Каждый день имеет свое чудо

Когда все в твоей семье обладали магией, и ты был в этом плане слабее других, это временами приносило неудобства. Робби помнил мало таких моментов, когда братья издевались над ним и использовали свое магическое превосходство, потому что все это походило на обычные детские шалости, и он спокойно мог терпеть их. Но произошел один случай, пугающий случай, который заставил Робби ненавидеть их магию и до ужаса бояться звонков. Один из братьев, который сам был не намного старше Робби, решил подшутить над ним, как и всегда. Он знал, что Робби довольно труслив, так что настроил некоторые звонки на телефоне так, чтобы их слышал только Робби, и, соответственно, только он мог на них ответить. Робби считал телефон частью взрослой жизни. Родителям звонили друзья, коллеги, родители звонили врачу или юристу или еще кому. Детям не следовало пользоваться телефоном, хотя самый старший брат постоянно названивал каким-то своим подружкам и говорил им не очень приятные вещи, — Робби не мог понять, как кому-то такое вообще могло нравиться. Когда Гланни застукал Робби за подслушиванием, он надавал ему по ушам. Робби поднимал трубку, и на него обрушивалась лавина уличного шума: ветер, лай собак, чьи-то голоса далеко на фоне. Ему хотелось прекратить вызов, но он не мог. Тогда он еще не умел распознать чары, наложенные на него, поэтому не догадывался, что ему не позволяют положить трубку. Под конец все шумы утихали, и какой-то ужасно страшный голос говорил, что скоро придет и убьет мальчика. Ему было шесть, и он вполне мог поверить в реальность этой угрозы. Он трясся, как осиновый лист. Это продолжалось довольно долго. Когда он жаловался родителям, они не верили ему. Просто отмахивались. Если он успевал передать трубку отцу или матери, с той стороны провода звучал скучный голос какого-нибудь рекламщика. Это была довольно сильная магия, потому что к ней в итоге подключились все братья. Гланни с большой неохотой освободил для мелкого «эфирное время». Ему было интересно посмотреть, что из этого выйдет. В случае раскрытия очевидной травли получат все. Чтобы не палиться, братья делали вид, что успокаивают Робби, сами отвечали на звонки, предназначенные для него, но помимо рекламы, конечно же, ничего не слышали. Робби начало казаться, что он сходит с ума, хотя в шесть лет он в полной мере не понимал, что представляет из себя сумасшествие. Родители, очевидно, думали, что Робби придумывает это, чтобы привлечь к себе внимание. Он был четвертым ребенком в семье, и хлопот и без него хватало. Ему не верили, и это было обидно, больно и совершенно несправедливо. Теперь каждый звонок заставлял его вздрагивать, но он всячески скрывал это, не желая, чтобы над ним смеялись. Братья шутили-шутили, да и прекратили, когда поняли, что Робби больше никогда не поднимет трубку. С их стороны это было жестоко, но все братья, как и их отец, так или иначе были связаны с криминальным миром и считали, что такие «шутки» закаляют характер. В детской психологии они не понимали ровным счетом ничего, так что у каждого были какие-то фобии, связанные с детскими травмами, в чем ни один не желал признаваться. Магия развеялась, ни осталось даже и следа, так что никому не удалось поймать их. Только позже, находясь в раздумьях, Робби осознал, что произошло на самом деле. А до этого… Что ж, ему было невозможно дозвониться. Мобильный всегда на беззвучном, подойти к домашнему его заставить было невозможно. К тому же, он с недоверием относился к малознакомым людям, был очень замкнут и никого к себе не подпускал. Если очередная тетушка пыталась поздравить его с праздником, ей приходилось просить кого-нибудь передать ее слова. Естественно, никто не передавал, и зачастую Робби казалось, что о нем попросту все забыли. Братья выросли, мозгов у них стало чуть побольше. Кто-то уехал в другой город, кто-то остался в тюрьме, кто-то продолжил семейное дело. Робби предпочел уехать. У него была причина сделать это как можно скорее. Бобби, следующий по старшинству брат, продолжал испытывать иррациональную нелюбовь к Робби. Постоянно его задевал, хотел сказать что-нибудь так, чтобы обидеть посильнее. Они немало времени провели в драке. Одна из них закончилась очень плохо. Бобби обо что-то споткнулся, упал и ударился головой об угол. Дурацкая смерть. Она произошла так быстро, Робби не успел ничего понять. Он не хотел этого. Он был в отчаянии. Все это назвали несчастным случаем, его даже не признали виновным. Отец посмотрел на Робби одним из своих тяжелых, неумолимых взглядов, и тот понял, что во всем, конечно же, винят его. Родители не желали видеть Робби в своем доме. К тому же, он уже стал достаточно взрослым, чтобы жить отдельно. Робби собрал вещи в рекордные сроки и побежал, куда глаза глядят. Он не побывал на похоронах брата, и почувствовал только, что какая-то темная аура метнулась следом за ним. Робби не был уверен, что не ждал этого звонка год спустя, в тот самый день, когда это несчастье произошло. У него не было никаких сомнений, что это звонит Бобби. И, возможно, это он звонил все прошлые разы, но теперь решил взяться за Робби всерьез. Разумеется, он обижен. Злится. Какой-то частью разума Робби понимал, что бояться бессмысленно — что сделает ему мертвец? Но он верил в посмертные проклятья. Если он поднимет трубку и услышит слова заклинания, он, возможно, умрет, а то и хуже. Куда бы он не шел, в эту роковую дату Робби слышал звонок. Даже если находился на улице. Даже если он выдергивал шнур из телефона. Телефон звонил, и звонил и звонил. Это было ужасно. Робби расстраивался, что его никто не приглашал на праздники. Но, возможно, правда была в том, что никто не мог до него дозвониться. Люди думали, что он игнорирует их, обижались и прекращали бесплотные попытки. А Робби обижался на них и становился все злее. Это был замкнутый круг. От любого звонка у Робби начинался нервный тик. Он несколько раз избавлялся от телефона в своем доме, когда поселился в Лентяево, но раз за разом подключал его снова. Потому что, чтобы заказать продукты или разные необходимые для работы вещи на дом, для начала нужно было позвонить. В день смерти брата (звонки начинались с трех часов дня) Робби никогда не бывал дома. Он много работал над собой, чтобы смочь без боязни отвечать на звонки во все остальные дни, к счастью, они были не такими частными. Но если трубка выдавала ему подозрительный шум, он тут же бросал ее. Много лет спустя Робби впервые проворонил наступления дня икс, когда буквально потерял голову от любви. Их сближение со Спортакусом давалось им обоим нелегко, и Робби долгое время убеждал себя в том, что ненавидит этого спортивного эльфа. Сейчас же он был влюблен на него настолько, что иногда терял способность мыслить, наверное, поэтому он стал гораздо меньше безобразничать. Иногда Робби впускал Спортакуса себе домой, хотя много ворчал и пытался сделать вид, что ему неприятно присутствие Спортакуса. Своего любовника он этим обмануть, разумеется, не мог. Это был один из дней, когда Спортакус нервировал Робби своим бесконечным мельтешением перед глазами. Спортсмен делал свои ужасно здоровые и необходимые упражнения в самой большой комнате, которая была дома у Робби, тот же мастерил очередную машину для устранения Спортафлопа, хотя оба понимали, что Робби уже вряд ли приведет ее в действие. Ему просто нравилось конструировать. И пытаться запугать Спортакуса, хотя тот ни капли не боялся и находил все это безумно смешным. Стрелки на часах показывали три, когда тишину разрезал слишком громкий, протяжный и тревожный звон. Робби вздрогнул и повалил на пол все, над чем работал. Спортакус подбежал к нему, вытаскивая его из завала. — Ты не ушибся? — спросил Спортакус обеспокоенно. Робби не ответил. Как он мог забыть, что это сегодня? Мужчина трясся, не отвечая на попытки Спортакуса растормошить его. Сегодня Робби не вышел на улицу, потому что забылся, а теперь ему было слишком страшно даже для того, чтобы пошевелиться и банально добраться до беруш. — Робби, — звал его Спортакус. — Пожалуйста, не пугай меня так. Что происходит? Робби затравленно посмотрел в сторону телефона. Спортакус сложил два и два и уже направился к нему, как был перехвачен слабой худой рукой. По крайней мере, Робби пошевелился. — Не отвечай. Будет… плохо. — Почему? Что плохого? — Это звонит мертвец. Не отвечай. Робби был бледен, а в глазах его стоял такой страх, что сложно было ему не поверить. Он боялся, что вопреки его просьбе Спортакус поднимет трубку и не услышит ничего, кроме рекламы. А что если — еще хуже, — проклятье достанется ему? Робби не мог этого допустить. — Тогда я выдерну шнур, — решил эльф. — Не поможет, — прошептал Робби. — Я все равно попробую. Робби отпустил его. Пытаться остановить Спортакуса бесполезно, он все равно сделает, как хочет. Как будет лучше — по его мнению. Мужчина рывком выдернул шнур. На какое-то время звонки прекратились. Но Робби знал, что это только начало. Прошло несколько секунд в напряженной тишине, и звонок раздался вновь. — Я не понимаю, — Спортакус недоуменно захлопал глазами. — Он же отключен, разве нет? Робби попытался подняться. Ноги у него тряслись, так что он начал заваливаться вновь. Спортакус подхватил его и перенес на кресло. — Ты ничего не хочешь мне объяснить? Робби закусил губу. — Может быть. Не сейчас. Он хотел, чтобы его поскорее унесли отсюда, но он не знал, как высказать просьбу Спортакусу. Язык у него пересыхал, и говорить получалось с трудом. Звонки прекращались для того, чтобы возобновиться вновь, и это ужасно нервировало. Сердце Робби стучало, как бешенное. Он едва мог пошевелиться. Спортакус метался, не зная, как ему помочь. — Давай я все-таки подниму? — предложил Спортакус. Робби качнул головой, но Спортакус, разумеется, все равно это сделал. — Что ты… слышишь? Какое-то время лицо Спортакуса было напряжено, а потом он удивленно перевел взгляд на испуганного Робби и выдал: — Там твой голос. — Что? — Робби приподнялся. — Послушай, — Спортакус протянул ему трубку. — Нет, нет! — запротестовал Робби и закрыл уши. — Я ничего не слышу, ничего не слышу… Звонок зазвенел вновь несмотря на то, что трубка была снята. — Робби, — мягко проговорил Спортакус. — Это ведь длится долго, да? Робби вскочил с кресла и отошел подальше. — Я не могу, не могу… — он снова начал заваливаться, так что Спортакусу пришлось опять ловить его. Для этого пришлось отпустить трубку, и та с неприятным звуком ударилась об пол. Спортакус опустился на пол, усаживая Робби рядом с собой и прижимая его к себе. Он начал убаюкивать его, что, очевидно, мало помогало, потому что телефон даже не думал затыкаться. — Если что-то пойдет не так, — уговаривал Спортакус, — я тебя спасу. В этом нет ничего страшного, это всего лишь телефон. Телефон, который работал без проводов. И в котором был голос Робби, хотя Робби находился здесь. Спортакуса это пугало, но он не верил в мистику. Наверняка у всего этого была разумная причина. Но Робби не собирался ее раскрывать и хотел уйти от проблемы. Спортакус пытался вытащить Робби на улицу, но тот будто набрал целый центнер, и сдвинуть его с места не было никакой возможности. — Принеси беруши. Спортакус нахмурился. — Нет, пока ты не скажешь мне, почему боишься поднять трубку. — Я не должен был забывать про сегодняшний день… — Что должно было произойти сегодня? — Спортакус внимательно присмотрелся к Робби и исправился: — Произошло?.. — В этот день около пятнадцати лет назад я… — Робби захлебнулся в кашле, и Спортакус неловко погладил его по спине. — Не могу… — И эти звонки тревожат тебя почти пятнадцать лет? — Робби кивнул. — И ты ни разу не попытался поднять трубку? — отрицание. — Что там?.. — Проклятье. — Ты уверен? — Почти. В общем-то… нет. Спортакус кивнул. Если Робби намекает на то, что телефон заколдован, причем недобрыми чарами, это нужно было проверить. Спортакус попытался сосредоточиться, что было трудно в сложившееся обстановке — Робби дрожал, и кристалл настойчиво кричал, что тот в беде, звонки не прекращались, ужасно нервируя. Но Спортакус справился. Ему удалось перейти на магическое зрение, которое позволяло ему разглядеть что-то волшебное. Оно так же помогало распознать, была магия злой или доброй. Что-то тянулось к Робби, а от Робби — к телефону. Спортакус сказал бы, что Робби сам заколдовал телефон, если бы своими глазами не видел эту призрачную нить, которая исчезала в потолке. — Насколько я понимаю, это магия крови. Тебя пытается вызвонить кто-то из родственников, — при этих словах Робби вздрогнул. — Но я не вижу зла. В телефоне нет проклятья. Ничего не случится, если ты ответишь. Ты веришь? Робби стиснул зубы. Он мог бы проверить все это сам, если бы был силен в магии. Он обладал магией случайности — результаты порой были непредсказуемыми, и Робби ненавидел себя за это. Он был уверен, что Бобби умер из-за того, что Робби когда-то давно этого очень-очень сильно захотел. — Ты не заставишь меня сделать это, — упрямо произнес Робби. — Я никогда не отвечал и нарушать эту традицию не собираюсь. Робби теперь боялся заметно меньше. Что ж, прогресс. Спортакус встал и помог ему подняться. — Но ты ведь хочешь, чтобы это прекратилось? — Хм. — Робби… — Если ты так хорошо разбираешься в магии, сам с меня будешь снимать проклятье! — заметил мужчина и позволил Спортакусу подвести себя к телефону. Спортакус обнял его крепче. — Помни, я рядом. Давай. Робби собрался с духом и… позволил Спортакусу поднести к его уху трубку, потому что сам он на подобный подвиг был не способен. Стоило ему услышать уличный шум, такой знакомый с детства, ему сразу захотелось сбежать, но Спортакус держал крепко. Робби даже не мог воспользоваться магией, чтобы оттолкнуть его сейчас. Робби был готов к тому, что услышит угрозы, и дьявольский смех, и еще что-нибудь жуткое, но после затухающих звуков улицы он услышал всего лишь голос, действительно похожий на его, но все-таки отличающийся. — Помнишь, как это весело было? Небось уже понял, что это были мы. Уверен, ты зассышь и не сразу возьмешь трубку. Не волнуйся, это всего лишь запись. В общем-то, это было бы в духе Бобби, и я подумал… почтить его память. Он был бы не против. Слушай, ты так и не появился на похоронах, потому что подумал, что мы обвиняем тебя. У Бобби был такой характер, он не мог не полезть в драку. Так что даже если ты и виноват… Он все равно виноват больше. Я считаю, ты должен это знать. Приходи, повспоминаем былое. Когда ты, конечно, осмелишься это дослушать до конца. А пока не дослушаешь — звонить не перестанет, будь уверен, Гланни постарался! Что-то много я наговорил. Просто приходи. Голос затих. Робби стоял, ожидая продолжение, но его так и не последовало. — Что это было? — Мой брат. Флобби. У него необычные способы звать в гости, — внезапно Робби разразился истеричным смехом. Он все никак не мог остановиться, и Спортакус наслал на него сон. Когда Робби проснется, то будет жутко возмущаться, потому что он не любил, когда на него накладывают магию. Но это было для его же блага, так что он поймет. Иногда с некоторыми переживаниями мог справиться только сон. Робби удобнее устроился в его руках, и Спортакус задумался, что же у его возлюбленного за братья такие, раз заставляли его вздрагивать от каждого звонка на протяжении почти пятнадцати лет. И что случилось тогда? Гланни и Флобби сидели на полу полуразрушенного родительского дома и играли в карты. — О, — Флобби отвлекся от игры. — Он принял звонок. — Ну наконец-то, — Гланни закатил глаза. — Я уже почти признал, что мы зашли слишком далеко. — Ты говоришь это каждый год. Они рассмеялись. — Знаешь, мне надоело постоянно сюда возвращаться. Он когда-нибудь примет приглашение? — Это вряд ли. — Ладно, — Гланни засунул руки в карман штанов и достал из него бриллиант. — На этот раз ты выиграл.