы. Но только в начале я боялся. Потом однажды я попробовал утопиться, потому что этого голос в голове. Он сводит с ума!!! Это мое второе я.

Она назвала тех, кто совершает суицид, трусливыми, и на мгновение я буквально не мог дышать, потому что… В ванной комнате отеля студентка четвёртого курса вскрыла себе вены и породила смерть там, где разорвалась её кожа. Голова девушки всё больше погружалась под воду, но страх конца оказался сильнее, поэтому она позвала на помощь. Это была трусливость, что спасла её, не так ли? В гостиной своих богатых родителей звезда футбола сидит на диване и смотрит на пистолет в своей руке, думая о том, чтобы поскорее нажать на курок и покончить со всем этим. Но он не может перестать думать, действительно ли это всё к лучшему. Он не может остановить панику, которая лишь возрастает, когда он думает о тьме. Он не может перестать думать о том, что заставит свою девушку плакать до тех пор, пока она не сломается. Поэтому он откладывает пистолет и уходит, унося с собой мысли о том, как, наверное, он мягок, раз не смог сделать этого. Больше всего на свете я радуюсь страху, нежели другим эмоциям. Он предотвратил смерти стольких близких мне людей. Он был единственной преградой между ними и надгробной плитой. Он был доказательством того, что они «не достроены», само тело отвергало мысль, что они недостойны. Потому что это страх? Страх — это не ошибка. Страх — это твоё сердце, что всё ещё бьётся, страх — это твои лёгкие, что по-прежнему дышат, страх — это твои кости, которые готовы поднять тебя с самого дна и вести в безопасное место, страх — это весь твой организм, отвергающий идею, что ты не сможешь прожить дольше, страх — это часть твоего мозга, вторящая сквозь всю твою нервную систему лишь одно отчаявшееся слово: останься. Останься. Останься. Ты всё ещё способен на многие прекрасные вещи. Страх — это твоё сердце, и оно по-прежнему ждёт тебя, чтобы вспомнить о любви. Страх — это твои лёгкие, и они по-прежнему наполняются надеждой каждый раз, когда ты вдыхаешь. Страх — это твои кости и скелет, и он так счастлив, что ты та самая душа, которая решила обуздать его. Ты электричество, синаптические соединения, ты прекрасное создание науки и бога, ты человек, и одна часть тебя хочет остаться здесь, на этой планете, где трава по-прежнему зелёная, а солнце продолжает осыпать веснушками лица тех, кто поворачивается к нему, луна по-прежнему продолжает оберегать твой сон, города по-прежнему полны целующихся парочек, а ты по-прежнему способен мечтать. Поэтому пойди на самый большой риск в своей жизни. Отложи в сторону лезвие, моя любовь, и отправляйся жить. — кто-то однажды сказал мне: «я бы хотел иметь смелость, чтобы убить себя».

Мне было чертовски страшно сделать первые шаги. Но меня выловила сеть. Обыкновенная рыбацкая сеть. Только потом я понял, почему никто не топится в реках полных рыб и имеющих быстрые течения. Но вернемся к самой истории. Я хотел было что-то сказать, но не смог, даже рукой двинуть не мог. Единственное на что был способен, это, только приоткрыть глаза. Это все из-за нехватки воздуха и парализации в следствии асфиксии. Я увидел твои полные беспокойства глаза, ты мне понравился с первого взгляда. Ты был так прекрасен. Твоих растрепанные рыжие волосы, до сих пор невозможно забыть. Но твои глаза запомню на все жизнь. Они были холодными, голубыми, как сама жизнь, но полными беспокойства. Они напоминали мне небо, жизнь. Ты был, да что там, и до сих пор прекрасен. Твое телосложение не отличалось особой мускулистостью, но чтобы постоять за себя и за свою честь тебе хватало. Только сил даже на обычную ухмылку катастрофически не хватало. Ты все еще суетился и тут немного успокоился. Ты встретился с моим взглядом. Ты резко обнял меня и остался лежать на мне. Я полюбил тебя. А сейчас… Я пытаюсь увидеть тебя, но не вижу. Ты хуже всех других, Ты хуже ада, но ты мой. Мои глаза поблекли. Их просто заволокла белая пелена, они стали матовыми. Я пытаюсь увидеть хоть чуть-чуть правды, но вижу лишь предательства. Нет, я не ослеп. Я все прекрасно вижу, вижу родных, друзей, но тебя среди их почему-то нет. Я хочу вновь просто увидеть тебя и почувствовать новую искру жизни, если бы не ты, даже не знаю, что случилось бы со мной. А ты изменился. Голубые глаза стали источать жестокость смешанную с заботой, холод с теплом. Я суицидник, но это в прошлом, ты исправил меня, но ты исчез, как и смысл жизни. Ты же знаешь, что я не боюсь смерти, не боюсь своей смерти, но боюсь твоей. Давай вновь станем ближе… Мне плохо… Я задыхаюсь, воздуха катастрофически не хватает… Веревка затягивается еще сильнее.       Если я умру ты вспомнишь меня, заметишь моё отсутствие? Я писал стихи, но Есенин повесился, Маяковский застрелился, Пушкина с Лермонтовым замочили в разборках из-за дам, Гоголя похоронили заживо, даже Булгаков, хоть и отошёл в мир иной в домашней обстановке, умирал слепым, долго и мучительно. Я поэт. Еще никто не вешался. Я буду первым. Меня запомнят. Ты запомнишь. Я почему-то подумал, что если повторю свое повешенье, то ты вновь вернешься. Я не хотел умирать раньше тебя. Но ты почему-то не появлялся. Я любил тебя, говорил это множество раз, шептал прямо в губы, я вспомнил все наши поцелуи, все ночи, которые принадлежали только нам. Неужели, ты все это забыл и сбежал? Испугался? Но чего? Меня? Или своих мыслей? Знаешь, когда я пытался совершить суицид всегда начинал нести философию. Но мое время подходит к концу. Сознание постепенно утекает сквозь мои пальцы рук. Но тебя все нет. Наверное это — конец? Я постарался. Умер красиво. Моя мечта кажется исполнилась. Точнее одна из них. У меня их две. Первая — секрет. И да, она имеет отношение к тебе. Люблю тебя, зайка! Надеюсь именно ты найдешь мой труп. Надеюсь никто не спасет меня, конечно же ты не в счет. «мы расстались. и даже увы не друзья, но если умрешь ты сегодня, то завтра не будет меня.» Меня откачали. Я вешался на трубе с горячей водой на чердаке. Чтобы даже если труба сорвалась, я точно бы умер от ожогов. Представляешь именно эта труба решила сорваться. Только сорвалась не сразу. Сначала долго скрипела и кто-то из моих сердобольных соседей решил проверить уж не прорвало ли трубу. Трубу прорвало. Но именно в тот день горячая вода была отключена. Мой мягкотелый соседушка поднявшись и увидев меня и трубу из которой вылилось не больше кружки горячей воды, решил действовать. Вот и повезло мне, что именно мои соседи медики. Это просто одно большое невезение. Я люблю своего соседа и вообще всех. Особенно я буду любить их около могилы, когда они будут стоять над моей. Мне все равно. Мы должны находиться в разных мирах. Но я и ты в одном. Мне жаль. У меня большие синяки на шее. Некоторое время буду носить бинты или чокер, как ты. Что-нибудь, что может прикрыть их. Они отвратительны. Я лежал целую неделю и ты не пришел. Я уже дома. Не хочу тебя видеть. Мы больше даже не друзья. Наверное. Я все равно продолжаю считать, что у тебя были веские причины для этого… Предательства?! Я напишу первым. «Привет. Ты чего уже две с половиной недели нигде не появляешься. Почему не сказал мне ничего?» Час, два, три, ты никогда не игнорил мои сообщения. Практически всегда ты отвечал сразу же после их отправления. Я волнуюсь. Я боюсь за тебя, за твою жизнь. У меня их девять, как у кошки. И я потратил только одну из них. А у тебя она только одна, хрупкая и беззащитная. Впервые за три недели звоню. Мне не нравится, что ты не отвечаешь. Ответь! Я жду! Я люблю тебя по настоящему! Я продал душу Смерти, а потом вернул обратно и отдал ее тебе. Она всегда с тобой. Погибнешь ты, умру и я. Ты был моим парнем. Я не боюсь, что нас назовут геями. Мне все равно. Я люблю тебя! Я всегда говорил это открыто, а ты только раз. Может все дело в том, что ты изменился? Никто не ответил. Я начал волноваться сильнее. Душа бьет тревогу, мне чертовски плохо. Сердце колотится о грудную клетку, стараясь раздробить кости. Еще один звонок. Тишина… Гудок… Тишина… Гудок… Тишина… Гудок… Я боялся, что сойду с ума. Ты взял трубку… Какое облегчение.        — Привет! Ты чего так долго не звонил? Исчез и не появлялся. Я же волновался за твою грязную душонку        — Здравствуйте, а вы кто? Друг моего сына? Неудобно получилось. Я же чуть не сказал, что я его парень.        — Здравствуйте! Да, все именно так. Я его лучший из самых лучших друзей. Понимаете он просто исчез и я волновался.        — Извините…        — Простите, но за что вы извиняетесь?        — Две недели назад мой сын решил навестить своего друга, может быть вас и не дошёл. Авария… И сейчас он в коме… Какой-то пьяный авантюрист напился и гонял наперегонки с друзьями… На другом конце трубки послышались всхлипы и только сейчас я услышал тихое пиканье аппарата. Все внутри похолодело. Я думал мое сердце остановилось, но наоборот оно стало производить как кажется тысячу ударов в секунду. Я боюсь. Если ты умрешь, я даже не знаю что делать. Ты же мой смысл жизни, ты мой хранитель души. А все из-за меня. В тот день я написал, что мне скучно и у меня депрессия и попросил его придти просто так, ради развлечения. Но он сказал, что очень много дел. Кажется он смог найти для меня время, но не дошел. Я… я… я… Мне тяжело… А я еще обиделся на моего ангелочка Мне стыдно. Мне больно. Мне страшно. Хочется плакать. Хочется смеяться. Эта эйфория чувств. Она разрывает изнутри. Когда режешь себе вены, ты не мучаешься. Сделал и все. А они мучают меня. Совесть, сознание, сердце, все что вообще может болеть, адско полыхает пламенем боли и отчаяния. Столько разноречий, и все меньше чем за минуту. А я оказывается не бездушная тварь. Но только смотря для кого.        — Это, вы, извините меня. Я напомнил вам о боли. Можно еще один вопрос. В какой больнице он лежит. Я подъеду. Могу вам вещи передать и продукты.        — Ничего не надо. Все есть. Он находится в больнице номер 12. Элитная 12 больница.        — Понял. Спасибо. До свидания.        — До свидания. Мне потребовалось меньше двух минут чтобы собраться. Меньше чем через час я был около его койки. Я думал я умру. Сейчас у него стабильное состояние, но он сейчас в коме. Я готов свои жизни отдать и умереть, лишь бы только он жил. Я еще никогда никого не боялся потерять. Только тебя. Только ты. Ты — центр моей вселенной. Ты солнце. Я потерял все лишь бы только вернуть свою душу у Смерти и отдать ее тебе. Я рассказал тебе совершенно все. Я ночевал у твоей койки. Я впервые плакал. Я уже давно думал, что мои слезные железы пересохли. Но как всегда ты открыл меня с новой стороны. Я жил у тебя рядом с койкой два месяца. Потом тебе вновь стало хуже. Ты пробыл в реанимации два дня. Потом еще неделя в стабильном состоянии. Ты пришел в себя. Я наконец-то увидел твои лазурные глаза, наконец-то услышал твой нежный голос. Я заплакал во второй раз. Я плакал и говорил, что люблю тебя. И ты тихим неокрепшим и ослабшим голос прошептал.        — Я люблю тебя… Можешь продолжать жить чтобы не случилось. Ни за что не умирай. Живи. Я люблю… тебя… Мы в ответе за тех . . . . . кто доверил нам их судьбы. Я и сам это только недавно понял, когда потерял свою. Ты умер, сказав эти важные слова… Тебя больше нет… А все из-за меня… Мне нужно начать жизнь сначала, с чистого листа. Надеюсь я смогу жить без своей души, но имея рядом твою. Я буду жить ради тебя. Дышать за двоих, улыбаться за двоих. А еще я убью того урода, что убил тебя. Никого больше не прощу и не по люблю. В моем сердце только ты… И я тебя люблю, зая… Прости меня за все что я натворил, прости меня за мои лживые улыбки, за мои постоянные капризы, за всё… Ты же знаешь, что моё «люблю» очень дорогое. Говорю это слово редко и только тебе. Я любил тебя не за то, как ты танцевал с моими ангелами, а за то, как звук твоего имени мог успокоить моих демонов. Хотя и ангелов во мне не осталось. Все улетели с тобой. Только ты мог сказать мне        — Ну, а теперь, убери свою фальшивую улыбку и расскажи, что творится у тебя в душе. Только ты понимал, что мне хреново. К моему огромному сожалению, у меня больше нет человека, которому бы я мог позвонить в 2:00 и рассказать, какие на черном небе пиздатые звезды. Ты исчез. Это я убил тебя. Прости… Каждый человек убивает то, что любит. И теперь я обязан жить. Ведь это ты попросил перед своей смертью. И теперь я ни за что не нарушу этот уговор. Теперь даже странный мерзкий голосок не сможет помешать мне исполнять твою просьбу.