Исцеление

Твоя мама никогда не говорила этого тебе в лицо, но ты знала, что она считает тебя трудным ребенком. Нет, ты не сбегала из дома, не шлялась не пойми где по ночам, не дралась. Можно даже сказать наоборот. У тебя не было друзей, ты часто оставалась после уроков в школе (делала это специально, чтобы побыть одной), выходила из дома только на учебу, почти ни с кем не общалась. В твоей семье к этому привыкли, и все, кажется, на самом деле любили тебя такой, какой ты была. Именно поэтому твои родные приняли твое желание учится в другом городе как неудачную попытку пошутить. Никто и подумать не мог, что ты, бывалая социофобка, сможешь выжить одна в незнакомом городе. Мать принялась отговаривать тебя, приводить различные доводы ( весьма весомые на самом деле), но после двухнедельного выноса мозга, увидев взгляд твоего отца, который говорил сам за себя, она все же сдалась. На вокзале ты уже пожалела о том, что разрешила всей многочисленной семье собраться вместе ( ты надеялась, что последний раз с тобой), потому что все смотрели на тебя, как на фокусника, который вот вот вытащит кролика из шляпы. Хотела бы ты быть этим кроликом и никогда не вылазить из убежища. Тяжелые сумки с холстами, красками, многочисленными стопками рисунков уже готовы были оторвать тебе руки. Но ты ждала чего-то, наверное того, что мама возьмет за ручку и отведет домой, как вечерами после начальной школы. Пока сумерки сгущались, ты слушала последние наставления родителей, уставившись в мокрый асфальт тупым взглядом. Тревожный гудок вернул тебя в реальность и заставил мать тяжело вздохнуть. Быстро чмокнув ее в щеку и обняв отца, ты забежала в вагон, прячась в дальнем углу и молясь, чтобы поезд скорее тронулся. Конечно ты ожидала, что все будет намного радужнее, чем оказалось на самом деле. Даже взрослые девочки верят в хорошую жизнь. В университете ты не нашла себе друзей, хотя, чего ты могла ожидать? Ты ведь с людьми то не умеешь общаться. Все вокруг ходили большими веселыми компаниями. На твоем художественном факультете в основном учились такие же отбитые личности, как и ты сама, но им кажется их одиночество было по душе. А вокруг ребят из других факультетов постоянно было столько шума и веселья, что тебя порой ташнило. Какое уж там заводить знакомства. Тебе было довольно уютно в твоей новой маленькой квартирке, которую ты вскоре надеялась полностью выкупить. Все стены успели покрыться твоими набросками в карандаше, угле, чернилах, ручке, акварели. На кухне пол в скором времени должен был стать лимонного цвета. Ты не была точно уверена, как тебе в голову пришла настолько сумасбродная мысль. Возможно ты втайне надеялась, что этот яркий цвет хоть немного спасет твою жизнь. Может и нет.. Ты шла по пустому коридору с сумкой на плече и тяжеленным, словно слон, мольбертом в руках, молила Господа о том, чтобы доплестить то “cтудии” в ближайшие минут пять. Сзади послышалось тихое посвистывание, неровные постукивания, чьи-то шаги ускорились, и вот некий парень с широченной улыбкой подбежал к тебе на всех парах, останавливаясь посреди прохода: -Привет! Давай я помогу тебе с этим огромным.. ну.. -Это называется мольберт. Нет, спасибо, - хотелось назвать его мальчишкой, настолько он ребячился. Ему что, делать нечего? - Да ладно тебе, мне же не сложно. Чего тут нести то? Всего ничего. Меня Хосок зовут. Я на танцевальном факультете. А ты? Да, кстатати, как тебя зовут? – но ты его уже не слушала. Стараясь поначалу остановить парня или хотя бы успеть за ним, ты вдруг остановилась, оставшись на несколько шагов позади. - Прогуляй со мной пары, – ты и сама не знала, как это вылетело из тебя. Глаза вдруг округлились, губы сложились тонкой полосочкой, рука моментально поднялась к лицу, а щеки стали краснее спелого томата. В этот же момент деревянный инструмент из рук парня опустился на пол рядом с ним. Он схватил тебя за руку и потащил к концу коридора, затем вниз по лестнице и дальше, дальше. Все это время он весело тараторил что-то про судьбу и то, как ему повезло. Впервые в жизни ты не хотела убегать или прятаться. Не хотела, чтобы он отпускал твою руку. Время шло, конечно все не закончилось прогулом пар. Хосок стал для тебя лекарством. Спасал тебя каждый раз, когда ты нуждалась в нем. Ты же в свою очередь поняла, как здорово иметь друга, как тебе улыбнулась вселенная, подсунув этого парня под бок. Все реже у тебя случались панические атаки, но когда по ночам тебе приходилось плакать, когда ты ждала рассвета, чтобы не бояться больше всепоглощающей темноты, ты звонила своему солнце-мальчику. Хосок, несмотря на усталость, спешил как можно быстрее, потому что знал, что кроме него у тебя нет никого, кому можно открыться. Вы подолгу сидели на жёлтом деревянном полу в твоей кухне. Он гладил твои мягкие волосы, вытирал крошечные капли соленых слез, гладил медовую кожу, обводил тонкими пальцами созвездия из родинок. Ты не знала, как отплатить другу за все, что он делает для тебя – тебе не хватило бы и жизни. Поэтому ты просто прижимала его к себе настолько крепко, что слышала ускоренный стук его сердца и чувствовала горячее дыхание на макушке. Позже он заваривал ваш любимый имбирный чай и вы сидели, говоря обо всем, что вас беспокоило, до рассвета, когда солнечные полосы начинали ползти по стене. Просыпалась ты уже одна на холодной кровати, и думала, что с Хосоком могло бы быть намного теплее. Эти глупые мысли ты смывала каждый раз по утрам под ледяными струями проточной воды. В остальное же время твой солнце-мальчик тащил тебя на экскурсии с иностранцами по городу, оставлял у тебя дома билеты в кино, показывал тебе новые связки из хореографии, наблюдал за тем, как ты рисуешь с такой нежностью в глазах, какую нельзя передать на бумаге. Конечно, и у друзей бывают трудные времена. Временами вы ссорились из-за отличающихся взглядов на мир. Но он находил тебя в университетской курилке и, становясь напротив тебя, имел такой вид, будто он брошеный щенок. Затем следовала любимая фраза “Прогуляй со мной пары”, и все становилось на свои места. Одна из таких ваших ссор затянулась на две недели, ты давно не была одна так долго. Который день не выходила из дома, сидела на вашей любимой кухне и слушала вашу любимую песню. Слезы лились сами собой, и ты не могла понять, почему у тебя плохое предчувствие. Словно ты больше никогда не увидишь Хосока, и те слова, что ты выкрикнула напоследок, останутся в его памяти навсегда, как и в твоей. Стук в дверь. Ты подрываешься и бежишь к двери. За ней стоит Хосок, такой родной и смущенный. Вы оба понимаете, что все обиды забыты, и каждый из вас уже давно простил другого. Снова долгие разговоры до самого утра, крепкий чай и такие же крепкие объятья. Теперь ты перебираешь его жесткие от краски волосы и внимательно слушаешь его до ужаса смешные истории. Наутро ты не остаешься одна. Вот он, лежит рядом с тобой, прижимает к себе, как самое дорогое на свете, а с лица не сходит любимая тобой улыбка. С ним оказалось правда теплее. Аккуратно убираешь прядь волос с его лба и слышишь сонный короткий стон, который вызывает у тебя смешок: - Я так рада, что ты никуда не денешься от меня, - ты прикрываешь глаза и не видишь, как меняется друг в лице. Он кладет свою ладонь тебе на щеку, заставляя посмотреть на себя, в его голосе ты слышишь сожаление: - Сладкая, я уезжаю в Америку учится по обмену на год, вернусь через месяц на пару дней, но ты не должна расстраиваться, слышишь? Ты сильная и должна пережить это, а я буду всегда рядом, хорошо? Ты справишься, я знаю, - в его голосе ты слышишь дрожь и понимаешь что ещё чуть-чуть и вы оба начнёте плакать. Но где-то внутри ты находишь силы и сама касаешься его лица. - Я люблю тебя, солнце-мальчик, и я буду с тобой, ты же знаешь, как нужен мне. - И ты нужна мне, как воздух.