Палачи тоже плачут

Одинокий мужчина сидел на сырой земле возле могилки улыбающейся на фотографии девушки, во взгляде шатена читалась неимоверная боль и горечь. Некогда всемогущий спортсмен сейчас был слаб и обезоружен, рядом с ним стояла потрёпанная сумка со скромными пожитками. Сжимая руки в кулаки, бывший преподаватель физической культуры с печальной усмешкой рассматривал фотографию счастливой брюнетки, боксёр не видел её улыбки, он лишь всматривался в её счастливый взгляд, тогда изумрудные глаза его любимой ученицы ещё сверкали от радости, которая была её лучшей подругой и верной спутницей. Мужчина не осознавал, что уже сидит несколько часов рядом с могилкой девочки, его девочки, ему было неуютно и даже прохладно, хотя погода была изумительной, жаркий июль радовал всех жителей этого города, но только не его. Он не мог радоваться, мечтать, любить, — всё это было чем-то запретным и каким-то далёким, чужим. Шатена не волновало, что он десять лет не видел свободы, не дышал этим удивительным воздухом, ему наплевать на эти мелочные и жалкие потребности. Проведя десять лет в колонии строгого режима и покинув её по условно досрочному освобождению, физрук не почувствовал облегчения, он понимал, что совсем скоро навестит её — свою наивную и маленькую отличницу, которая сумела растопить его ледяную глыбу в груди, она влюбилась в него до безумства, именно в него — убийцу, который жаждал пристрелить её нерадивых дружков, но без приказа гениального старикашки не осмеливался исполнить своё желание. Его школьница была сильной и слишком взрослой, из вечно улыбающейся девчушки она превратилась в серьёзную и не по годам мудрую девушку, которая познала боль во всех её обличиях, однако, это была воля так называемых «вершителей судеб», именно они лишили её беззаботной юности, враги научили её выживать в стенах этой чёртовой школы, где обрывались жизни ни в чём неповинных детей. Самое мерзкое было то, что и он был одним из «вершителей», слишком поздно Вадим осознал, что все его бездумно прожитые годы принесли ему лишь страдания, биолог потерял всех родных и близких, Уваров погубил и девушку, которую хотел навсегда сделать своей, загубив тем самым брата, безжалостно пристрелив его в этом зловещем лесу. Однако, сейчас он сам сидит на старом кладбище, беззвучно оплакивая юную девушку с глазами цветом изумрудной листвы, теперь бывший помощник Риттера Вульфа понимал, что это так называемый эффект Бумеранга, мужчина до сих пор расплачивается за свои грехи, теперь физкультурник слабый и никому не нужный человек, его положение вовсе не завидное, Вадим даже дышал с трудом, слишком горьким был воздух злополучной свободы. Теперь это уже не тот бодрый спортсмен, покоритель женских сердец, сейчас он слаб и немощен в духовном плане. Его мир стал серым и мрачным, на висках проступает седина, а во взгляде читается боль. У этого человека не осталось родных или друзей, он совсем один в этом жестоком мире, бывшие знакомые презирают его, а спортсмен их не винит, ведь его грязные поступки сыграли огромную и вовсе не второстепенную роль в этом. Шатен не жалеет себя, он попросту не умеет этого делать, самой главной его потерей стали трое, безвинных людей, которые погибли по его вине. Антон, его брат-близнец, умер от «подаренной» им пули, Вадим не успел и не смог сказать ему «прости», а брат не ответил «прощаю», какая-то глупая закономерность, не правда ли? Полина выпустила себе пулю в висок, желая умереть вместе с любимым человеком, она не простила копию Антона и уже не простит никогда. Уваров был убеждён в одном — мёртвые не воскресают и не прощают, а он, их мучитель, так и не успел покаяться, хотя, сейчас это было не нужно, время вышло, ничего уже нельзя изменить. Безысходность, мрачная и никому не нужная игра, где каждый играет сам за себя. Убийцу не отпускала прошлая жизнь, по ночам снились его жертвы, добродушный взгляд человека, который ему доверял, преследовал его, этим человеком был никто иной, как Виктор Поляков, он же — Игорь Исаев, единственный, кто до последнего надеялся, что бывший ученик встанет на верный путь, но надежды аристократа сгорели вместе с этой чёртовой школой. Вадим жалел лишь об одном — он так и не успел стать брату настоящим родственником, а Мальцевой подарить свободную жизнь. Воспоминания, связанные с ними, преследовали его, вот и сейчас, в очередной раз, Уваров окунулся в свои школьные годы, где ещё были живы они — дорогие сердцу люди… Двадцать лет назад. Школа-пансион «Логос» Урок биологии подходил к концу, преподаватель, по-доброму улыбаясь, раздавал проверенные тестовые работы. — Так, — усмехнулся он, подходя к первой парте, за которой расположился шатен с симпатичной брюнеткой, положив лист перед самым шумным учеником этой школы, седоволосый мужчина с одобрением посмотрел на парня, который в очередной раз с отличием выполнил работу, посмотрев на последний тест, биолог подошёл к другой первой парте, на противоположном ряду, отдав проверенную работу хрупкой блондинке, учитель посмотрел на оценку, которую девушка получила за проверку своих знаний, — неплохо, Полин, неплохо, — добродушно сказал Войтевич, — но не отлично, — улыбнулся биолог, — ты можешь гораздо лучше, — проговорил он, заметив расстроенное лицо Мальцевой, педагог продолжил: — Но, ничего мы сегодня поговорим об этом на заседании клуба, — успокоил ученицу Константин Викторович, упоминая биологический кружок, которая посещала выпускница, сидящий напротив шатен кинул любопытный взгляд на грустную Полину, которая нетерпеливо пыталась разобраться в своих ошибках, учитель отошёл от школьного стола. — Так, — преподаватель биологии посмотрел на часы, — всем спасибо, урок окончен, все свободны, — произнёс мужчина, услышав звонок, оповестивший о наступлении перемены, подхватив классный журнал, Константин Викторович первым покинул аудиторию. Дождавшись, пока одноклассники покинут класс, шатен с озорной наглостью подошёл к светловолосой девушке и с лёгкостью уселся на парту, поставив ногу на стул, Мальцева с интересом посмотрела на него, кинув взгляд на дверь, затем посмотрев на Полину, он улыбнулся, — Какие-то проблемы? — осторожно спросил Вадим, любуясь блондинкой. — Ну, не понимаю я, какой это класс, — жалобно проговорила она, досадно указав на изображение, напечатанное на листе. — Ну, всё же просто, — посмотрев на неё сказал он, — 11 «А», — усмехнулся Уваров. Полина улыбнулась, затем с грустью продолжила: — Не смыслю я ничего в этой биологии, — вздохнула ученица элитной школы, — зря только Войтевич со мной возится, — поправив косички, произнесла девушка. — Ну, вот, смотри, — шатен придвинул к ней тест, — это — семейство «Папоротниковых», — едва заметно улыбнулся Вадим, объясняя материал однокласснице, — видишь лист «Вайя»? — нежно спросил Уваров. Девушка, всматриваясь в рисунок, покачала головой, — не вижу, — печально произнесла она. — Такими глазами не видишь? — ласково поинтересовался ученик. — Какими «такими»? — подняла на него взгляд Мальцева, шатен невольно залюбовался манящими зелёными глазами блондинки. — Очень красивыми, — восторженно-тихо проговорил он, нежно накрывая своей ладонью её хрупкую и маленькую руку. — Вадим, прекрати, — нервно сглотнула Полина, — ты же знаешь, что я… — однако договорить светловолосая девушка не успела, дверь резко открылся, в класс заглянул копия Уварова — его брат-близнец. — Полин, ты скоро? — улыбаясь, спросил Антон, — опоздаем, — сказал он, девушка быстро взяла в руки учебные принадлежности и подошла к парню, ласково обняв и поцеловав любимого, невольно, Вадим засмотрелся на эту пару, мысленно завидуя брату, поймав его взгляд, парень Мальцевой кивнул ему, — здорово, — улыбаясь, произнёс шатен, — пойдём, — нежно обратился брат Вадима к девушке, на что та утвердительно кивнула, через несколько секунд счастливая пара скрылась за дверью, оставляя Уварова одного, наедине с печальными мыслями, взгляд парня был полон боли… Наше время. Горько улыбнувшись, бывшая «правая рука» Колчина усмехнулся, именно здесь, в этой адской богадельни с дурацким название «Логос», всё и началось, в частной школе он встретил её — светловолосую девушку с изумрудными глазами, но также Уваров навсегда потерял своего брата, между ними никогда не было особых родственных чувств, однако здесь они умерли навсегда. Какая-то проклятая школа жизни, а может дело и вовсе не в учебном заведении, а в нём, в Вадиме? Скорее, второй вариант ответа был наиболее верным, некогда успешный сотрудник фармацевтической компании «Ingrid» понял, что всё зависит от людей, а именно, от их поступков. Сейчас ему было одиноко, но и становилось почему-то уютно, он чувствовал, что его Вика где-то рядом, мужчине хотелось хоть на минутку услышать её заливистый смех и вглядеться в изумрудные глаза. Глаза — это единственное, что объединяло её с Полиной, но в отличие от Мальцевой, Кузнецова смотрела на него с доверием, а возлюбленная Антона с тихой ненавистью, она не испытывала к нему никакой благодарности, ведь продлив её жизнь, он вновь обрекал её на мучения, а блондинка была готова умереть с Антоном, смерть с любимым человеком не страшила её. Вадим знал, что даже самый хладнокровный и жестокий палач умел чувствовать боль, Уваров ненавидел себя за свою жестокость, которая была вызвана слабостью, шатен осознавал, что Антон был сильнее, он любил и был любимым. Физрук был жалок, хриплый и лающий кашель мучил его, всё-таки десять лет, проведённые за решёткой, не прошли бесследно. Тяжело выдохнув, боксёр закурил, вдыхая табачный дам, физрук пытался расслабиться. Он молчал, боялся вымолвить пару слов в адрес погибшей девушки, которая умерла по вине его «коллег», убийц. Бывший преподаватель не понимал, чем зацепила его искренняя девчушка, наверное, своей чистотой, биолог невольно вспомнил тот день, когда началась их такая короткая, но слишком нежная и лучезарная история. Десять лет назад. Частный пансион «Логос» Уставший мужчина брёл по тёмным коридорам школы, желая поскорее снять стресс двумя стаканами коньяка, который хранился в кухонных запасах этой школы. Уваров был взбешён, а причиной его бешенства, несомненно, был Морозов-старший, который просто доводил физрука своей неисполнительностью. Пытаясь отогнать от себя ненужные мысли, боксёр зашёл в пустынную кухню, которая находилась во власти строгого завхоза, мысленно ухмыльнувшись, боксёр дошёл до нужной ему двери, невольно вспомнив, как в юности крал запасы бдительной Галины Васильевны, а потом выслушивал её ругань, но, на удивление, Смирнова не сдавала его Виктору, в очередной раз ужасаясь его поведению. Несомненно, он был её любимчиком и всегда пользовался своим особым положением, погрузившись в воспоминания, преподаватель физической культуры, не сразу услышал тихие всхлипы, доносившиеся из дверей склада, где хранился алкоголь, удивившись, Вадим с уверенностью отворил двери помещения, и к своему недоумению, обнаружил там лучшую ученицу частного пансиона в обнимку с бутылкой вина, девушка была подавлена, однако, Уваров прекрасно знал причину её горьких рыданий. Нацепив привычную маску равнодушия, шатен подошёл к отличнице, осторожно поднимая ту с пола и отбирая бутылку красного, но вовсе не дорогого вина, мысленно выругавшись, биолог усадил темноволосую школьницу на стул, приготовившись утирать сопли этой старшекласснице. Кузнецова не обращала внимания на педагога, рыдания брюнетки усиливались, не выдержав, кареглазый учитель обратился к ней: — Виктория, ты же знаешь, что ученики должны уже видеть десятый сон в это время? — с нескрываемой насмешкой полюбопытствовал он, — позволь узнать, что здесь делаешь ты, распивая вино, со вкусом у тебя, кстати, не очень уж и хорошо, — едко продолжил Вадим, но Вика даже и не думала отвечать, все мысли примерной ученицы были заняты Олегом Трофимовым, который погиб от рук злодеев, сейчас мир темноволосой разбился на мелкие осколки. Раздражаясь, сидящий рядом физрук повторил свой вопрос, желая прибить эту малолетнюю девчонку, которая продолжала оплакивать своего жалкого парня: — Кузнецова, я задал вопрос и желаю получить на него незамедлительный ответ! — отдал холодный приказ «правая рука» Колчина, отняв её ладони от лица. Зеленоглазая брюнетка, сдерживая горькие рыдания, ответила на угрожающую просьбу учителя: — Виктору настучите? — с горькой усмешкой спросила она, заглядывая в холодные глаза шатена. — Неужели я похож на примерного преподавателя, который мечтает, чтобы его ученики стали порядочными людьми? — язвительно полюбопытствовал он, вытирая мокрые дорожки от туши на её лице. — А ты не убивайся из-за отъезда Трофимова, — проговорил он, зная истинную причину её слез. — Спасибо, Вадим Юрьевич, — со слабой улыбкой прошептала Кузнецова, чувствуя, что в груди защемило. — Советую тебе сейчас отправиться спать, потому что завтра первым уроком у тебя физкультура, — с ухмылкой произнёс обладатель грозных глаз, забирая с собой бутылку дешёвого вина, выйдя из кухни, он обернулся и обратился к оробевшей отличнице: — Доброй ночи, Кузнецова! — подмигнул он, затем пошёл прочь, не дожидаясь ответа расстроенной Виктории, однако тихий шёпот благодарности звучал в его голове. Шатен не знал, зачем взял это вино, но пить ему расхотелось, сейчас он мечтал лишь об одном — о спокойном сне. Наше время. Хрипя от душевной боли, физкультурник пытался подавить в себе нарастающее волнение, взяв себя в руки, он, наконец, обратился к умершей девочке, его девочке: — Кузнечик мой, — громко закашлявшись, боксёр сжал руки в кулаки, — я не видел тебя десять лет, Вика, десять грёбанных лет, я не забыл тебя, нет, не забыл, родная моя девочка! Я так и не сумел тебе сказать, что ты была для меня кем-то больше, чем увлечением, — шёпотом проговорил мужчина, затем продолжил: — Помнишь наш вечер, когда ты пришла поблагодарить меня за те лживые утешения? Я помню, кузнечик, помню наши ночные встречи, ты слишком боялась, что нас застукают твои тупые дружки или Гиена, а ещё я не забыл, как тебя приняли за предателя, а ты, узнав, что я вовсе не твой положительный герой, бегала ко мне, коря себя за слабость, ты плакала, просила сказать имя вашей «крысы», которая сделала твою Старкова калекой, а я лишь молчал, смеясь над тобой, а ты даже не обижалась, почему, малыш, почему? — вновь закашлявшись, спросил Вадим, чувствуя, что голос дрожит. — Девочка моя, я ненавижу себя, почему ты умерла, почему ты, почему не я? Ты же не заслуживала смерти, ты была слишком юная, невинная, чистая… Это я виноват, я пристрелил Воронцова, а ты отдала его сыну лекарство, жертвуя своей жизнью, сначала ты, потом Елена, вы обе не должны были умирать, слышишь, не должны! Я ненавижу это фашистское племя, ненавижу себя, я помню, как твои друзья оплакивали тебя, а я даже не мог показывать свои истинные эмоции, я хотел застрелиться, но мне помешали. А знаешь, кто? Паша, да, он тоже не заслуживает такой жизни, только теперь это я понимаю. Вика, прости меня, девочка, прости! — крикнул Уваров хриплым от боли голосом, а по щеке скатилась скупая мужская слеза. Бывший учитель был опустошён, обездолен, воспоминания завладевали им, таким больным и бессильным. Сжимая в руках изрядно потрепавшуюся фотографию своей Кузнецовой, Уваров не мог унять дрожь во всем теле, он ненавидел себя за то, что позволил ей умереть, наплевал на неё, лишь в тюрьме мужчина понял, как она ему дорога. Устало, проведя рукой по лицу, бывший боксёр обратился к любимой ученице, продолжая сжимать фотографию в руках: — Вика, ты была самым приятным моментом в моей идиотской жизни, ты ушла от меня, оставив яркий след за собой, я никогда не говорил тебе этого, но я полюбил тебя, привязался к тебе, — глухо проговорил он, его глаза горели от неимоверной боли, — я слишком виноват перед тобой, девочка, — прошептал спортсмен, вновь вспоминая свои грехи. Невольно вспомнились обвинения двух его злейших врагов — Лобанова и Воронцова, которые были уверены, что это он виноват в пропаже «Антидота», продлевавшего жизнь нерадивым школьникам… Десять лет назад. Школа «Логос» Два молодых преподавателя ворвались в комнату одного из сотрудников фармацевтической компании «Ingrid», тот с усмешкой наблюдал за их действиями, вальяжно сидя на письменном столе, насмешливо посмотрев на взволнованного Лобанова, который искал под матрасом кровати важную для школы вещь, Воронцов метался по комнате, озирая помещение, нацепив маску равнодушия, Уваров обратился к коллегам: — Слушайте, ну я только порядок навёл, — с деланным сожалением проговорил он, сдержав смешок. — Где ты их прячешь? — выдержанно спросил учитель математики, проверяя содержимое тумбочек. — Вы хоть намекните, что вы ищите? — полюбопытствовал Вадим, потешаясь над мужчинами, — ключи там, документы, а может деньги? — оживился физрук, затем с деланным возмущением обратился к Павлу, который направился искать пропажу в ванной комнате: — Ну, неужели мочалку? — возмущённо поинтересовался он, — ну, что своей нет? — с наигранной обидой задал вопрос один из главных врагов. Кирилл тем временем осматривал шкаф и тоже получил едко замечание от шатена: — Ты там, что шарики для моли ищешь? — с ехидством уточнил педагог, наигранно рассмеявшись. Брюнету надоело терпеть насмешки с его стороны, подойдя к боксёру, он, с трудом сдерживая свои истинные эмоции, произнёс: — Ты прекрасно знаешь, что мы ищем, — сквозь зубы сказал отец Мити. — Откуда? — разыграл изумление Вадим, смотря, как раздражённый математик проверяет комод с его вещами, — а, да, знаю, конечно, коллекцию носков, — язвительно ответил шатен, — это самое дорогое, что у меня есть, — сделав широкой жест рукой, продолжил он, — да, парни, может хватит загадками говорить? Или все-таки скажите, что вы ищите? — «правая рука Колчина» выделил интонацией последнюю фразу и развёл руки. — Ампулы где? — прямым текстом спросил возлюбленный Елены Сергеевны, закончив осматривать батарею. — Опаньки, — ухмыльнулся бывший биатлонист, — у вас исчез «Антидот» и Вы сразу прибежали ко мне, — с ехидством констатировал он, — вау, — наигранно поразился физрук и его лицо озарило жалкое подобие улыбки, — как же это предсказуемо, — со вздохом заключил Уваров. Парни, — учитель хлопнул в ладоши, — я знаю, что вас бесит, — самодовольным тоном проговорил шатен, — вас бесит то, что я нахожусь здесь, — с неискреннем весельем сказал сотрудник компании «Ingrid» — Я тебе обещаю: ты здесь надолго не задержишься, — посерьёзнел Воронцов-старший, закончив осмотр, в ответ Вадим лишь кивнул, наслаждаясь своим превосходительством, второй преподаватель физической культуры изучил содержимое на столе и в ящиках, кинув ненавистный взгляд на коллегу, он направился к двери, учитель математики последовал за ним, шатен с наглой усмешкой бросил Лобанову вслед фразу: — А Вы обещать мне… — однако договорить он не успел, его оборвал хлопок входной двери, оповестивший, что «сыщики» покинули опочивальню… Наше время. Вздохнув, бывший преступник понимал, что тогда его враги были правы, он сумел в свои преступления вовлечь простоватого Харитонова, который слишком дорожил жизнью своей девушки. Несомненно, Уваров сейчас сожалел о своей прошлой жизни, но что-то изменить, он был не в силах. Вадим чувствовал, что ему осталось совсем немного, мужчина хотел поскорее скоротать свой век, впервые физрук жаждал смерти. Седина на висках говорила о том, что жизнь шатена потрепала, глаза были наполнены болью и горечью, а из груди вылетал хриплый кашель, боксёр понимал, что он болен, но лечиться мужчина даже и не собирался, физкультурник осознал одно — за свои грехи нужно расплачиваться. Он и расплачивался, как мог, вот только платить уже было нечем, увы. Тихо и хрипло рассмеявшись наигранным, каким-то пустым смехом, бывший помощник Вульфа обратился в пустоту: — Кузнецова, я хочу, чтобы они меня все простили, чтобы Виктор простил, Пашка не держал зла, «сыщики» твои смогли отпустить ненависть ко мне, — отчаянно проговорил он, ощущая себя жалким ничтожеством, — Вика, девочка моя, почему ты, за что? Сейчас я стал слаб, как умирающий волк, но единственное о чём я прошу тебя, так это о том, чтобы ты меня простила, я не заслуживал твоей любви, девочка, не заслуживал… Я слишком плох для тебя, кузнечик! — выкрикнул мужчина, закрывая усталые глаза.

На старом кладбище было слишком тихо, время здесь остановилось навсегда, лишь очень редко раздавались тихие, но настоящие всхлипы убийцы, а в груди отчаянно защемило сердце и отдалось острой болью…

Палачи тоже плачут.