Демон и Доктор

Она медленно ковыляла, вперив взгляд в мелкие трещины асфальта. Длинные блондинистые пряди челки выбившиеся из некрепкого хвоста, свисали с влажного от испарины лба, болтаясь перед лицом при каждом шаге. Но она даже не пыталась заправить их — они создавали ограду от внешнего мира, позволяя ей и дальше оставаться в плену своих мыслей. Наверное, думалось ей, со стороны это выглядит глупо, зато никто не увидит её зареванного, опухшего лица и дрожащих от сдерживаемого плача губ. Черт, почему она?! Почему из всей семьи на опознание должна была поехать именно она?! Конечно, родителям хорошо там, на материке, работать и отдыхать в свое удовольствие, пока она выживает в этом кошмарном аду, которым стал её родной город! Вдруг телефон в её кармане завибрировал, испугав её до чёртиков. В последнее время ничего, кроме стремной херни из новостей, рассылки полиции и жизнерадостных уведомлений инстаграма о очередной фотке матери на фоне одинаковых пляжных пейзажей этот кусок стекла и пластика ей не давал. После последних событий она уже всерьёз раздумывала выкинуть его подальше в океан, но цена в полтора куска и четыре гига фоток останавливали её от этого поступка. Тупые воспоминания, жить бы без них! Проснуться бы сейчас где-нибудь далеко отсюда, без памяти и опознавательных знаков — может так получится сбежать от этого уродского мира! И чтобы не слышать больше ничего ни о родителях, ни о мёртвых соседях и… От вибрации телефона она вскинулась, всего на секунду, но и этого хватило, чтобы выцепить странную фигуру человека, сидящего на ступеньках ближайшего дома. Вот урод! Какой-то хрен в пакете на башке и больничном халате строит из себя неформала, пока нормальные люди пытаются жить! — Эй, придурок, ты свой протестный плакат дома забыл, или че?! — выкрикнула она, отбрасывая мешающиеся пряди назад. — Че молчишь, или у тебя вместо мозгов недоеденный бургер?! Человек медленно повернул в её сторону голову, уставившись на неё чёрными линзами очень стремных очков. Конченый какой-то. Может, хрен с ним, в такое время нарываться не стоит. На вид хилый, но черт его знает, че он может учудить. Она начала разворачиваться, чтобы смотать подальше от этого утырка, но неловко покачнулась и с громким визгом упала на асфальт. Лодыжка, колени и ладони в тот же миг взорвались болью. Слезы брызнули из глаз, изо рта вырвался протяжный стон. Руки, все ещё опирающиеся на землю, сильно дрожали. Мышцы не слушались, а от одной мысли пошевелиться все тело снова окатывало сильной болью. Сквозь пелену слез она уловила движение рядом с собой. С трудом сфокусировав взгляд, она увидела носки кед, остановившегося перед ней человека. Черт. Черт. Блять. Надо вставать и бежать. Этот придурок больной на голову, сейчас че-то сделает. Но тело не слушалось. Всхлипывая, она начала в панике задыхаться, уже не пытаясь подняться. — Эй, — сквозь шум в ушах прорвался глухой голос, — ты в порядке? Рядом присели. Сквозь растрепанную чёлку она увидела чёрные провалы окуляров, сверлившие её взглядом. — Придурок! Похоже, чтобы я была в порядке?! Черт! — Я сейчас помогу, — донеслось до неё, в тот же миг её плечи обхватили чужие руки и потянули вверх. Сил вырываться и звать на помощь не было, оставалось только навалиться на стремного чувака и дать отбуксировать себя к дурацким ступенькам. Незнакомец аккуратно посадил её на каменную поверхность, присев рядом. Руки, содранные о каменную крошку, болезненно пульсировали, покрытые кровью и дорожной грязью. Как и колени, просвечивающие содранной кожей вперемешку с песком, сквозь порванные джинсы. Черт, двести баксов! Но больше всего болела лодышка — так сильно, что при попытке пошевелить ею из глаз снова брызнули слезы, а из горла вырвался вскрик, перешедший в надрывные рыдания. Постепенно сил на плачь не осталось, только хриплые всхлипы вырывались из её содранного горла. Человек рядом, молчавший все это время, вдруг наклонился, разглядывая её поврежденную ногу. — Вывернута лодыжка. Ничего страшного. Посидишь минут десять и сможешь идти. — прозвучал хладнокровный вердикт со стороны этого бездушного придурка. Вновь повисла тишина, настолько громкая, что пульсация в ноге и руках усилилась, хотя, черт подери, куда уж сильнее. — Чего ты вообще пристал ко мне, урод? — прошипела она. На большее сил не хватило. — Я просто сидел на ступеньках, ты сама на меня наехала. И куда ты ломанулась на таких каблуках? Вот блять, уродский урод, каблук! Туфли можно выкидывать, о цене страшно вспоминать. — Всё из-за тебя, придурок! Нехрен своим стремным еблом пугать прохожих! Какого хрена ты вообще в таком виде сидел на ступеньках?! — Тебя ждал. — издевательски прилетело со стороны. — Урод! — Сама пристала. Я просто отдыхал, по делам вышел. — Пакет тогда нахрена? Что-то я все ещё плакатов не вижу! Боль медленно отступала, восстанавливалось дыхание. Черт, придурок мог быть и прав насчёт десяти минут… — Не хотел привлекать внимания. — Ага, совсем урод в халате и пакете на башке внимания не привлекает! Только надписи не хватает: «Опасный псих, везите в дурку» — Сама-то куда шла в таком виде?! — Каком таком, урод пакетоголовый?! — Извини. Просто ты выглядела, ну, расстроенной… — Конечно я была растроенна! Каждый день на опознания родственников хожу! Без вида освежеванных внутренностей уже не засыпаю! Блять! — Тоже кого-то из семьи убили? Черт. Конечно, надо было ей наткнуться на такого же. Внутри что-то всколыхнулось, похожее не непрошенную жалость. — Дядю. Он в полиции работае-… работал… Вчера из морга позвонили. — Сочувствую. Я семьи лишился. Все из-за этого-… — Чертового особняка! Да! Она чуть не вскочила, но жгучая боль вернула её обратно на ступеньку. — Как он появился, то жизнь в ад превратилась! Какие бездушные мрази там могут жить, раз безнаказанно убивают сотни людей?! Собеседник пожал плечами. — По каким вообще таким делам ты поперся в таком виде, когда тут на улицах такое месилово? — Я уйти хотел. Договаривался с некоторыми людьми, чтобы они предоставили мне транспорт на материк. Остров открыто не покинуть, но они знают пути. Только это секрет, хорошо? — тихо произнёс пакетоголовый. Ну да, пакет, очки, халат. Маскировка от знакомых и отвод глаз. Кто подумает на сумасшедшего урода? Покинуть остров… Её словно током прошибло. — Подожди! А ты можешь, ну, взять меня с собой, с острова? Ну, типа, как в оплату, за причинённый ущерб. Я… — она всхлипнула, — я так больше не могу. Мечтаю просто свалить отсюда. Проснуться где-нибудь на другом континенте без памяти, чтобы не помнить всей этой кровавой херни. Я… — Тише! — шикнул на нее собеседник. Он задрал голову, отчего в стёклах очков отразилось небо. Он секунду словно прислушиваться, то ли опасаясь других людей, то ли ища что-то в небе. Но улица вокруг была пуста: слишком рано даже для спешащих на работу, а вот небо, кажется, начало затягивать странными облаками, отчего оно приобрело нездоровый зеленый оттенок. — Я понимаю тебя. И, думаю, могу помочь тебе с твоей мечтой. — глухо произнёс он, не опуская головы. — Никогда больше не вспоминать этого ужаса. Ты станешь другим человеком, покинув этот город. Помогу, в оплату, ну знаешь, ущерба твоим туфлям. Она затаила дыхание, боясь произнести слово, и подсознательно замечая, что нога уже больше не болит. Они молча сидели несколько минут. Она в ожидании условий, он, видимо, наблюдая за быстро меняющимся небом. — Сейчас накроет, — невпопад произнёс он совсем не то, что она ожидала. — Тебя как зовут, придурок? — тоже невпопад, только бы что-то сказать, выдала она. — Флег. - Тупое имя… Не боишься называть его незнакомцу? Он неожиданно повернулся, уставившись прямо на неё своими очками. — Я называю его тебе. Она дернулась, почти в испуге. То, что он сказал… Словно и не ей вовсе. Псих. — А я… — Нет, не надо, это не имеет никакого значения, — перебил он, — скоро это имя канет в лету. Я помогу тебе начать новую жизнь. — Ага. Точно. Новая жизнь — новое имя. Когда выберу свое, то это точно не будет тупизной вроде «Флег». — Не мы выбираем себе имя, — произнёс он в ответ, снова отворачиваясь к небу. — Тебе уже говорили, что ты странный псих? Он, кажется, глухо хихикнул. Она приняла это за ответ. После этого смешка в душе вдруг растеклось почти забытое тепло. Она так давно не говорила с кем-то вот так просто, ни о чем. Сколько лет этому чуваку? Меньше двадцати пяти, наверное. Хорошо поболтать с кем-то, кто не старше тебя на десятку. Просто поперекидываться тупыми фразочками, как когда-то в школе. На опухшем лице, сама собой вдруг расцвела идиотская улыбка. Жизнь, как будто, налаживалась. Словно тупая судьба решила вдруг повернуться к ней не жопой, и послала вот этого ей на пути. Новая жизнь… Так близко. Почему-то она верила, что этот парень сможет помочь ей. Что совсем скоро станет лучше… — Ну, нога вроде прошла… Что дальше? Заберешь меня с собой на встречу с важными людьми? — Нет. — Он сказал это твёрдо. — я уже встретился с кем надо. Сейчас пойду домой. Договорюсь о тебе позже. Надо торопиться, — он все ещё не отрывал взгляд от неба. — Иди домой. Наслаждайся последними моментами этой жизни. Давай, беги! И она, словно загипнотизированная, встала. Каждый новый шаг казался шагом в будущее. Нога отдавала только лёгкой болью. Взгляд вперёд — там, вдалеке, маячит новая жизнь. — Эй, пакетоголовый! — она обернулась, с улыбкой — как ты найдёшь меня? Тонкая фигура стояла в нескольких метрах от неё. Белый халат развевался и казался зеленоватым в набежавших сумерках. Рука человека была поднята. В ней был пистолет. По чёрным очкам прошёл блик. Всего на миг она почувствовала боль в груди, а потом ощущения пропали, и она сломанной игрушкой упала на асфальт. В голове гудело. Она не могла пошевелиться. Мысли судорожно носились в голове, сталкиваясь с грохотом. Или это был гром? Встать. Встать. Встать. Только бы убежать, уползти. Чёртов псих! Она знала! — Я уже нашёл тебя, — глухой шёпот достиг её ушей. Зелёное небо над ней заслонила чужая фигура. В отражении окуляров она увидела свое перекошенное лицо с широко раскрытыми от ужаса глазами. Тело не слушалось. Она не могла отвернуться, не могла смежить веки. Только зрачки дергались туда-сюда. — Нам надо торопиться, если хочешь, чтобы твоя мечта исполнилась. Я же обещал компенсацию за туфли. Чуждый, отстраненный голос словно окутывал её. Она не могла видеть шевеление чужих губ, так что казалось, что он звучит прямо у неё в голове. Снова громыхнуло. Человек над ней достал из-за пазухи чёрный комок. Он встряхнул его, и тот с шуршанием развернулся. Пакет. Мусорный пакет. Чужой силуэт пропал из поля зрения. Она почувствовала, как ноги приподнимают, чтобы запихнуть её в мешок. Нет. Нет. Нет! Нет! Нет! Она жива! Тело приподняли. Чужие руки касались её бёдер, поясницы, спины, рук. Пакет громко шуршал, а она, не в силах повернуться, могла только молить небеса о спасении. Но клочок неба, что виднелся сквозь слезы, был безнадёжно-зелёным. Никакого голубого неба в прекрасном, мать его, будущем! Но и его заслонила чёрная тень. — Вот и все. Не беспокойся. Надо возвращаться в особняк. Зрение на секунду сфокусировалось на чёрных провалах линз. В них уже не было никакого отражения, только пустота. — Б-… Бездуш…- ная… тв-… арь, — смогла выговорить она. Последним, что она видела, перед тем, как её поле зрения закрыл пакет, была пустота. Рядом раздалось кряхтение, и она почувствовала, как её верную часть туловища приподняли над землёй и поволокли. Мысли уплывали, путались, голова стремительно пустела. Особняк. Особняк. Особняк. Только выжить. Сбежать. Бороться. Она уже не чувствовала прикосновения к своему телу. Только глаза продолжали слезиться, лишённые возможности закрыться. Внезапно, рядом громыхнуло. Раздался звук удара чего-то тяжёлого об камень. Звук разбившегося стекла. И ещё раз. И ещё. И ещё. Все скрежетало, ударялось, билось, слышались истошные крики людей и мерзкое хлюпанье, которое пропадало в раскатах грома. Внезапно, что-то сверкнуло. Она ощутила, как через неё что-то прошло. В груди сжалось. Казалось, внутренности сворачиваются в клубки, а сердце сейчас взорвётся, забрызгав кровью все вокруг. Господи, как же больно! Ту-дум. Ту-дум. Ту-дум… Блэк Хэт распахнул глаз.