Дьявол на двоих.

      Теплые лучи жаркого летнего солнца заливают просторную кухню своим светом, окрашивая малиновые обои, ярко-красную кухню и темные полы в броские алые цвета.       Исин расположился около барной стойки, читая какую-то фантастику про науку и будущее, он чавкает бутербродом и что-то про себя поет. Ту самую песню, что заела ему еще вчера, поэтому он полночи сопел её на ухо своему парню.       Ифань подходит сзади, обхватывая Исина за талию, и кладет голову ему на плечо, целуя в щеку. Поскольку Исин мелкий ростом, еще и сидит, старшему приходится складываться не меньше чем в три раза. — Ты помнишь, что сегодня прилетает мой брат? — урчит Ифань в шею младшему, отчего тот отвлекается от книги и пытается отстраниться от теплых губ, готовых оставить малиновый засос на тонкой шее. — Помню. Ифань, перестань. У меня сегодня репетиция. Да не дыши ты мне в шею. Поэтому я не смогу… Ифань!       Старший заливисто смеется, разворачивая к себе парня, обхватывает его лицо руками, вглядываясь в карие глаза, и сладко целует, посасывая нижнюю губу. — Я помню про репетицию. Только не опоздай на ужин, хорошо? Сегодня будет утка в лимонном соусе. — Ммм…       Исин не в состоянии дать связный ответ, потому что Ифань, ухмыляясь, когда видит реакцию на свои ласки, начинает еще больше сводить парня с ума, своими губами терзая чувствительную шею. Исин дрожит в его руках, плавится, словно мороженое в летний день. — Ифань, перестань, — тихо произносит младший, обхватывая руку старшего двумя своими. Ифань снова улыбается и отходит, с издевкой наблюдая, как Исин рефлекторно тянется за ним, чтобы не прерывать теплые объятья.       Ифань заливисто смеется: — Я жду тебя на ужин, единорожек, — он быстро чмокает не пришедшего в себя Исина в лоб, делает глоток уже остывшего исиновского кофе и убегает.       Тот, очнувшись, кричит ему напоследок что-то про мятый пиджак, на что Ифань только широко улыбается — пиджак идеально выглажен, а Исин просто хочет сделать вид, что ласки старшего для него пустой звук, и он полностью контролирует ситуацию.       «Ага, как же,» — смеется про себя Ифань. — «А колени у него просто так дрожат».       Возвращаясь с репетиции, Исин слышит звук работающего душа в ванной. Он заговорщицки про себя хихикает, по дороге стягивая лишнюю одежду, и тихо юркает в комнатку.       Исин завидует сам себе, разглядывая фигуру за полупрозрачной душевой кабинкой. Ифань у него высокий, красивый, фигуристый и характер у него ну просто идеальный. Исин раньше и не думал, что бывают такие люди: настолько безупречные, как снаружи, так и внутри.       Про себя Исин гаденько потирает ручки, желая отомстить за утро. Но он прекрасно знает, что продержит главенство в их отношениях недолго. Потому что Ифань — лидер, прирожденный лидер. Чтобы не сделал Исин, у Ифаня всегда найдется ответ на это. Даже если Исин сведет с ума его ласками, Ифань не потеряет сноровки и еще больше изведет младшего. Он умеет возбуждать одними прикосновениями и поцелуями… Хотя… Исин все чаще думает, что это только он тут легковозбудимый, потому что ласки Ифаня действуют на него просто умопомрачительно, снося голову и остатки разума.       В этом весь Ифань, хотя он отнюдь не идеальный любовник, как это может показаться. Кроме Исина за долгие двадцать три года своей жизни у старшего было от силы три или четыре парня. С этими парнями, особо-то, умения совращать не заработаешь.       На что Чжан думает, что это талант с рождения. Вот быть таким — талант. Быть Ифанем — талант.       Исин приоткрывает дверцу вместительной кабинки, в которую они с Ифанем всегда свободно помещались, и противно хихикает над ухом своего парня, еле-еле доставая на мысках. — Кто это у нас вселенский обольститель, а? — хихикает младший, за плечи разворачивая к себе парня.       Он замирает, всматриваясь в до боли знакомые черты лица, но не узнает своего Ифаня, будто кто-то его самым наглым образом подменил. — Я. А что, золотце, — урчит «Ифань», — хочешь проверить?       «Ифань» скалится, и Исин шарахается от него, вжимаясь в стену. Ухмылка… Оскал, не такой, как у настоящего Ифаня, а более звериный и дикий с нотками сумасшествия.       Исин вжимается в стену, а взгляд невольно скользит по телу. По родному и близкому, не принадлежащему его Ифаню, а кому-то чужому. Будто это и не Ифань вовсе, а его злобная копия, как в фильмах ужасов.       Исин пищит извинения, вываливаясь из душа, когда рука чужого Ифаня начинает нагло лапать его, а он ведь в одних трусах…       У младшего искрится в глазах, потому что лишь одно прикосновение вызывает у него бурю эмоций и — еще бы немного — даже эрекцию, столько всего, сколько не вызывает длительная ласка настоящего Ифаня. И Исину стыдно, что он, грубо говоря, продает своего парня в пользу… Кого-то безумно похоже на него, но все равно его.       «Этот „Ифань“ — синоним слову секс,» — думает Исин. — Исин, ты в порядке?       Исин натыкается сумасшедшим взглядом на знакомые черты лица, те самые, что видел всего две минуты назад, те самые, с животным оскалом. Он шарахается снова, к двери ванной, но вовремя замечает в глазах знакомую заботу и переживание и, преодолев расстояние за секунду, обнимает Ифаня, настоящего Ифаня, вдыхая запах резкого одеколона, и водой, что осталась на его теле, портит дорогой костюм.       Ифань, не понимающе, обнимает парня в ответ. — Исин, что с тобой? Откуда синяки? — удивляется Ифань, когда Син приходит в себя, отстраняясь.       Старший знает, что Исин танцует и производственные травмы для него это норма, но младший явно вышел из того возраста, когда от танцев остаются больные коленки и такие сочные синяки на них. Ифань перехватывает руку своего парня, поднося запястье к лицу, и обнаруживает на них следы пальцев. Исина передергивает — точно таких же пальцев, как у его Ифаня.       Младший судорожно вздыхает, собираясь с мыслями: — Там в ванной… Кто-то, похожий на тебя. Я перепутал… А он… Ну, в общем, я вылетел из ванной и упал там… Ну… — Исину стыдно за такую ошибку, он чувствует, как напрягается Ифань, когда дверь ванной хлопает, и эпицентр всех бед Исина является перед ними в одном полотенце на сексуальных острых бедрах, отчего Син сглатывает.       «Так похож, а эта сексуальность возбуждает, хотя,» — уверяет себя Син-Син, он любит только Ифаня, а это — мимолетная слабость. И то, только потому что этот чужой Ифань так похож на его родного.       Ифань накидывается на другого Ифаня, придавливая его всем телом к стене. Исин судорожно дышит от этой картины.       Один Ифань хорошо, а двое — это почти обморок для Чжана. Он и подумать не мог, что такое может быть. Двое, два близнеца, абсолютные копии друг друга с одним единственным различием — у одного дикий нрав, а второй — сама Невозмутимость.       Другой Ифань шипит и довольно скалится, оказавшимся прижатым: — У тебя откуда-то появились силы? — он сипло смеется, на что Исин думает, что его Ифань так не умеет. — Раньше, в детстве, когда мы дрались, ты всегда проигрывал. — Ты совратил моего парня! — рявкает Ифань, на что Другой только скалится и вновь тихо смеется: — Так это твой парень? А я и не знал. Красивый, вкус у тебя есть. Это даже странно. Ты его уже трахал? Хорошо стонет? Как шлюшка, небось. А губки красивые. Поди они созданы для минета, — Другой хохочет, видя, что раздражает этими словами свою копию. А Исин не реагирует на грубости, потому что другой Ифань — это произведение искусства. Он даже думает, что настоящий Ифань — это демоверсия этого.       Из мыслей его вырывает глухой удар. Ифань, тот, который настоящий, своим огромным кулаком заезжает Другому по лицу. Исин вскрикивает и закрывает лицо руками, лишь бы не видеть столь ужасной картины. Кажется, Ифань сломал ему челюсть.       Младший не успевает посмотреть, потому что его Ифань хватает его за руку и тащит в спальню.       За окном уже глухая ночь.       Исин просыпается из-за отсутствия тепла рядом. Он потягивается, заворачиваясь в клубок одеяла, словно в кокон, и сонно осматривает спальню, уже давно заполненную мягким светом теплого апрельского солнца.       Син не соображает, голова тяжелая, а что было вчера, он и вспомнить не может. Он некоторое время ждет, пока Ифань принесет ему завтрак в постель — наивный — или просто позовет завтракать. Но ничего не происходит. Лишь грохает дверь соседней комнаты, по коридору в противоположную сторону раздаются тяжелые шаги, и человек уходит на кухню. Закипает чайник.       Исин спускается, наблюдая, как Ифань вертится у плиты по пояс обнаженный, зато в милом фартучке в забавный принт с дракошей из какого-то мультика. За стойкой, рядом с тем местом, где обычно сидит Исин, расположился другой Ифань, тоже полуголый, но уже без фартучка.       Взгляд Сина скользит на широкой спине, очерчивая татуировку в виде дракона. «Да уж,» — вздыхает Син, — «не у одного Фаня пристрастия к этому мифическому существу». — Доброе утро, — тихо произносит младший, садясь рядом с другим Ифанем. Он не обращает на него никакого внимания, просто кивает, а вот Настоящий широко улыбается и тянется через всю стойку за поцелуем.       Исин краем глаза замечает, как косится на них брат Ифаня. — Вчера не очень хорошо получилось. — Смущенно улыбается парень уголками губ. — Исин, познакомься, это мой старший брат Крис.       Крис разворачивается на стуле, а Исин замечает, что уголок губы у него разбит, и запекшаяся кровь ярко выделяется на бледном аристократическом лице. «Странно,» — думает Син, — «Ифань должен был как минимум выбить ему челюсть». Хотя… Ифань же ударил почти свою копию, так что это не удивительно, что серьезных повреждений нет.       Исин кивает головой, протягивая руку, которую тут же заключают в сильное рукопожатие. «Да уж,» — Исин потирает руку, — «у Криса стальная хватка и грубые манеры». — Исин. Чжан Исин.       Крис возвращается к своим делам, полностью игнорируя то, что его брат и Чжан начинают щебетать.       Ифань обхаживает Исина, постоянно дует ему на горячую кашу, которую тот так любит есть с утра, и кормит с ложечки. «Совсем, как маленького,» — думает Крис, почему-то хищно скалясь, но так, чтобы парочка не заметила.       Крису не нравятся сюсюканья, которые он наблюдает весь оставшийся день. Ифань постоянно вертится около Исина, они постоянно целуются и ласкают друг друга, раздражающе хихикают и обнимаются. Не отлипают друг от друга.       Ифань советует Исину, что лучше надеть, когда они собираются, чтобы прогуляться по городу и показать Крису достопримечательности.       А Криса раздражает все, что находится в этом городе, каким бы красивым он ни был. А в первую очередь эта влюбленная парочка слева от него, ничуть не смущающаяся того, что все смотрят на них, таких счастливых и беззаботных. Крис скрипит зубами — эта смазливость до жути бесит.       Он просит Ифаня найти ему VIP-билет в один из лучших ночных клубов Пекина, где он бы мог снять девочку/мальчика, Крису сейчас неважно, потому что хочется забыть дневную прогулку, больше походившую на свидание с третьим лишним.       Ифань сначала возмущается, потом в бой идут аргументы, мол у Криса разбита губа. Крис чуть не сгибается пополам от внезапного приступа хохота — его младший всего лишь на полчаса брат думает, что Крис не сможет найти себе шлюху, если в его идеальной внешности только один изъян — разбитая губа.       Младший сдается и все-таки находит билет.       Крис никогда не думал, что дешевые потаскухи будут раздражать его еще больше, чем дневные сюсюканья.       В клубе он выпил всего лишь два бокала мартини, не нашел подходящей кандидатуры на ночь и уехал домой, почему-то жутко уставший.       Ему надоели клубы, он даже может сказать почему. Потому что вся его жизнь состоит из этого: он едет в клуб, снимает шлюху неважно-какого-пола и трахается с ней. А на утро выгоняет. И так по кругу. Каждый раз.       Но сегодня с утра что-то пошло не так.       Крис чувствует изменение, любовнички по соседству этому нехило способствуют.       Исин забирается под одеяло с ногами. Он только из душа, а в комнате холодно и мерзко, что кожа сразу покрывается мурашками. Он мечтает о возвращении всегда теплого Ифаня.       Фань словно слышит его, заходит в комнату, выключает ночник и ложится рядом, принимая в объятья холодного Исина. Он чуть вскрикивает, когда Син, противно хихикая, переплетает их ноги. Исин холодный, от этого кожа под пальцами Ифаня кажется ему хрустальной.       Исин укладывается удобнее, пальчиками изучая широкую грудь своего парня. Он не сразу соображает, что от его холодных рук соски старшего затвердели, а каждая мышца напряглась в ожидании. Чжан даже сам перестал дышать, как ему кажется. — Ифань, — тихонечко зовет Исин, поднимая голову и заглядывая в черные глаза, в которых мелкой белой точкой отражается полная луна за окном. От этого взгляд Ифаня кажется Исину немного странным, но диким. — Исин, — Ифань прочищает горло. — Исин, поцелуй меня.       И тот тянется за поцелуем, чувствуя, с какой сдержанностью дается он Ифаню. Старший хочет это тело давно, они встречаются почти год, но до секса ни разу не доходило. Исин у Ифаня далеко не первый, но зато Ифань у Исина первый. И единственный, считает Исин, но понимает, что это далеко не так. Потому что еще есть Другой.       Поцелуй становится напористее и грубее, и Исина просто придавливают к кровати, отчего он стонет в поцелуй. Грубый Ифань — это редкость. Но грубый Ифань в постели — это непередаваемо.       Исину нравится. Нравится, когда старший начинает покрывать уже разгоряченное тело поцелуями, продвигаясь чуть ниже. Очерчивает губами соски, играется с ними, вырывая стоны один за другим, вырисовывает на незаметном прессе причудливые узоры, опускается ниже. Препятствием остается только ненужное нижнее белье.       Затуманенный разум Ифаня проясняется, но сделать что-то, нарушающее столь интимный момент, ему не позволяют руки младшего, которые притягивают его к себе. Они пошло целуются, Исин не без удовольствия посасывает нижнюю губу своего любовника, руками шаря по чужому телу. Мышцы Фаня напрягаются от каждого прикосновения, потому что когда-то неуверенный Син-Син сейчас его нагло совращает. И мысль о том, что у его ангелочка тоже не самые чистые мысли в голове, сводит с ума.       Фань стонет в поцелуй, стягивая нижнее белье с младшего, переворачивает его на живот, руками изучая изгибы талии. Исин чуть выгибается в спине, приподнимая задницу, на что слышит усмешку: — Сладкий, — Исин получает поцелуй в плечо. Нежную тонкую кожу посасывают, рыча над самым ухом. Исин урчит от удовольствия в ответ, потому что рука нащупывает его давно источающий смазку член и начинает мучительно-медленные движения. Фань толкается в одном ритме с Сином, членом трется о его дырочку и целует плечи. — Ифань, — стонет в подушку Исин, чувствуя приближение разрядки. — Я сейчас кончу. Я хочу тебя… Внутри, — Исин выдыхает последнее слово.       Фань улыбается; лубрикант, давно хранящийся в нижнем ящике прикроватной тумбочки, сейчас найдет свое применение.       Исин приглушенно стонет от боли в подушку, пальчиками сжимая простыни. Конечно, чувство заполненности великолепно, но боль вырывает его из омута.       Ифань шепчет на ушко милые пошлости и признание, но Исин не реагирует, лишь полу затуманенным взглядом шарит по комнате, будто это может отвлечь его.       Он натыкается на щелку двери, оставленную, судя по всему, Ифанем, и замирает. Он не уверен, может ему кажется, может это фантазия играет не в нужную пользу, но… В коридоре он отчетливо видит размытый силуэт.       Он долго смотрит на человека за дверью, бесспорно узнав его. Это помогает отвлечься.       И только когда старший резким рывком входит, приподнимая Исина и прижимая к себе спиной, в глазах младшего искрит, и он вскрикивает, а затем гортанно стонет, цепляясь за изголовье кровати. Ифань великолепен в постели. Он попадает точно по нужной точке под нужным углом, целует в шею — самое чувствительное место у Исина, шепчет что-то, покусывая мочку, и рычит, не в состоянии сдерживаться от узости Исина.       Внутри Чжана жарко и узко, а от этого еще более возбуждающе и пошло.       Комнату наполняют запах секса, громкие шлепки ягодиц о бедра и стоны. Стоны, которые можно записать на диктофон и слушать, потому что только от них можно кончить.       Исин каждый раз, не смотря на возбуждение и подобранную Ифанем позу, направляет свой взгляд к двери. Человек за ней не двигается и лишь наблюдает, смотря глаза в глаза, как сменяются эмоции на лице младшего одна за другой: как он прикрывает глаза, как закусывает губу, как руками прикрывает раскрасневшиеся щеки.       Исин извивается под Ифанем. И Крис за дверью неимоверно завидует брату.       Когда Исин натыкается на грустный взгляд обычно наглых глаз, он отшатывается, но шаг ему не позволяют сделать две сильные руки, обхватывающие его за талию. Син натыкается на широкую спину и получает поцелуй в плечо.       У него ужасно болит поясница и задница, что сидеть больно, но Фань учтиво подкладывает на высокий стул мягкую подушечку и целует парня в щеку, принимаясь за завтрак.       Ни Крис, ни Исин не говорят ни слова, что видели друг друга вчера по разные стороны двери. Все, как обычно. На тихое «доброе утро» от Исина Крис отвечает лишь коротким кивком, занимаясь с планшетом.       Ифань уходит на работу позже положенного, но обещает прийти пораньше. Исин звонит своему другу Лухану, с которым и занимается танцами, чтобы сообщить, что сегодня не придет.       Лухан, словно курица-наседка, понимающе поддакивает в трубку, предлагает даже прийти помочь, а когда получает отказ, начинает осыпать Сина советами, от которых у парня начинает болеть не только задница, но и голова. Когда все же на таковой вопрос «что болит?» Исин называет пятую точку, Лу хихикает в трубку, желает удачи непонятно зачем и отключается первым. Только спустя десять минут до Сина доходит, что друг говорил про сексуальную жизнь, и он заливается хохотом.       Ифань сидит в кабинете, лениво просматривая графики. Секретарша стучится, что-то щебечет ему про посетителя, получает кивок, потому что Ифань её и не слушал.       Он отвлекается только тогда, когда кресло напротив его стола скрипит под весом человека. — Крис? Что-то случилось?       Крис молчит, взглядом сверля в брате дыру. — Не молчи, говори, чего хотел? Билеты? Сегодня нет, извини, понедельник ведь… Ну, Крис? — Ифань поднимает заинтересованный взгляд, но лицо его брата по-прежнему ничего не выражает. — Крис, ты в порядке? Брате-е-ец? — Ты знал, что я стою за дверью, и все равно трахал его, — холодно произносит Крис, смотря куда-то в окно за спиной Ифаня. Тот судорожно вздыхает, откладывая бумаги: — Значит, ты был там. — Он меня видел. — Вот как? — Крис замечает, что Ифань ничуть не удивлен. Будто все так, как он хотел.       Мама всегда считала, что характер у близнецов один на двоих — чертенок Крис, получивший такое имя из-за американца-отца, и милый ангелок Ифань, послушный и сдержанный в своих желаниях.       Мама ошиблась.       Крис в этом уверен, потому что именно сейчас в глазах его брата проскальзывают дьявольские нотки. — Я хочу его, Ифань, — спокойно говорит Крис. А Ифань так же спокойно реагирует: — Хм… По-твоему, нормально ставить его перед выбором, когда мы абсолютно одинаковые?       Теперь Крис даже не спорит с этим. Потому что он видит, как белоснежную душу младшего заполняет едкий черный дым похоти. «Ангелок в этой истории только Исин,» — думает Крис. — Зачем выбирать, если мы — одно целое?       Крис ухмыляется по-звериному, губы дергаются в привычном оскале, а в противоположной стороне кабинета его абсолютная копия растягивает губы в аналогичном оскале, хотя раньше так никогда не умел.       Когда раздается звонок в дверь, Исин проклинает все, что создано вокруг, особенно того, кто изобрел такие двери, для которых, чтобы открыть их, надо встать. И абсолютно плевать, что других, радиоуправляемых, дверей не бывает!       Исин чувствует себя беременной мамашей, потому что поясница (задница, если быть точным) неимоверно болит, и чтобы хоть как-то терпеть боль приходиться держаться за спину, совсем как беременная женщина на длительном сроке.       Младший проклинает изготовителей ключей. Потому что как только он оказывается в двух метрах от двери, ключ в замке поворачивается, и заходят братья. — О! Женушка моя! — хихикает Ифань, обнимая парня и целуя в щечку. — Вы приехали вдвоем? — удивляется Исин. — Да, встретились в городе. Как ты себя чувствуешь? — Очень поясница болит. Лухан заходил, мазь принес, — Исин указывает на тюбик на зеркале возле входа, который Лу оставил на последок, хотя Син отпирался. — Сказал, что помогает.       Исин густо краснеет, вспоминая, как щебетал танцор, пытаясь вытрясти из младшего хоть каплю информации. Все тщетно. — Ты мне намажешь? — строит глазки Исин. — Золотце, я в душ. Крис, будь добр, — Ифань чмокает своего парня в лоб и удаляется. — Тебе не стоит, я могу подождать Фаня, — мнется на месте Исин, ручками сжимая подол длинной футболки. Крис оглядывает парня с ног до головы. Эта футболка явно принадлежит Ифаню, потому что туда может уместиться еще один Исин, шорты из странной ткани — Крис никак не может понять, что это — по колено и шерстяные серые носки, тоже явно ифаневские. — Ложись, — Крис проходит в гостиную. Он сразу замечает расфокусированный то ли от боли, то ли от вчерашних чувств, от которых он не может отойти до сих пор, то ли по жизни взгляд, которым Син пытается разглядеть его, словно видит впервые.       Он послушно ложится на живот, приподнимая футболку. На самом деле поясница ни разу не болит, а вот анал просто рвет от боли. Исину жутко стыдно просить помассировать ему колечко. — Тебе нужно… Ой, — Исин сдавленно мычит, когда Крис садится ему на ноги, придавливая своим весом.       Он наносит прозрачную приятно пахнущую мазь на поясницу, нежно начав массировать круговыми движениями. В нос ударяет запах малины, и Крис почему-то думает о смазке. Да. Эта странная приятная субстанция похожа на смазку по цвету и запаху точно. Хотя смотря на то, как легко скользит рука Криса по спине Исина, можно подумать и об аналогичных свойствах.       Крис даже не успевает среагировать, как рука сама стягивает вниз странные шорты вместе с ярко-фиолетовыми боксерами. Исин вздрагивает, когда Крис наносит мазь на ягодицы, размазывая, раздвигает их и проводит рукой по линии между, вызывая глухой стон в подушку. Начинает массировать чувствительное розовое колечко, слегка надавив, отчего идеальную тишину пронзает еще один приглушенный стон. Крис тянется к дырочке, проводит языком вокруг, замечая, что Исин приподнимает бедра и тянется задницей навстречу к ловкому язычку старшего. — Ахх… — Исин понимает, что сейчас нагло изменяет своему парню, когда тот всего лишь нежится под душем почти что в соседней комнате. Но остановиться не может, потому что ласки Криса куда более опытные, чем у Фаня — сказываются любовники, о которых Син предпочитает не думать, но почему-то не может не делать этого.       Он прячет лицо в подушку, до ужаса красный, потому что язычок старшего брата Ифаня вытворяет с ним такое, что даже смотреть страшно. Страшно, правда, но очень хочется.       Исин сдерживает стоны, рвущиеся из груди. Но плохо получается, хотя звуки, что он издает, больше похожи на гулкое мычание. Исин почти рвет подушку зубами, со всей силы хватаясь за неё, будто она может спасти его или как-то решить судьбу.       Крис продолжает над ним издеваться, скользя язычком по колечку мышц, порой он проскальзывает внутрь, совсем бессовестно, отчего вызывает у Исина целую бурю приглушенных эмоций. «Хотя,» — уверен Крис, — «не будь этой дебильной подушки, Син орал бы, как резаный».       В коридоре раздаются тяжелые шаги, и их обладатель застывает на пороге гостиной.       Исин поднимает затуманенный взгляд, разглядывая парня в дверях, дико краснеет, чувствует, как кровь приливает к щекам, хотя больше, кажется, уже некуда, и утыкается в подушку. Рука его тянется назад, ища голову Криса, чтобы за волосы оттащить, но почему-то срывается и надавливает сильнее; Крис проникает внутрь язычком, а Исин несдержанно, но очень тихо стонет. — Перестань, — шепчет Исин, понимая, что идея тупо отодвинуть Криса от его задницы с треском провалилась, потому что это, черт возьми, прекрасно. — Перестань. Крис, перестань.       Син вновь поднимает взгляд, не понимая, какие же чувства отразились на лице его парня. Он стыдливо прячет лицо и негромко всхлипывает то ли от возбуждения, то ли от боязни реакции. Тяжелые шаги, и Ифань оказывается рядом, садясь на корточки. Исин вновь поднимает голову, теперь уже лицо Ифаня четко напротив, хотя от возбуждения младший никак не может разглядеть его. — Ифань, прости… Я… — пытается оправдаться Син, но ловит добродушную улыбку старшего и замолкает. Ифань гладит его по голове: — Наслаждайся, сладкий.       Крис приподнимает Сина и переворачивает на спину, пошло раздвигая ноги и заодно избавляясь от шорт, нижнего белья и забавных носков, как оказывается, с оленями. Исин стыдливо стонет, прикрывая лицо руками, и спустя секунду чувствует, как любимые губы ласкают головку уже порядком возбужденного члена, который требует внимания.       Исин мечется. Один ласкает дырочку, другой — член. Слишком много для одного Син-Сина, но братьев это не волнует.       Ифань берет целиком в рот, чувствуя головку у горла, выпускает член с хлюпающим звуком и проводит языком по всей длине, обводя венки, затем снова берет в рот, лаская розовенькую аккуратную головку члена, сладко причмокивая. Крис надавливает на чувствительное колечко пальцем, добавляя к своему шаловливому язычку. Сгибает его внутри Исина, чувствуя приятную тесноту и дрожь, в которую бросает младшего, когда он кончает себе на живот. — Сладкий, — говорит один, и Исин не может понять, кто именно, потому что голоса-то у них одинаковые. — Очень, — чмокает губами второй и скалится. Исин слышит оскал. И понимает, кто есть кто.       Но дико удивляется, открывая глаза: видит, что скалится в непривычной ухмылке его Ифань, а Крис улыбается, наблюдая за своим братом. Исина берет дрожь от этого оскала, хотя адресован он не ему.       Ему даже кажется, что он видит, что вокруг братьев летает единая черная аура с темным демоном. «Дьяволом,» — думает Исин. — «У них один дьявол на двоих».       Ифань подхватывает Исина на руки, прижимая к себе. И младший замечает, что он лишь в полотенце.       У него кипит кровь от этого, а тело требует продолжение банкета, несмотря на больной зад.       Он вырывается из объятий: — Я сам. Отпусти.       Ифань повинуется, ставя младшего на ноги, хотя того заметно подкашивает, и он не падает только благодаря подоспевшему Крису.       Они заходят в спальню.       Ифань притягивает Исина для поцелуя, и когда получает его, разворачивает и подталкивает к стоящему в дверях Крису: — Поцелуй его.       Исин, не думая, делает шаг в сторону и завлекает старшего в пошлый поцелуй, язычком играясь с чужим, проводит по губе, слегка прикусывая, а когда отстраняется, хихикает, проводя пальчиком по чужим губам.       Младший толкает Фаня на кровать.       Он не будет в этом треугольнике козлом отпущения, он будет лидировать, несмотря на то, что в постели с ним два парня, превосходящие его по многим параметрам.       Крис не жалеет смазки, выливая её на член своего брата и собственноручно размазывает по всей длине, целуя Исина, который не сдерживается и прикусывает ему губу. Крис обхватывает головку члена брата в кольцо пальцев и облизывает её, после насаживая младшего.       Чжан выгибается дугой, падая на Фаня, а тот, обнимая его, начинает резкие толчки, от которых Син стонет ему в щеку, случайно оставляя на ней немного своей слюны.       Крис рычит, облизывая член Исина, словно желанную конфетку, и дрочит, наблюдая за тем, как его брат трахает своего парня. Он смазывает свой член лубрикантом, а пальцы облизывает и вводит в Ифаня. Тот не сдерживает рыка, завлекая Сина в поцелуй. — Давай же… О боги… — стонет Ифань. Исин издает такие звуки, что старшему кажется — еще чуть-чуть и он кончит. Его брат входит медленно на всю длину, прилично растянув Ифаня, а затем делает несколько резких толчков, от которых младший из братьев только сильнее толкается в Сина, а тот вскрикивает и кончает себе на живот, так и не притронувшись к себе.       Член Криса скользит от обилия смазки, когда ему в голову приходит идея. Он подстраивается к Сину, вместе с членом брата просовывая свои пальцы внутрь.       От боли Син скулит, но приподнимается, чтобы обхватить Криса за шею и насадиться. Он сам насаживается на член, чувствуя внутри себя обоих.       Ему башню сносит от двойных ощущений.       Впрочем, вам не понять Син-Сина, ведь вас никогда не трахали два идентичных близнеца. Два в одном. Исин чувствует, как два огромных члена скользят в его уже порядком растраханной дырочке, и дважды попадают по простате.       Исина трясет.       Крис наклоняется к младшему, целуя его в щеку, но в полноценный поцелуй завлекает своего брата, скалится, когда их глаза встречаются, оба затуманенные, потому что стоны Сина над ухом не дадут спокойно спать еще неделю как минимум.       Как же он стонет! Он не сдерживает себя, насаживаясь глубже, сильнее, пошлее, жестче. Он не может остановиться, он не хочет этого делать. Он мечтает, чтобы эти двое трахали его до конца жизни именно так.       Он мечтает, чтобы они оба кончили в него одновременно.       Он слышит их рычание, подобно диким зверям. Руки Ифаня нащупывают соски младшего, издеваясь над ними, а губы Криса терзают его чувствительную шею, оставляя яркие засосы.       Исин выгибается, когда его бьют по рукам, чтобы он не ласкал себя, а кончил так. Оба брата стонут в унисон и кончают в него, забрызгивая спермой узкие стенки.       Исин засыпает между двумя сильными телами, которые бережно охраняют его сон. __________________________       Лэй вздрагивает, вскакивая с кровати и ударясь коленкой об угол тумбочки. Но он не обращает на боль ни малейшего внимания и несется прочь из комнаты, но на середине пути к двери дорогу ему перегораживает могучая фигура лидера: — Лэй, время пять утра. Куда ты подскочил? До подъема еще час!       Танцор хлопает глазами, вглядываясь в черты лица своего лидера, и выдает: — Лидер, ты не поверишь! — он краснеет, как рак, вспоминая сон, но подробности решает опустить. — Лидер, не поверишь! Мне снилось, что у тебя есть брат-близнец! Старший!       Лицо Криса вытягивается, но он быстро переваривает полученную в пять утра информацию: — Вот как? И что мы делали?       Ивань так коварно улыбается, что Лэй не может молчать: — Вы пытались меня совратить!!!       Через неделю лидер Мандаринов знакомит Лэя со своим братом Кевином. «Они — абсолютные копии,» — восхищается Исин.