Болото

Чем обернётся встреча лицом к лицу с императором русского рэпа, Карелин не мог точно предсказать. Он давно перестал заниматься самоанализом и рефлексией, пытаться разобраться в своих истинных чувствах по отношению к Оксимирону. Слава действовал своеобразно: строчил диссы от Валентина Дядьки, посвящал твитты, упоминал в баттлах и вообще при любом удобном случае. Вызов со стороны Окси был неожиданностью для Гнойного, однако, в тот момент по телу пробежала дрожь предвкушения чего-то грандиозного, а сердце бешено заколотилось в груди. Карелин оправдывал собственную помешанность тем, будто он ненавидит жадных до хайпа свиней наподобие Оксимирона, относится с презрением к подобным личностям, считает творчество жида зашкваром и то, что его нужно поставить на место. В конце концов, он даже готов был признать, что желает попиариться за счёт возникающей шумихи, урвать кусок славы с барского стола. Да что там кусок, хотя бы упавшие на пол крохи собрать. Он готов был признаться в чём угодно, как угодно и перед самим собой, помимо того, что же на самом деле являлось истиной. Обманывать себя — лучший способ нажить проблем на свою голову и запутаться в собственных ощущениях и мыслях. Парень готов был погрязнуть в омуте лжи, он готов был шагнуть в него в любой момент. Карелин и дальше бы скрывал от самого себя действительную причину увлечения определённой личностью, если бы не баттл, прошедший в августе. Стоило взглянуть в живые бездонно-голубые глаза Мирона, и Слава сразу же понял, по каким причинам вёл себя так активно по отношению к рэперу. Столь абсурдным поведением была прикрыта простая влюблённость, временами переходящая в одержимость. Признаться себе — уже полдела, признаться в чувствах тому, на кого они направлены — решение проблемы. Так и думалось Гнойному, именно этим он и руководствовался. Решение выложить всё перед Фёдоровым далось не сразу. Место встречи уже хорошо знакомый им обоим 1703. Прежде чем начать разговор Слава выпивает для смелости. Мирон абсолютно трезв, он отказался от алкоголя. Оксимирон спокоен, он ведёт себя так, словно ему комфортно с Гнойным, будто бы они так сидят чуть ли не каждый вечер. «Наверное, принимает свои колёса» — думает Карелин, ведь он знает, что у Мирона биполярное расстройство. — В общем, тут такое дело. Для меня самого это всё стало неожиданностью. Я тебя люблю. — Он делает паузу, чувствуя, как сердце начинает заходиться громким стуком в груди, а по кончикам пальцев пробегает нервная дрожь. — Можешь считать меня конченным пидорасом, дать по ебалу, да делай что угодно, но я не могу больше держать это в себе. — В пьяноватых голубых глазах Гнойного мелькают искры надежды, их обладателю на мгновение кажется, что ему могут ответить взаимностью. На лице Мирона нет и следа негативных эмоций, он лишь качает головой, а затем уголки его губ изгибаются в горькой усмешке. — Слав, ты хороший парень, и, возможно, у нас что-то бы да вышло при других обстоятельствах. Я люблю Шокка уже много лет. Но мы можем быть друзьями. Кажется, именно последняя фраза даёт чётко понять, что с этого дня Слава Карелин наступил в трясину. *** Слава всё понимает. Он понимает, что Мирон его затягивает, что даже простая дружба заставляет его по своей воле опускаться глубже в болото, грязнуть в нём по самое горло. Срываться, бросая все дела по первому зову, радоваться каждому звонку, встречать улыбкой каждое сообщение, жертвовать своими силами и временем — многие знакомы с подобной схемой, когда любят. Карелин с удовольствием мазохиста подставляет плечо Мирону, когда тот ссорится с Хинтером, Фёдоров с удовольствием садиста идёт за помощью именно туда. Ведь он знает, что в итоге с Димой они помирятся, а Слава снова останется не у дел. Но, кажется, в этот раз всё иначе. Оксимирон приходит без предупреждения. Его вид оставляет желать лучшего, мужчина подавлен, под глазами залегли тёмные тени синяков, лицо осунулось. — Мы расстались. Уже вторую неделю как, — голос Фёдорова хриплый и приглушённый. Карелин смотрит на него тепло и с нежностью, во взгляде вновь появляется надежда. Он утягивает Мирона в объятия, утыкаясь кончиком носа в его макушку. — Почему ты не пришёл раньше? — Я думал, Слав. Я не могу так больше. Знаешь, бывает такое, когда ты любишь, а всё идёт в одну сторону и без малейшей отдачи? — Знаю, Мир, знаю, — Карелину остаётся лишь горько усмехнуться, сжав собеседника в более крепких объятиях. Мирон молчит. Молчание затягивается надолго, оно длится уже около пяти минут. Лишь всезнающая и понимающая Коха сидит в дверном проёме, разделяющим кухню и прихожую, смотрит на них своими невероятно большими глазами. Но Карелину настолько хорошо и спокойно рядом с тем, кого он любит, что он готов стоять так хоть целую вечность. Фёдоров поднимает голову и сам тянется за поцелуем, положив ладонь на чужой затылок. Тонкие пальцы путаются в тёмных волосах, чуть сжимая их у самых корней. Славе остаётся только ответить, да и ведь он сотню раз мечтал об этом, прокручивая этот момент в голове множество раз, но реальность оказывается значительно лучше. Мирон целуется с напором, дерзко, так же, как и ведёт себя на сцене. Слава отвечает с не меньшим рвением, покусывая пухлые губы, проникая языком глубже, практически до самого горла. С трудом оторвавшись от давно желанных губ, Слава внимательно смотрит в любимые глаза. Пара вдохов необходимого в данный момент воздуха и всё повторяется. Отпустив чужие волосы, Мирон хватает Карелина за края футболки, чуть задирая её. Он разрывает поцелуй, тяжело вздыхает, а затем смотрит на партнёра с хитрой усмешкой и тянет элемент одежды вверх: — Снимай. — Это звучит не как просьба, а скорее как приказ, которому Слава не в силах противостоять. Карелин довольно щурится, проводит большими пальцами по скулам возлюбленного. Одно движение и футболка летит на пол. — Твоя очередь, жид. — Слава, будто специально, медленно расстёгивает пуговицы на чужой рубашке, наслаждаясь открывающимся видом. Тонкие пальцы нежным прикосновением скользят по обнажившейся коже, очерчивают ребра и поднимаются к груди. Затем ладони Гнойного опускаются на бедра мужчины, притягивая его ближе к себе практически вплотную, что позволяет ощутить, как возбуждён Мирон в данный момент. У Карелина в совокупности происходящего вокруг идёт кругом голова, ведь то, чего он желал, само пришло ему в руки. И он вовсе не думал сейчас о том, как остановиться. Джинсы Фёдорова отправляются вслед за рубашкой. Перехватив партнёра под бедра, Слава взваливает Мирона на себя и поспешно несет в спальню, ведь Фёдоров не барышня, хоть оказался худым, но достаточно тяжелым. Приземление на кровать выходит не самым нежным, но чтобы смягчить ощущения Карелин нависает сверху над партнёром, принимаясь покрывать его лицо легкими поцелуями, передавая всю нежность, которая скопилась в области сердца за долгое время. Сухие, но мягкие губы скользят по линии бровей, переносице, переходят от одной скуле к другой по очереди, а затем накрывают горячие губы партнера, утягивая в более глубокий и продолжительный поцелуй. Самому же Мирону остаётся лишь шумно вздыхать, поглаживать плечи Карелина, получая удовольствие от каждого действия со стороны. Поцелуи переходят на шее, начинают опускаться ниже, оставляя за собой мокрые следы. Засосы на столь видных местах Слава оставлять не решился, но вот на груди отыгрывается по полной: засасывает нежную кожу, иногда прикусывая, оставляя следы различных размеров и продолжается опускаться всё ниже. — Твою мать… — только и может выдавить из себя Мирон, в то время как партнёр стягивает с него нижнее бельё зубами. Горячее дыхание обжигает возбужденную плоть, но Слава решается на большее. Сначала взяв головку в рот, прошёлся по ней чуть шершавым языком и получил в награду хриплый вздох от Фёдорова. Татуированная ладонь вновь перемещается на затылок Славы, сжимая темные волосы и чуть надавливая, направляя и подсказывая, как будет правильно и приятно. Слава впускает плоть глубже, расслабляя горло, чувствуя, как его начало саднить с непривычки, однако жаловаться сейчас не уместно. Главное сейчас — доставить возлюбленному максимальное удовольствие. Сам же Мирон тяжело вздыхает, иногда из его груди вырываются тихие стоны, он понимает, что партнёр неумел, но от этого крышу сносит ещё больше. Он задаёт медленный темп, постепенно увеличивая напор, ощущая, как челюсть немеет с непривычки, а по подбородок стал мокрым. Карелин выпускает член изо рта, наблюдая, как тонкие ниточки слюны тянутся вслед. Глубоко вздохнув, он опускается губами на плоть, заглатывая практически полностью. Надолго выдержки Мирона не хватает, прошептав имя партнёра, он кончает, содрогаясь всем телом. Слава принимает всё до последней капли и отстраняется в попытке отдышаться. Его тут же тянут наверх, затягивают в нежный поцелуй, с помощью которого передают благодарность с долей нежности и тепла. «А он чувствительнее, чем я думал», — Промелькнула мысль. Слава поднял взгляд на Мирона, отрываясь от пухлых губ и на мгновение замер. Лицо покрылось лёгким румянцем в области скул, губы припухли от долгих поцелуев, а в глазах горел шальной огонёк. Фёдоров тянется ладонью к паху Карелина и доводит того до разрядки буквально за несколько минут. *** Утро добрым бывает редко. Это было тем редким исключением. Гнойный просыпается в объятиях того человека, которого он любит. Внутренняя Сонечка ликует. Всё хорошо лишь до тех пор, пока Мирон не включает телефон. Да, ему писал Хинтер с просьбой обсудить сложившуюся ситуацию ещё раз. Слава внутренне понимает, что если он хочет быть с Мироном, то ему стоит отговорить его от этой идеи. Но он повинуется светлым порывам и советует выслушать Диму и решить всё раз и навсегда. Фёдоров уходит ближе к вечеру, а с Карелиным остаётся Коха и смотрит на него, кажется, с грустью своими огромными невозможными глазами. И Слава Карелин понимает, что из болота он так и не выбрался, трясина затянуло его ещё глубже. Ведь Мирон помирился с Димой. И сегодня у них вроде как всё гладко.