Зараза

      Уже неизвестно, кто на кого первый чихнул. Но видели, как Бродяга на Тесака, и прямо во время тренировочного боя. Тесак просто обалдел от подобной нестандартной атаки. Прием действительно был нечестным — уже через день Старший Кровавый шмыгал носом и безуспешно пытался прочистить горло. Заразу явно притащили то ли от самок, то ли со станции, и это как раз было не удивительно, подозрительным казалось то, что она стремительно начала косить воинов клана одного за другом.       Близнецы заболели в числе первых. Кошмар ходил и кашлял на один дух, а Проклятье аккомпанировал ему хриплым дыханием и носовым присвистом. Вслед за ними инфекцию разом подхватили новобранцы — иммунитет у младшеньких явно хромал, а ежегодные ударные дозы антисептиков полагались им лишь после Посвящения, с началом реальных Охот на чужих планетах.       — Наденьте маски и не заражайте остальных! — орал Полосатый на болезных, но те лишь фыркали в ответ, мол, когда у тебя носовые камеры то заложены, а то из них насчитает бесконтрольно литься целый водопад, в маске, как бы, не то, что неудобно — в ней НЕВОЗМОЖНО!       Вожак не успел и глазом моргнуть, как добрая половина клана засопливела и слегла с температурой, что было наглядным свидетельством такого неутешительного факта как пренебрежение регулярной профилактикой. Когда болезнь свалила Шторма, Халцедона и Пегого, Гнев особенно долго бушевал. Какой пример они подавали младшему составу, если, точно неразумные мальки, трусливо прятались от регулярной медкомиссии? Ждущий из касты Великих Воинов был временно назначен в подмогу пока еще держащемуся Темному, но внезапно потерял свой знаменитый командный голос и теперь не рычал, а только тихо шипел. Его сменил Жесть, но и он бодрился недолго.       — С сегодняшнего дня мы официально на карантине, — недовольно объявил Гнев, собрав в зале дееспособные остатки своей могучей армии — всего еле-еле набралось двадцать бойцов, да и то некоторые из них уже нехорошо подергивали максиллами, что говорило о начинающемся дискомфорте в их глотках.       Карантин означал буквально следующее: клану до полного выздоровления всех его членов теперь был закрыт путь на все базы, на все планеты и во все колонии, даже с целью дозаправки судна и пополнения запаса провизии. Клан также отстранялся от всех стратегических операций, что никак не способствовало его престижу. Совсем уж бедственное положение давало право вызвать подмогу, но это было бы вовсе унизительно…       Происходящее не только являлось крайне неприятным, но и вредило системе в целом, порождая общую расхлябанность и подрывая боевой дух. Срывались четко выстроенные планы, сдвигались графики тренировок, да, что там, Малая Охота, похоже, накрывалась в этом году медным тазом — не идти же было на промысел дичи в соплях!       Огромной ошибкой экипажа «Изверга» стало то, что воины, как всегда, вовремя не придали «простуде» должного значения, пытаясь перенести ее с достоинством и на ногах, невзирая на увещевания и угрозы медика. Результат не заставил себя ждать. Через неделю концентрация заразы достигла такого уровня, что заболевать начали даже те, кто добросовестно прошел на станции все профилактические процедуры. Полосатый сбился с ног, взывая к порядку, раздавая указания и тщетно пытаясь уследить за их выполнением. На десятый день он захворал сам.       На корабле пришлось до предельных значений повысить температуру и влажность, чтобы хоть как-то облегчить состояние страждущих, но этого не хватало, так что все, кто особо был мучим ознобом и респираторным синдромом, набивались в отсек отдыха, оккупируя парилки и дополнительно обмениваясь заразой.       В итоге, когда первые заболевшие, наконец, пошли на поправку, началась вторая волна, настигшая остальных, включая уже и самого Вожака. А некоторые особо талантливые умудрились заболеть повторно.       Сумрак сопротивлялся до последнего. Он избегал скопления народа, тщательно мыл руки, покорно жрал выданные Полосатым витамины, а в маске, разве что, только не спал, но зараза вероломно подстерегла и его, принудив бросить все дела и, подобно многим, нежно обняться с четвероногим другом — лежанкой. Как же это было ужасно и мерзко… Продержавшись дольше многих, сын Грозы затем был совершенно несправедливо вознагражден полным «букетом». Все его тело ломило, и башка дико трещала; из трахеи беспрестанно сочилась слизь, глаза воспалились и начали слезиться, а разговаривать можно было только шепотом. Мир потускнел, резко утеряв все свои запахи, еще и уши периодически закладывало…       Он практически не выходил из каюты: слишком многих трудов стоило сохранять вертикальное положение, да и показываться в таком виде было слишком стыдно. Пожалуй, во всей галактике было не сыскать более душераздирающего зрелища, чем беспрестанно шмыгающий носом, охрипший яутжа… Впрочем, на счет последнего, он волновался явно зря — даже Гнев уже два дня как ходил, не расставаясь с копьем, очевидно, не для пущей внушительности, а для подстраховки собственного равновесия.       Провалявшись без особых улучшений почти трое суток, Сумрак все-таки заставил себя встать и пройтись, к своему удивлению застав на всех уровнях непривычную пустоту. Коридоры, тренировочный зал и столовая казались полностью заброшенными. Похоже, лишний раз куда-то перемещаться никто не хотел, упражняться не оставалось сил, а аппетит был коллективно утерян.       В недоумении побродив туда-сюда, Сумрак заглянул в отсек отдыха, где и обнаружился основной состав клана. Врубив на полную мощность все парилки, самцы пооткрывали двери, а бассейн заполнили чуть ли не кипятком, быстро превратив отсек в одну большую сауну. Густые раскаленные клубы плыли над водной гладью, заволакивая все доступное пространство, а испарения щедро разлитых Полосатым эфирных масел и антисептиков потихоньку выедали всем присутствующим глаза. То тут, то там раздавался чей-то громкий грудной кашель, а дружное шмыганье порождало равномерный шумовой фон. Все скамьи и лежаки были заняты; вокруг греющих каменных плит царила жестокая конкуренция.       Решив на этот раз не отбиваться от коллектива, Сумрак уселся на край бассейна, погрузил ноги в горячую воду и углубился в созерцание волнующейся перед ним глади. Вот ведь как оно бывает-то… Живешь себе, стремишься к чему-то, борешься за статус… И все думаешь, сравниваешь: этот воин лучше и успешнее тебя, а этого ты сам в любом поединке сделаешь. И как бы хорошо поменяться местами с первым… Но, главное, не поменяться местами со вторым. А потом на тебя нападает банальная зараза, и ты внезапно оказываешься в равных условиях, как с самым слабеньким из Неокропленных, так и с самим Вожаком… Вот, к примеру, почтенный Халцедон: он разомлел в воде, облокотившись на бортик бассейна, закрыл глаза и о чем-то своем думает, наслаждаясь приятным теплом, а мимо проходит Кошмарик, в том году каким-то чудом Посвященный, и в тот же бассейн без задней мысли сморкается (тут Сумрак поспешно вынул ноги из воды и подобрал их под себя)… Все кричат о клановом единстве, подразумевая честь, уважение и взаимопомощь, а на деле — вот оно настоящее клановое единство: всемогущая хворь, перед которой все равны, и общие для всех потоки желтых соплей…       — …Мальчики, ваше спасение прибыло!       Пятьдесят измученных взглядов разом устремились к источнику этих ободряющих слов и тут же все, как один, превратились в не на шутку обеспокоенные, если не сказать испуганные. Теперь-то всем сделался понятен смысл загадочной фразы, сказанной корабельным лекарем накануне: «Ох, пожалеете вы скоро, что меня не слушались…» На пороге отсека отдыха стояла и жизнерадостно скалилась через прозрачную медицинскую маску Тучка.