Внизу
Обогнув башню по спирали, Лолайт все-таки не рассчитал настолько точно, чтобы приземлиться с той стороны, где сидел Кираэль. Но, учитывая Кирино отношение к манере Лолайта тормозить, это, пожалуй, было даже к лучшему. — Э-э… Ты не разбился? — спросил он, когда Кираэль, который лежал у подножия башни в вольной позе, подперев голову ладонью и выводя мизинцем другой руки невидимые загогулины на чисто подметенной ветрами земле, никак не прореагировал на его появление. — Ты очень вовремя этим заинтересовался… — отозвался Кираэль, не отрывая глаз от своих воображаемых чертежей. Потом поднял голову и улыбнулся, или, точнее, оскалился. — Не беспокойся, Ло. Я в порядке. Легко встав на ноги, он взмахнул крыльями, явно собираясь взлететь, но Лолайт остановил его: — Эй, а куда ты, собственно, направляешься? Может, сначала обсудим? Кира с сомнением посмотрел на него, но все-таки остановился. — Хорошо, обсудить так обсудить. Как я понимаю, ничего нового ты этим возвращением не выяснил? — Честно говоря, да, хотя я не понимаю, почему ты в этом так уверен. — Ты не выглядишь так, будто узнал что-то полезное. Ты выглядишь так, будто наговорил Рюуку про меня всякой дряни. Только этого ему сейчас не хватало… — И, не дожидаясь ответа, он повернулся и зашагал куда-то в сторону жилых мест, только бросил через плечо: — Не хочешь лететь, так пошли. Что время терять? — Не думал, что по моему виду так много можно сказать, — пробормотал Лолайт, нагоняя его. — А о деле ты что думаешь? — Ничего хорошего я не думаю. Первое, что приходит в голову — почерк. Он у Рюука, конечно, не самый устойчивый, но если Элену вписал в его тетрадь кто-то другой, это должно быть заметно. Но для доказательства этого мало, они могут сказать, что Рюук специально изменил почерк, да и потом, это никак не поможет найти настоящего убийцу. Нужно, во-первых, выяснить, чьим почерком была сделана запись, а во-вторых, было бы идеально, если бы он не успел уничтожить собственную запись, первую. — Значит, если мы хотим увеличить шансы найти эту запись, надо сохранять наши действия в тайне. — А как ты сохранишь в тайне действия по проверке у всех тетрадей? Это нереально. Надо вычислить этого типа заранее и сразу взять тетрадь именно у него. Ло, а что, спуски в мир людей никак нигде не фиксируются? Как тогда проверяют, не задержался ли кто дольше положенного? — Никак не проверяют. Бог смерти просто не сможет находиться в мире людей дольше восьмидесяти двух часов, если его не держит там тетрадь. Впрочем, если кто-то опоздает, это будет зафиксировано, так же, как и убийство. Но поскольку преступник, видимо, уложился в допустимый срок, нам это не поможет. — Плохо… Ладно, что еще надо выяснить… Люди, способные увидеть бога смерти, не прикасаясь к его тетради, или хотя бы почувствовать его присутствие, действительно существуют? — Считается, что нет, но на самом деле такое бывает. Есть люди, которые могут чувствовать любое существо, не принадлежащее полностью их миру, есть от рождения связанные именно с богами смерти и поэтому способные их видеть. Убитая девушка, возможно, относилась к первым. — Ага, значит, он действительно мог сначала записать ее — причина была — и только потом выронить тетрадь. Не наоборот, не девушку пришлось записать после того, как она стала свидетельницей убийства. — Это имеет какое-то значение? — Да нет, не очень. Но если это было так, то убийца, во-первых, уже был весь на нервах, когда на него налетел этот чувак с амулетом наперевес и забрал его тетрадь, так что в какой-то степени понятно, почему он не стал долго его уговаривать, а сразу прибил… А во-вторых, девушка ему как-то мешала. Что ему было нужно в том поместье или где там всё произошло — тоже яблоки? Или он за Рюуком следил? — Надеешься все-таки вычислить его по мотивам? — Ну а что мне остается делать? Хотя… Ло, в мире богов смерти случайно не принято расписываться — ну, например, в ведомости на получение тетрадей? — Кираэль сам фыркнул, представив такую бюрократическую процедуру. Но Лолайт смеяться над этим предположением не собирался: — В получении тетрадей никто не расписывается, но я знаю место, где можно найти образцы почерка почти всех богов смерти. Правда, не все они хорошо сохранились, но это больше, чем ничего.Включить паранойю
— Где это? — спросил Кираэль нетерпеливо. — В одном из заброшенных городов. Там есть стена, на которой боги смерти, только что получившие тетрадь, пишут разную ерунду. Старая, бессмысленная, но очень устойчивая традиция. — Очень удобная для нас традиция, — медленно сказал Кираэль. — Даже чересчур. — Ну если включить паранойю, то выглядит как еще одна подстава, это да. А если не включать — то просто удобная. — Хорошо. Значит, нам нужно как-то допроситься разрешения посмотреть на тетрадь Рюука, скопировать запись про девчонку или просто ее запомнить, найти похожий почерк… — Во-первых, не «нам», а «мне». Не думаешь же ты, что тебе разрешат изучать вещественные доказательства? Да и просто дадут в руки чужую тетрадь… — Ну, Рюук мне свою тетрадь давал… — пожал плечами Кира. — И где он сейчас? — В общем, речь не об этом, не дадут так не дадут, разрешения для тебя будет вполне достаточно. Много времени тебе понадобится, чтобы его получить? — Не очень. Более того, если я найду какие-то отличия от обычного почерка Рюука, мне, возможно, получится уговорить их отложить казнь. — Это было бы здорово… — Впрочем, мы еще не знаем, действительно ли такие отличия есть. — Должны быть… Слушай, а что, это любой шинигами с улицы может прийти и потребовать ему все улики показать? И ему покажут? — Ну я же уже сказал, что не любой. — Я еще не шинигами. — Если считать так, любой. В конце концов, следствие уже окончено. — Ты в этом так хорошо разбираешься, Ло… А еще ты до сих пор не рассказал, зачем тебя вызывали к королю. — Кира, ты действительно уверен, что сейчас у нас есть время об этом разговаривать? — Да. — Он спрашивал о тебе. — Замечательно, об этом действительно совсем не нужно было разговаривать, в самом деле! — Кираэль остановился, недоброжелательно глядя на Лолайта. — Не кипятись. Если бы произошло что-то важное, я бы об этом обязательно сообщил. Но он просто интересовался тобой, при этом мне нечего было ему рассказать. Ты не делал ничего экстраординарного. — Это, конечно, очень хорошо, что тебе не о чем было рассказывать ему, и я тебе за это очень благодарен, но давай ты сейчас постараешься и вспомнишь, не случилось ли в последнее время еще чего-нибудь касающегося меня, о чём ты не рассказываешь — мне не рассказываешь — только потому, что повода нет? — Кира, ничего такого нет. — А если появится?.. — Если появится, я расскажу тебе, как только мне представится возможность. — Да уж постарайся, — Кираэль развернулся и собирался уже пойти дальше, но Лолайт остановил его словами: — Ты неправильно заколол брюки. Дырка всё равно осталась большая. — Чего? — Ну, ты же просил говорить всё сразу. — Кто из вас клоун — ты или Рюук? — пробурчал Кираэль, вертясь на месте в попытках рассмотреть, что и где не сходится. Наконец сообразив, о чём идет речь, положил бумаги на землю, отстегнул от штанов одну булавку и начал прицеплять ее чуть выше. — Помочь? — Обойдусь… — Да, и еще… Ты не отвлекайся, — Лолайт успокаивающе махнул рукой. — Так вот: сейчас мы, конечно, полетим в жилые земли вместе. Если мне не удастся найти значительные различия, нам лучше будет срочно обсудить это вдвоем. Но эта стена с надписями находится довольно далеко. — Примерно как эта башня от центра или дальше? — Дальше. И в противоположном направлении. А мы еще не знаем точно, даст ли нам что-то это путешествие или нет. Мы полетим туда вдвоем? Кираэль замер с булавкой в руке, задумавшись. Затем, будто отложив все эти вопросы на потом, вернулся к своему занятию, добился оптимального расположения дыр, методично собрал лежащие на земле тетради и только тогда наконец поднял голову и сказал: — Мне незачем лететь туда с тобой. Я все-таки буду слишком сильно тебя задерживать, но дело даже не в этом. Если убийца увидит, что мы всё время где-то носимся вместе, он станет более осторожным и сможет уничтожить свою запись — если он этого до сих пор не сделал — или еще как-нибудь запутать следы. А если он увидит, что я спокойно болтаюсь в жилых землях и ничего не предпринимаю, он расслабится. Ты ведь с Рюуком в не очень хороших отношениях, трудно будет поверить, что тебя сильно заботит его судьба, если даже я смирился. — Ну, какой-то смысл в этом есть… Если, конечно, не учитывать, что мы и так надолго пропадали. — С этим уже ничего не поделаешь… И, в конце концов, остаться тоже кто-то должен — может, я что-нибудь замечу необычное. — Ты уверен, что так ты привлечешь меньше внимания, чем исчезновением? — Я буду осторожен… Эх, если бы я еще мог точно знать, что ты сможешь сравнить почерк… — Я смогу его сравнить. — Почему ты в этом так уверен? — А ты сам уверен, что смог бы его сравнить? — Мне кажется, да. — Вот и мне… кажется. Ладно, полетели.Бессонница
Кираэль лежал на песке, подложив под голову кипу старых тетрадок, и мрачно разглядывал свои руки. Он бы мог мрачно разглядывать небо, если бы крылья не мешали лежать на спине. Еще он бы мог тоскливо смотреть на недоступные дали жилых земель. Если бы получилось перевернуться на другой бок. Еще можно было бы воспользоваться этим случаем, чтобы лишний раз поспать, но стоило закрыть глаза, как тут же становилось понятно, что с таким смерчем неприятных мыслей в голове заснуть можно разве что вечным сном, а это в планы Киры не входило. То, что он сейчас валялся у очередной группы костяных скал, дожидаясь возвращения Лолайта, в его планы не входило тоже. Точнее, он действительно собирался остановиться в этом районе, до того, как их увидят вдвоем, и какое-то время здесь пробыть, но рассчитывал все-таки дотянуть до какого-нибудь более интересного места приземления. И в результате оказался не в состоянии дойти туда даже пешком. Лолайт, правда, предлагал быстро поставить его на ноги чудодейственным шинигамским массажем, но Кира при первом же его прикосновении заорал в голос и начал отбиваться. В конце концов он уверенно заявил, что ему просто нужно отлежаться, и немного обиженный Лолайт, решив с ним не спорить, убежал в сторону дворца, пообещав вернуться и рассказать о результатах. А Кира остался здесь. Лицом к скале и с пачкой плохих стихов под головой. Жалеть о сделанном было не в его привычках, бесцельно тревожиться о том, что от него не зависело, — тоже. Но вся ситуация была такой глупой, а ощущение упускаемых прямо в этот момент возможностей в соединении с полной беспомощностью — таким мучительным, что не беситься он не мог. Впрочем, полноценно беситься он тоже не мог — для этого тоже была бы нужна возможность свободно двигаться… Подумав, что все-таки нельзя позволять времени уходить совсем уж впустую, Кира осторожно вытянул из пачки несколько листов. Разумеется, он прекрасно понимал, что вряд ли получится успокоить нервы такими прекрасными строками, как «Но между нами не было вражды, но кто поймет и кто в это поверит, ведь станем древним прошлым я и ты, а ненависть пройдет в невидимые двери». Однако совершать еще какие-то телодвижения в надежде на то, что в следующий раз повезет вытащить не стихи, а формулы, было лень. Да и для формул сейчас тоже было не самое подходящее настроение… Отложив недочитанную страницу в сторону, Кираэль снова уставился в пространство. Но через несколько секунд только что прочитанная ерунда внезапно всплыла в его памяти, не вся — несколько слов, вроде бы таких же бессмысленных, как все остальные. Именно пришедшее ему в голову предположение о том, что за смысл мог у них быть, заставило его снова схватиться за этот листок. Слишком резкое движение заставило его болезненно охнуть, но не отвлекло от изучения поэтической бредятины. «…а ненависть пройдет в невидимые двери, невидимая ненависть для нас, для них она возникнет в черный час, и станет явью, как случится, что убили вдруг из-за тех, кто странно так любили». Подавив естественное желание отшвырнуть эту бумажку подальше и забыть как страшный сон, Кира вздохнул и продолжил читать. За этим занятием его и застал прилетевший через пару часов Лолайт. — Почерк не Рюука, но довольно похож, — начал он без предисловий. — Поэтому большую отсрочку мне не дали. Только три дня. До следующего дня казни они ждать не будут. — Но тебе ведь должно хватить? — спросил Кираэль, осторожно поднимая голову — не то чтобы это было больно, но терять с трудом найденную позу не хотелось. — Почти неделя — если потороплюсь, хватит с запасом. — Ты же понимаешь, что тебе не просто туда и обратно слетать, а и найти нужную надпись среди тысяч других? — Я похож на идиота? Конечно, понимаю. — Ладно, — вздохнул Кира. — Тогда не буду тебя зря задерживать. Ты не копировал эту надпись, просто запомнил? — Да. Так что, извини, ты деятельность по сверке почерков развернуть не сможешь. Но это, как ты понимаешь, только к лучшему. — Я тоже не идиот, Лолайт… И вообще, хватит трепаться, лети уже. — И Рюук еще говорил, что это я тебя загонял… — пробормотал Лолайт, разворачивая крылья, которые едва успел втянуть. — Я устал немногим меньше твоего. — Ло, если мы будем болтать, он уже никогда этого не скажет, — чтобы выглядеть более грозно, Кира даже сел, что было с его стороны большой жертвой. — Ты этого хочешь? — Нет, более того, я хочу когда-нибудь самолично рассказать ему, как он был неправ… Так что до свидания, и, пожалуйста, не делай глупостей, пока меня нет. Кираэль хотел придумать какой-нибудь достойный, умный и в меру ехидный ответ, но только молча поднял руку в прощальном жесте. И тут же опустил, чтобы придержать листки бумаги, краешки которых взметнулись в воздух от порыва ветра, созданного крыльями улетающего Лолайта. В следующих главах: появление старых знакомых, обесценивание предыдущих глав, изящество асфальтоукладчика, духовность самовлюбленной девочки, утонченность дикаря! Разведет ли Кираэль низкоранговых шинигами на подробный рассказ о старшем поколении? Узнаем ли мы имена героев таинственных стихов или хотя бы их автора? Есть ли смысл в том, чтобы врать просто на всякий случай? Зачем размещать границы глав так, чтобы получались бессмысленные интерлюдии? Не переключайтесь… Не переключайтесь, кому говорю!