Гарри Поттер и сумасшедшая магия

Люциус стоял у зеркала и рассматривал себя. После ритуала в его внешности произошли перемены. Они были не столь кардинальными, как у Северуса и Нарциссы, но все вместе, эти неприметные изменения — сильно меняли его образ. Волосы полностью поседели и приобрели стальной отлив, цвет получился экзотический. Все морщины, что за эти годы появились у него на лице — разгладились. Тело стало явно сильнее и обрело еще больше черт, присущих взрослому, сильному самцу. Определённое очарование образу придали и сделанные женой украшения. Подумав об этом, Люциус тепло улыбнулся и прикоснулся к браслету. По его ощущениям, в украшении словно бы концентрировалась его скрытая природа, то самое, что его в нем самом всегда пугало. В детстве, взрослея рядом с отцом, он понимал, что не похож на него. Абрахас сам воспитывал сына и любил его искренне и глубоко. Но отец был истинным темным магом и этим всё было сказано. В его душе правили Тьма и его Лорд. Младший Малфой всегда удивлялся и радовался тому, что у его сурового родителя находилось немного места в сердце и для него. Хотя изначально, он старался воспитать из сына темного мага — быстро понял, что хоть тот и познаёт эту науку быстрее всех сверстников, но она его не увлекает. Его сердце не откликается должным образом на красоту кровавых ритуалов и безумие боя. Люциус, будучи прекрасным бойцом, всегда предпочитал заклятью — ум, пытке — шантаж и подкуп, а лихому рейду — прекрасно выстроенный план. Но отца радовало то, что наследник уже в десять лет не боялся искать его в темницах и спокойно смотрел на мучения жертв. Сам Люциус, всегда считал себя ущербным. Эмоции не касались его, они рождались в нём, но только если их кто-то разжигал. Это удавалось отцу, а потом старший Малфой заметил, что это удается Нарси. В первый раз, это случилось когда Люциусу было шесть лет. Тогда-то Абрахас и заключил помолвку. Нарси всегда была сердцем и душой холодного расчетливого Люциуса. Истинная Блэк, она прекрасно умела направлять свои эмоции в нужное русло. С ней он впервые стал вести себя, как полагается ребенку, а не как взрослый в детском теле. Как-то отец даже вызвал целителя, чтобы узнать, что происходит с сыном, что с ним не так. И тогда-то и обнаружилось, что покойная матушка наследника была носителем редкого родового проклятия, и мальчик из-за этого может чувствовать только отраженные эмоции. Лекарь, правда, утверждал, что при правильном лечении юный наследник Малфоев сможет что-то чувствовать и сам, но особой уверенности в его голосе не было. Проклятье ставило блок на все эмоции ребенка и этим самым укорачивало срок жизни. Рано или поздно, ему грозило или сойти с ума, или умереть, если сильное потрясение разобьёт блок. Именно это случилось с матерью Люциуса, поэтому Абрахас подошел к лечению наследника со всей серьезностью. Он поил сына зельями и поощрял общение с людьми, пробуждающими у него чувства. Таких людей в его жизни было всего несколько — Нарциса с Северусом оказались исключениями из общего правила. Поэтому отец не перечил, когда Люциус начал приводить в дом Северуса. Полукровка и безродный мальчишка, без гроша за душой, будил в сыне лорда Малфоя целую бурю чувств. За это Абрахас был согласен его терпеть сколько угодно, и даже составить ему протекцию перед Темным Лордом. Свою тайну Люциус хранил бережно и никто, из ныне живущих, не знал о его уродстве: знаменитый целитель, поставивший диагноз, так и не вернулся домой. За эти годы он безмерно привязался к тем людям, которые хранили его душу и разум. Нарси, похоже, о чем-то догадывалась, но мудрая женщина всегда делала вид, что всё в порядке. А его Северус... О... Это была отдельная история. Когда Люциус первый раз увидел Северуса, тот ещё был первогодкой. Его как раз побили какие-то мальчишки, и он зализывал раны в пустом кабинете. Гордая дворняжка, в поношенной мантии, всколыхнула у Люциуса море чувств. Этот некрасивый мальчик был воплощением самой Тьмы. В нём было всё то, что его отец так стремился в нём развить. Мальчишка был истинным порождением этой силы: хищным, гордым, коварным и страстным. В его глазах было столько чувств, что просто невозможно было оставаться рядом с ним хладнокровным. Этим он и привлёк гордого аристократа, как запах крови — голодного вампира. С того дня началась их долгая дружба. Северуса нельзя было покорить — только приручить. И он приручал, год за годом, а потом, видя его старания, к нему в этом нелегком деле присоединилась и Нарси. Это многое изменило в их отношениях. Его уважение к девушке взлетело до небес. Она заняла в его мире и место матери, которой у него никогда не было, и любовницы, и жены. Никогда больше, ни одна женщина, не только не зажгла его чувств, но даже не вызвала мимолетного интереса. Его королева всегда была рядом и дарила любовь, покой, и желание радоваться жизни, а его Северус — требовал постоянного внимания. У будущего зельевара была ужасная семья и Люциус хотел забрать его к себе в поместье, но после долгого разговора с отцом — передумал. Тогда они всю ночь проговорили о природе темных магов. О том, что таким людям нужны трудности в жизни, чтобы закалить характер и избавить от иллюзий, и Люциус в ту ночь понял, что он не вправе делать человека, который ему дорог, слабее. Северус был в чем-то так похож на отца, что Люциус решил, что для него лучше развить его темную сторону. Северус, как губка, впитывал все знания, что давал ему сначала Люциус, а потом и Абрахас. Именно в нем старый лорд Малфой нашел истинного приемника своим знаниям и умениям. Он же заразил парней идеей служения Лорду. Абрахас безмерно любил своего Господина, как, впрочем, и вся старая гвардия. Они очень переживали, когда он наказывал их, ибо они его расстроили и гордились, когда он брал кого-то в постель. Видя, как загораются глаза отца, Люциус решил, что и Северус будет счастлив. “Стажировка” прошла великолепно и вот они стали гордыми обладателями метки, теперь уже и их Лорда. Когда он весь такой окрыленный пришел домой и решил порадовать Нарси, то реакция жены его, как минимум — озадачила, а когда он понял, что именно произошло — пришел в ужас. Его печалило сразу несколько вещей, первая и самая важная: Северус не будет счастлив узнать, что его сделали вещью — он ведь такой гордый. Вторая, но немаловажная деталь — клеймо могло усилить действие его проклятья. И, похоже, именно это и испугало Нарси больше всего, именно из-за этого она была готова убить супруга на месте, просто из милосердия. Клеймо влияло на эмоции и мысли, а ему и так стоило огромного труда испытывать хоть что-то. Он мог фонтанировать эмоциями внешне, но внутри все оставалось мертвым. Он был спокоен, как статуя. Нарси проявила всю свою любовь и жестокость присущую Блэкам, чтобы ослабить действие метки. Вспоминая это потом, когда уже все кончилось, Люциус не раз думал, что Бэлла, при всем своем сумасшествии, не зря боялась тихой сестры. А потом для них началась жизнь Пожирателей. Как Люциус и ожидал, темные склонности Северуса проявились во всей своей красе. Он завораживал своим великолепием и смертоносностью, которую, правда, мог осознать только истинный ценитель. Таким оказался Лорд, приметивший Северуса и регулярно вызывавший его в свою спальню. Сам Люциус, иногда ублажал хозяина, и хотя после этого каждый раз приходилось лечится несколько дней, ничего особенного он в этом не видел. Он и раньше считал секс неплохим способом добиться нужного, а своё тело холил и лелеял, потому, что красота — это тоже оружие. А вот Северус не оценил оказанной чести: он не стал сопротивляться, но после возвращения, запирался в своей конуре и напивался несколько дней. Тогда-то Нарси и придумала свой гениальный план по совращению строптивого мага. Всё вышло просто великолепно. Но портило всё то, что Северус боролся сам с собой, боясь и не принимая своей темной стороны. Поэтому и в постели только отдавался, он боялся себя и боялся причинить боль им. В их отношениях, Северус всегда во всём уступал и подчинялся. Иногда он сам просил его наказать, приходя и становясь посередине спальни на колени, с опущенной головой и заведёнными за спину руками. Он был прекрасным нижним, иногда он мог кончить только от одной боли, причиненной руками Люциуса и Нарси. Он доверял им своё тело, но так и не доверил душу. Только закрыв лицо маской, он позволял своей Тьме выйти. Он не знал жалости и страха, он сеял смерть и разрушение. Его боялись даже старшие, впрочем, как и Люциуса. Рядом с Темным Лордом, влияние метки усиливалось, и Малфой становился холодным, как камень, многих это пугало больше сдержанной Тьмы Северуса и экзальтированного безумия Бэллы. После каждого рейда Снейп надолго уходил в себя — его маггловское воспитание уродовало ему душу. Он напридумывал сам себе стен и бился о них, а Люциус ненавидел Дамблдора за то, что тот уродовал его возлюбленного, забивая его голову всякими глупостями. Заставлять зельевара учить детей и общаться со светлым курятником — было просто верхом маразма, или садизма. Ведь Северус страстно ненавидит людей вообще, а он его к детям... Временами Люциус боялся, что ему придётся носить любимому передачи в Азкабан, после очередного урока. Поначалу упрямый Снейп всё скрывал от любовников, но они были наблюдательны и быстро раскусили его сложную душевную организацию. Да, он был странным и во многом крайне малопонятным для Люциуса, но он был в его жизни. А потом умерла северусова подруга детства и... Лили была настоящей грязнокровкой и не смогла оценить, какую честь оказал ей Северус своей дружбой. Она обидела его, и Люциус готов был убить ее за это, но знал, что это расстроило бы его Сева, посему молчал. Её смерть, и то, что он стал невольным её виновником, сильно ударили по зельевару. Нарси с Люцем мешали ему скорбеть, пытаясь поддержать, чем могли, но усилия были тщетны. Северус методично убивал себя, виня и терзаясь. Со смертью Лорда, метки ослабли, и Люциус, смог чувствовать больше, тогда-то он и понял, сколько урона принесло клеймо. Дамблдор утверждал, что Лорд вернется, да и метка никуда не делась; поговорив с Нарси, Люциус решил, что поддержит Северуса и поможет ему в борьбе с Лордом, если тот вернется. Конечно самому Снейпу, супруги Малфой ничего не сказали. Когда Лорд исчез, Драко было чуть больше года, и он, к счастью, стал ещё одним человеком, способным пробудить чувства Люциуса. Дел тогда была масса, и старший Малфой азартно погрузился в решение тысяч проблем, одной из которых была та, что старый интриган получил контроль над Северусом, который после смерти Лорда, как в наказание, запретил себе все занятия темной магией. Правда, он не смог отказаться от ее изучения, но он стал теоретиком. Он упорно пытался переделать себя, и это было страшно. И только когда появился Поттер, он начал просыпаться. Мальчишка будил его и от этого он злился, и портил ребёнку жизнь. Теперь Люциус понимал, что Тьма Северуса чувствовала Лорда. От этого он и бесился. Но только возвращение Волан-де-Морта, пробудило зельевара окончательно и вернуло его любимым. Люциус был готов потерять несколько лет жизни, только бы снова увидеть своего возлюбленного. Но Северус ввязался в очень опасную игру и однажды, сговорившись с Нарциссой, он загнал зельевара в угол, и они совместными усилиями заставили его во всём признаться. Оказалось, что любовник думал, что они сдадут его. “Как же этот недоумок удивлялся, когда я сказал, что хочу поговорить со стариком. Так и началось то безумие, в которое превратилась наша жизнь за последние годы. А после смерти Волан-де-Морта, этот придурок снова решил стать белым и пушистым. Хорошо, что у меня не было времени на него, а то прибил бы. Но я должен был позаботиться о будущем нашего рода. Я не хотел, чтобы мой сын и его дети, жили в том бардаке, в который превратилась страна. Вот и доигрались. Когда не стало Нарси — я перестал чувствовать вообще. Спал, ел, помогал парням, но ничего не чувствовал. Я был к этому готов и понимал, что мне осталось немного. Я старался научить их как можно большему, всё успеть. Чувства вспыхивали ненадолго только рядом с Северусом. Вот тогда-то он первый раз меня взял. Он как будто почувствовал, что без этого я не смогу. Это помогло. Ненадолго, но помогло. Но он был не готов стать моим доминантом, а только это замедлило бы процесс моего разрушения. Но всё же он меня спас. Этот его ритуал всё изменил. Я в первый раз в жизни чувствую всё сам, а не отраженными чувствами. А мой Северус всё больше сбрасывает, как старую кожу, все те условности, что не давали ему жить. Теперь он принимает себя. Ещё не полностью, но с каждым днём всё больше и больше. И то первое утро, после завершения ритуала, когда он меня взял, было удивительным. Они отымели меня по-полной и я был счастлив. Я мог расслабиться и наслаждаться. А еще, похоже, наша милая Нарси после возвращения решила не прятаться в тени. Это ещё один бонус. Столько хорошего сразу очень настораживает. Но буду радоваться тому, что есть. Браслет помогает мне разбираться в чувствах и сдерживать их. Я пока не знаю, как найти баланс, но время и опыт всё исправят,» — неспеша размышлял Люциус, стоя перед зеркалом в ванной и бездумно рассматривая свое отражение. – «А сейчас меня ждет мой черный Принц и сегодня я постараюсь ободрать с него еще немножко старой кожи. Посмотрим, как далеко у него хватит смелости зайти. И пусть Нарси говорит, что не бывает тёмных и светлых магов, а у меня — один есть.” Продумав план действий, Люциус оторвался от созерцания собственной неотразимой персоны и вышел из ванной. Северус лежал на кровати одетый в шелковый халат – это уже становилось традицией. На вошедшего блондина он посмотрел с любопытством. Когда тот вышел на середину комнаты, встал на колени, сцепив сзади руки и опустил голову, у Северуса сбилось дыхание: такого — он не ожидал. Эта поза была ему знакома, как никому другому. Частенько, возвращаясь из рейда, он сбрасывал одежду и также становился на колени перед Люциусом или Нарси. Это означало, что он хотел игры или, чтобы его наказали. Иногда это был единственный способ не сойти с ума. Теперь, похоже, настала его, Северуса, очередь доминировать, и, принимая игру любимого, он задал традиционный для подобной ситуации вопрос: — Чего ты хочешь, Люциус? — Воплотить все твои фантазии, — нагло ответил Малфой, и хитро посмотрел на любовника, скосив глаза. — А если от моих фантазий тебе будет больно? Очень больно? — вопрос Северуса явно предназначался для того, чтобы отпугнуть Люциуса, но не тут-то было. — Я этого уже двадцать лет жду. Когда ты в конце-концов смелости наберёшься. Не думаешь же ты, что я не представляю чего ты можешь захотеть? — в голосе мужчины звучал вызов. — Люциус, я знал, что тебе нравиться играть, но думал, что ты получаешь удовольствие, находясь совсем на другом конце плети?! — Северус был искренне удивлён. — Может быть, мне немного надоело воплощать твои фантазии и теперь, когда ты к этому готов, ты мог бы воплотить мои? — в голосе блондина сквозила обида. — Ты действительно этого хочешь? Я боюсь, что меня может понести. Северусу было страшно. Он мечтал об этом очень давно, но потом сам себе запретил даже думать о том, чтобы причинить боль Люциусу или Нарси, это хранило его человечность. — Не бойся. Я с удовольствием понаблюдаю за игрой. И, если ты потеряешь контроль, то я остановлю тебя, — сказала входящая в комнату Нарси. Похоже, она слышала часть разговора, или просто догадалась. Скинув с себя одежду и усевшись в кресло, она приготовилась смотреть шоу. Зрелище обещало быть более чем интересным. Нервно передернув плечами, Северус перевёл взгляд на Малфоя. Встав, он подошел, запустил пятерню в гриву волос любимого и, закрыв глаза, погрузился в фантазии. Он знал вкусы Люциуса как Доминанта, но что ему может понравиться, как нижнему, было для него загадкой, которую и предстояло разгадать. По словам, сказанным блондином ранее, он понял, что тот рассчитывает на болевые ощущения; отпускать вожжи своей кровожадности с любимым Северус не собирался, но и разочаровывать не хотелось. Поэтому, для первого раза он решил выбрать более легкий, из пришедших ему на ум, сценарий. — Нарси, тела у нас новые, или просто усиленные и не тренированные старые? — деловито спросил Северус. — Да ваши, их только почистили и слегка улучшили. А что? — заинтересованно спросила Нарцисса, пытаясь угадать, что задумал мужчина. — Прикидываю, как мог измениться болевой порог у нашего супруга, с момента ритуала... — задумчиво ответил тот, рассматривая коленопреклоненного Люциуса. — По идее, немного уменьшился, но, в общем, какой был, такой и остался. Хочешь ещё уменьшить? — оживилась женщина. — Ну, что ты так сразу? Нет, так, по краешку пройти... — уже погруженный в мысли, ответил Северус. Было видно, что пришедшая ему в голову идея его захватила. — Похоже, что в ритуале тебе не только результат понравился, но и процесс, — улыбаясь, сказала Нарси. — Похоже на то, но если бы наш муж не попросил, я бы не решился, — отреагировал Северус и вышел из комнаты. Было видно, что он уже представлял себе, что будет делать. — Люциус, ты не думаешь, что для него это ещё слишком рано? — серьёзно спросила Нарцисса. — Полагаю, он сегодня не полностью раскроется, но начало будет положено, — так же серьёзно ответил Люциус, не поднимая взгляда. — А сам-то ты выдержишь? — настороженно уточнила она. — Думаю да. С эмоциями это должно быть интересней, — усмехнулся Люциус. — Ты давно узнал, что я в курсе? — насторожилась женщина. — Догадался, когда ты нас с Севом свела, — посмотрев в глаза любимой, с нежной улыбкой, ответил аристократ. В этот момент, дверь распахнулась и в комнату, буквально, влетел Северус с большой картонной коробкой в руках. Люциуса всё же передёрнуло от его горящего азартом взгляда. — Нарси, милая, сотвори, пожалуйста, мне тут две цепочки с потолка на расстоянии метр — метр двадцать друг от друга. Длину ты себе представляешь. Также наложи на комнату заглушающее и запирающее заклятье — не будем беспокоить Мэйт и Йорла, — вежливо попросил зельевар, выкладывая принесенное на кровать, а принес он многое. — Северус! Откуда такие залежи? — не выдержал блондин. — К ритуалу готовил, у меня много сценариев было, вот и проявил фантазию. Это от тех, что я решил не воплощать. — Похоже, мне тогда повезло, — философски заметил Люциус. Разложив свои сокровища, Северус развернулся и пошел переодеваться. Из-за дверцы шкафа он вышел уже одетым в черные кожаные брюки. Если учесть, что это был единственный предмет туалета, то смотрелось это феерично. — Ну что же, любимый, ты захотел поиграть... Тогда раздевайся и начнём, — отдав приказ, Северус подошел к кровати, взял что-то с неё и повернулся к любовнику. Люциус не стал тянуть, поднявшись слитным движением на ноги, он медленно, глядя в упор на партнера, начал раздеваться. Его маневр не остался без внимания. Северус залюбовался на почти профессиональный стриптиз. Белый шелк упал с плеч блондина, и настала очередь серых брюк. Когда и они сползли по стройным ногам, стало очевидным, что пример леди Малфой заразителен. Люциус стоял полностью обнаженный, на все сто процентов осознавая свою неотразимость. От этого его вид приобретал непередаваемую порочность. — Мой дорогой муж, — слегка растягивая слова, ласково проговорил Северус, но в глазах этой эмоции не было. — Не соблаговолите ли одеть эти украшения? — сказал брюнет, протягивая какие-то ремешки. Это были толстые кожаные браслеты на руки и ноги. Они были сделаны из двух слоев толстой свиной кожи, подбитой изнутри мягкой замшей; в каждый браслет было вшито прочное кованое стальное кольцо. В комплект входил и милый ошейник, с четырьмя кольцами по кругу. Люциус, оценив девайс, деловито спросил. — А выдержит? — Выдерживают до двух тонн, там внутри плоская стальная цепь. Ты — явно легче, — так же по-деловому ответил Сев. Без дальнейших промедлений Люциус застегнул на себе ошейник, потом браслет на левой руке, и протянул Севу правую руку: — Поможешь? Тот кивнул и застегнул браслет, после чего Люциус, развернувшись к зрителям задницей, начал застегивать ножные браслеты. Зрелище было провокационным донельзя. Ибо сиятельный лорд делал это не сгибая коленей и расставив ноги почти на метр. — Люциус, если ты устраивал Лорду такие шоу, то я больше не удивляюсь, отчего он так тебя выделял, — задумчиво высказался Северус. Мягкая кожа его брюк не скрывала реакции, которую вызвало представление. Не выпрямляясь, блондин фыркнул: — Ему шоу не полагались. С него было достаточно, что я оказывал ему такую честь. — Мне кажется, он думал, что было всё наоборот, — усмехнулся Северус. — Это его проблемы, — гордо заявил блондин. Это выглядело по крайней мере интересно: голый лорд Малфой в полном рабском комплекте, разве что без поводка, с горделивой осанкой и высокомерным выражением на лице, смотрелся вызывающе. — Если ты закончил, то я хочу, чтобы ты занял своё место, — вполне мирно сказал Северус. На что Люциус без промедления подошел к цепям и поднял руки. Зельевар карабинами закрепил браслеты. — Вот теперь ты попался, любимый, — хищно посмотрев на жертву, констатировал он. Из коробки на белый свет появилась черная бархатная повязка на глаза. Демонстративно поиграв нежной тканью, Северус подошел к жертве и принялся нежно водить ею по обнаженному телу. Длинная, широкая лента свободно скользила по голой коже. Люциус слегка выгнулся навстречу мимолетной ласке. Когда Северус наигрался, лента заняла своё законное место на глазах блондина. К этому времени возбуждение Малфоя было заметно уже всем находящимся в комнате. По дороге к кровати, Северус хлестко шлепнул любовника по заднице. Действие вызвало громкий стон. Зельевар улыбнулся и, найдя то, за чем пошел, вернулся к своей жертве. Ни слова не говоря, он начал растирать сосок мужчины, а когда тот налился кровью и стал очень чувствительным, на него был надет серебряный зажим с весьма острыми зубцами. Люциус выгнулся и зашипел сквозь зубы. Потом действие повторилось со вторым соском, а когда зажимы заняли своё место, их соединила цепочка, на которую можно было повесить грузик. Люциус был в восторге. Ему уже давно хотелось, чтобы любимый доверился им и позволил себе хотя бы иногда занимать доминирующую позицию, и теперь он наслаждался чудными переживаниями. Из-за того, что его эмоции были блокированы, он любил яркие физические ощущения. Поэтому, в общем, он и не был против проявляемой Лордом “милости”. Из-за статуса и положения в обществе, Люциус не мог позволить никому поступать с собой таким образом. От Лорда это было не зазорно, а единственный человек, которому нравилось причинять боль настолько сильно, из тех, кому он мог это позволить — боялся этого. Так что Люциусу пришлось оставить данный вид фантазий, не воплощенными. За зажимами последовало кольцо на член. По ощущениям Люциус узнал это чудо магического гения его супруга. Серебряная побрякушка плотно обхватывала эрегированный орган и была заколдована таким образом, что позволяла кончить только по приказу надевшего. Эта игрушка нравилась и ему, и Нарси. Последним штрихом стали беруши. Теперь, лишившись возможности не только видеть, но и слышать, Люциус не мог сказать, что его ожидает в следующее мгновение. Теперь у него были только вспышки ощущений. Нарси наблюдала за мужьями с гордостью и нескрываемым интересом. Её мальчики выросли. Они наконец-то были готовы к настоящим отношениям. Когда их гениальный план провалился и их предали, она была готова к смерти. Больше всего ей было жалко сына и мужа. Шансов на спасение — не было. Её смерть была долгой, но она не зря гордилась своим происхождением. Она Блэк и Малфой, а представители этих семей не радуют своих палачей мольбами. Они хотели сломать их пытками. Но её сын оказался достоин своего наследия. Она умирала с осознанием того, что он не слабее родителей. Скорее всего, там, за гранью, ей придётся ждать их совсем недолго, и только мысль, что они бросили Северуса одного, очень её печалила. Но после смерти она не оказалась ни в каком загробном мире. Она видела, как рушился их дом. Как спасся сын. Потом наблюдала, как пытался выжить Люциус. Но помочь не могла. Всё это время она вспоминала. Вспышками, как бы погружаясь в прошлое. Все свои жизни, одну за другой. Это меняло её. Осознание того, что ты живёшь вечно, что ты просто не можешь потерять своих любимых, так как вы всё равно встретитесь, очень сильно меняет человека. Потом, в какой-то момент, она услышала Зов. Её звала Старейшая. Благодаря ей Нарси вспомнила, кем она была до прихода в этот мир, вспомнила своего брата, с которым её связала судьба. Она вернула себе утраченное, чтобы понять, что, родившись снова, она опять всё забудет. Но тут её мальчики устроили ритуал и Старейшая предложила сделку. Это опасно, потому, что рано или поздно сознание Старейшей попытается захватить её тело, и выход только один — сделать своё сознание сильнее, чем у существа, которому уже тысячи лет. Сейчас древняя нага развлекалась от души, наблюдая за играми её мужчин. С детства её растили как будущую Леди. Её главной работой должно было стать продолжение одного из благородных родов. Мать заставляла её и сестёр зазубрить — чем отличается кухарка от Леди. И даже ночью они могли встать и сказать, что кухарка до последнего будет отстаивать своё право на место главы семейства. Она будет настаивать, что её роль самая важная, а вклад в семейное дело самый значимый. В отношениях с супругом, кухарка непримирима и всегда старается настоять на своём. Она шумная и не воспитанная. Дети кухарки редко достойны чистой крови. В отличие от этого презренного вида женщины, Леди всегда на заднем плане. Она не заметна и во всём поддерживает супруга. Хотя, на самом деле, именно она принимает решения касающиеся Рода и семьи. Но Леди никогда не лишит её мужчин их свободы, силы и независимости. Только так она сможет сделать их сильнее и укрепить Род. Её долг — мягко направлять мужчин Рода к принятию ими правильных решений, и не мешать им делать ошибки, ибо именно они и делают людей сильней. Как мать, она должна подавать пример своим детям и думать в первую очередь о благе Рода. Сама Леди Блек, придерживалась этих правил всегда. И хотя между ней и супругом не было любви, но было уважение. Отец и мать были очень строги к дочерям, что привело к тому, что две из трёх взбунтовались. Андромеда убежала к магглу, пытаясь избежать тисков чистокровного брака, а Бэлла — превратила всю свою жизнь в бунт. Возможно, и с нею случилось бы то же самое, если бы она не подружилась с Люциусом. Ещё в раннем детстве, они стали самыми близкими друзьями и когда мать сообщила, что между ними заключена помолвка, это стало самым счастливым днём в её жизни. Ей так хотелось стать достойной леди Малфой, и во всём помогать её дорогому другу, что она стала изучать ненавистные уроки матери с одержимостью, и та, видя её старание и дружбу с будущим супругом, старалась передать ей древнее знание хранительницы очага. Её друг был странным мальчиком, и его сторонились другие дети, но для неё — он был самым лучшим. Она видела, как рядом с ней его глаза загорались и уже через несколько минут, они могли бегать смеясь по парку. Ей удавалось всегда развести его на самые безумные затеи. Чего стоит одно только её желание учиться маггловским танцам, после их свадьбы. К её величайшему счастью, Люциус всегда использовал всё лучшее, что давала маггловская культура. Это относилось и к знаниям. Так что, ей даже не пришлось стараться. Потом, когда она поступила в Хогвартс их дружба продолжилась. Она долго не могла понять, почему её милого Люциуса побаивались даже старшеклассники, но с годами она разобралась. И когда поняла, что такой добрый и открытый он только с ней, стала ценить их отношения ещё больше. Когда Люциус нашел Северуса, она сначала забеспокоилась. Но в этом оборвыше было что-то такое, что заставляло её относиться к нему, как к младшему брату. Её расстраивало то, что он их отталкивает, ведь они не хотят ему навредить. Люциус просто бредил им, и расцветал в его присутствии. Для любимого она начала помогать строптивому первогодке, и сама не заметила как привязалась к нему. Когда они закончили школу, Люциус продолжил курировать своего протеже. К этому времени, он уже стал их общим другом. *** Свадьба приближались и в один из дней я вызвала будущего мужа на откровенность. Тогда-то он и рассказал, что испытывает к некрасивому полукровке более глубокие чувства, чем дружба. Задумавшись, я к своему не малому удивлению поняла, что не против их отношений. А когда Люциус предложил триаду, то и эта идея мне не показалась отвратительной. Попытка посоветоваться с матерью на эту тему, была большой ошибкой. Леди Блэк устроила безобразный скандал, и в ультимативной форме потребовала прервать компрометирующие отношения. К моему счастью, Северус не был в курсе наших планов на него и разгоревшиеся вокруг его персоны страсти, для него остались не известны. Скандал с матерью был крайне неприятен, но не решил проблемы — мне все еще был жизненно необходим совет и я решилась обратиться за ним к будущему свекру. Лорд Малфой выслушал не перебивая, а потом заговорил, и то, что он рассказал — раскрыло мне глаза. Проклятье, висевшее над моим будущим мужем, казалось кошманрным, но опускать руки перед трудностями я никогда не умела и решение было принято: Люциус и Северус стали для меня смыслом жизни. Мать не сумела принять мой выбор и после очередного скандала мы перестали общаться. Состоялась свадьба. Старый лорд стал для меня хорошим свекром. Он, увидев, что я ставлю счастье мужа превыше всего, стал поддерживать меня практически во всех начинаниях, заодно передавая знания, которые могут понадобиться мне, если я, паче чаяния, стану молодой вдовой. Я стала ему и невесткой, и дочерью. Рождение внука сделало его абсолютно счастливым. Когда же из-за Лорда он погиб, я поклялась отомстить. Но на первом месте для меня были мои дорогие мужчины. Самым сильным среди них оказался Драко. Я очень рада, что сын унаследовал всё лучшее от двух древних родов. Он — моя гордость. Северус стал мне дорог не меньше, чем Люциус за эти годы, хоть мы никогда не были с ним настолько близки, как с мужем. Я всегда чувствовала свою ответственность за их счастье, испытывала к этому замкнутому парню непонятную нежность и когда поняла, что они сами ни к чему не придут, то пошла на решительные действия. Тогда моя рискованная игра соединила этих удивительных мужчин в одной постели, потом, она же не раз спасала их здравомыслие. Теперь она стала забавой и путём к большему пониманию. Глядя на стоящего в середине комнаты Люциуса, я видела тот огромный путь, что прошли мои мужчины. Теперь, они стали действительно МОИМИ. И я приложу все усилия, чтобы не потерять данный нам шанс. И на этот раз — мы не забудем... *** А действия в комнате продолжали разворачиваться. Северус подвинул к Люциусу журнальный столик и установил на нём новые инструменты: ведёрко со льдом и толстая восковая свеча заняли своё место. Было видно, как сильно Северус наслаждается процессом: он с любовью рассмотрел свечу, поджег её и подошел к беззащитному Люциусу. Через несколько минут воск начал таять и первая капля упала на ореол соска блондина. Тот застонал от неожиданности и рефлекторно попытался отстраниться, но цепи не дали этого сделать. Чтобы успокоить любовника, Северус придержал его за плечо. В это время, воск пролился на ореол второго соска. Люциус снова дернулся, но на этот раз не отстранился. Поставив свечу на стол, Северус взял в руки кубик льда, и провёл вокруг первого пострадавшего соска. Люциус снова дернулся и застонал, но теперь уже от явного удовольствия. Данная процедура повторилась несколько раз. Каждый раз ощущения становились всё более острыми. Воск лился по груди оставляя после себя белые дорожки с воспалённой кожей под ними. Северус переместил своё внимание на возбужденный член жертвы. Люциус, уже не стесняясь, стонал в голос. Выдержка и сосредоточенность на выполняемой работе, которая сделала из Северуса мастера зелий, делала его мастером и в этой игре. В старые времена Лорд ценил его именно за то, что он мог сломать самого опытного аврора, не нанеся его телу особого вреда. Нервная система Люциуса была перегружена, соски горели и пульсировали, а зажимы добавляли к ощущениям изрядное количество боли, не смотря на то, что пенис то обжигали, то замораживали — возбуждение не спадало. Каждый новый подход Северуса вызывал двоякое чувство: с одной стороны — хотелось его молить о пощаде, хотя он не сделал ещё ничего серьёзного, с другой — хотелось умолять его о еще большем. Но самым пугающим и возбуждающим было то, что совершенно неизвестно, что будет через секунду. Северус отложил свечу и лед, и отошел полюбоваться творением своих рук: Люциус был прекрасен. Воспалённая красная кожа, ярко выделялась на общем фоне. Возбужденный член был изрядно покрыт воском и Северус решил, что сегодня Люциус кончит без прикосновений к нему. Блондин всё ещё слегка вздрагивал и это возбуждало. Подойдя к кровати, Северус выбрал достаточно крупную и длинную анальную пробку с рельефной поверхностью. Особо жалеть любовника он не собирался, да и растянул сегодня утром он его хорошенько, тем более, что назначение у предмета было совершенно другим. Тщательно смазав пробку, он подошел к блондину и начал поглаживать и мять его ягодицы. Когда тот начал подставляться под руку и выпятил задницу, Северус похлопал по внутренней поверхности бедра, а потом нажал на лопатки. Люциус его прекрасно понял и расставил ноги, нагибаясь, насколько получалось, вниз. Он полностью открылся в порыве дикого желания и бесконечного доверия партнёру. Такая покорность действовала на Северуса, как наркотик. Он смазал подставленное отверстие и медленно начал вводить устройство, прокручивая его при этом. Люциус застонал, но не отстранился, казалось, что он ещё больше придвинулся. Северус не спешил: предмет был крупнее, чем то, к чему привык Люциус за последнее время — порвать блондина совершенно не хотелось. Малфой попытался ускорить процесс и насадиться на пробку, за что получил увесистый и совсем не игривый шлепок по голой заднице. От такого обращения он взвизгнул и обиженно заворчал. Северусу доставляло массу удовольствия наблюдать, как миллиметр за миллиметром, силиконовое маггловское изобретение погружается в тело любовника. Он, вообще-то, полюбил изобретения магглов — их фантазия была безгранична, и в этой области тоже. Его коллеги по служению Лорду никак не могли понять: откуда он берёт свои идеи. Ну не будет же он говорить, что они с Люциусом изучают культуру магглов, вдумчиво, с интересом? И если его не привлекают танцы, то искусство убиения себе подобных, и их же себе подчинение с помощью силы, или слов, его очаровывало. Он же заразил Нарси и Люциуса восточными боевыми искусствами, и это не раз спасло их жизни. Северус всегда предпочитал эффективность, поэтому выбрал боевое айки-до, единственным недостатком которого было то, что дружеский поединок в нём невозможен. Каждое движение ведёт или к смерти, или к серьёзной травме противника. А незаметные скупые движения этого смертельного искусства, давали возможность скрыть свои умения даже, если были применены на виду у всех. Ну и, конечно, секс-индустрия магглов, ушедшая на столетия вперёд, по сравнению с волшебной, давала массу преимуществ. Небольшая доработка с помощью магии и вуаля. Силикон начал расширяться и сужаться в ритме пульса блондина. Люциус взвился, а Северус ввел оставшиеся сантиметры одним движением. Глядя на тяжело дышащего блондина, на коже которого начали проступать капельки пота, Северус гордился собой. Обойдя предмет своего пристального внимания по кругу, он бросил взгляд на Нарси: женщина, как завороженная, смотрела на происходящее перед ней. — Тебе нравиться? — заинтересованно спросил Северус. — Ты садист, — констатировала женщина. — Теперь я понимаю, почему Люциус так хотел развести тебя на активные действия. Ты — великолепен. Северус слегка покраснел, выбитый из колеи столь страстной похвалой. — Я опасался, что перегну палку, — слегка смущенно сказал он. — Продолжай. Он будет счастлив, — не отрывая от Люциуса взгляда, ответила женщина. — Ну, как скажешь, — улыбнулся Северус и направился к кровати. Там он взял достаточно длинный флоггер и вернулся к своей работе. Став сбоку от тела, он нанёс первый удар по ягодицам своей добровольной жертвы. Удар был мощным, его задачей было не разогреть кожу, а пустить волну вибрации, которая расходилась от места, куда пришел удар, по всему телу. Мягкие, но тяжелые полоски кожи, из которых состоял флоггер, в умелых руках помогали достичь поставленной цели. Они не повреждали кожу жертвы, но сидеть, без помощи заживляющих зелий, человек не мог очень долго. Так как Люциус был не готов — первый удар отбросил его вперёд, но уже ко второму удару он подготовился и занял правильную позицию. Каждый последующий удар, был точной копией предыдущего. Северус синхронизировался с ритмом сердца Малфоя и бил на каждое второе его сокращение. Из-за этого, частота ударов нарастала. Каждый из них подталкивал устройство, введенное Северусом, вглубь Люциуса и оно давило на простату. Возбуждение нарастало вместе с болью. Но зельевар не планировал так быстро отпускать жертву из своих сетей. Когда блондин был уже какое-то время на пике, Северус отложил флоггер и дал жертве отдохнуть. У него у самого устала рука. Задница блондина стала багровой и, если ей не уделить внимания в течение часа, то останутся очень неприятные синяки. Обойдя вокруг ещё раз, он обратился к Нарси: — Можешь окатить его ледяной водой? Без магии, как без рук. Да и ковёр потом надо будет высушить, — в голосе Северуса была сосредоточенность и деловитость. — Любой каприз, любимый, — ответила женщина, и на Люциуса сверху полился водопад ледяной воды. Брызги попали и на Нарси с Северусом, от чего они поёжились, в тот же миг поток остановился, а вода в помещении исчезла. Люциус орал не сдерживаясь, от неожиданности и интенсивности ощущений. — Очень эффективно. А самое главное, я не видел, чтобы ты что-то делала, — задумчиво посмотрел на женщину Северус. Было заметно, что мыслями он был с Люциусом, но не смог пройти мимо интересного умения. — Вскоре и у вас так будет получаться, ты не отвлекайся, — ответила женщина. Она была погружена в процесс не меньше, чем мужчины. — Что ты, любимая! Всё моё внимание принадлежит нашему нарциссу, — подходя к кровати, заявил Северус. Вернулся он с многохвостой плетью, девять сужающихся к концу косичек которой, должны были приносить не столько внешние повреждения, сколько внутренние. При правильном обращении, ею можно было и ребра ломать, и внутренние органы отбивать, а также превратить из орудия пыток, в инструмент удовольствия. Самое главное — намерение и умение. Порадовавшись, что когда готовился к ритуалу, столь удачно заколдовал анальную пробку, Северус определённым образом постучал по ней, после чего предмет перестал расширяться и замер без движения. Люциус висел на цепях, будучи уже не в силах стоять. Северус отцепил зажимы с сосков и, глянув на Нарси, и получив от неё кивок, снял с любовника еще и кулон, и бросил их на кровать. После этого, он начал ходить кругами вокруг обессиленного Люциуса и наносить удары по груди, спине и ногам. Поясница, позвоночник и уже поврежденные ягодицы при этом тщательно избегались. Северус старался бить по груди только на выдохе, чтобы не повредить сердце Люциуса. При каждом ударе, пробка слегка выходила из тела, а потом с силой вбивалсь обратно. Для не подготовленного человека, это было очень болезненной пыткой, которая очень сильно перегружала нервную систему, но Люциус всегда любил экстрим. Северусу очень хотелось услышать мольбы о пощаде от гордого лорда, но он прекрасно помнил, что при ритуале тот начал просить только на грани смерти. Люциус всё всегда принимал без слов, хотя кричать и стонать — никогда не стеснялся. И сейчас, из горла блондина, слышались громкие стоны то ли боли, то ли удовольствия. Опавший, после холодного душа член, снова налился. Ограничитель, который был на нём, не мешал кровообращению, он только не давал кончить. Эту милую вещицу можно было носить, не снимая, постоянно. Это было одним из любимых магических усовершенствований, сделанных Северусом. Оно позволяло не только сохранить здоровье, но и видеть все реакции тела. Тем более, что ограничитель начинал немного светиться, когда жертва была готова кончить. Круг за кругом, замах, свист, удар, стон, и снова... Это вводило в транс не только жертву, но и Доминанта. *** Плеть привычно оттягивает мою кисть, даря ощущение покоя и власти. В ушах бьётся пульс собеседника. О, да! Именно собеседника, ибо жертва в руках палача — всегда участник диалога. Палач слушает язык тела жертвы и это тело рассказывает все, что ему угодно. Более честно и открыто, чем слова. Взмах. Удар. Стон. Собеседник в такие моменты чувствуется продолжением меня — я разом и палач, и жертва. Ведь только чувствуя всё, что чувствует тот, с кем я говорю, я могу заставить рассказать его то, что нужно мне. Рассказать. Или сделать. В голове не единой мысли, только ощущения. Даже окклюменция не способна так очистить сознание. С красотой боли меня познакомили Нарси и Люциус, и тогда мне стало интересно: как это — пытать с любовью? Я долго пытался понять, и у меня вышло. Тогда-то я и стал палачом при “дворе” Лорда. МакНейр был его мясником, а обо мне — знал только внутренний круг. Если нужно было добыть информацию любой ценой, или кого-то перевербовать — это была только моя работа. Уолдену доставались только магглы и зелёный молодняк аврората. Ещё удар, Люциус уже потерял связь с реальностью. Впервые у меня такой собеседник. Он не спорит со мной, не сопротивляется, он как будто не существует. И меня тоже не существует... без него. Мы одно существо, по разные стороны плети. Раньше мне всегда приходилось убеждать собеседника, чтобы он понял меня. Люциус — уже понимает. Он хочет того же, что и я. Его сердце бьётся в одном ритме с моим, и это прекрасный ритм, в нём нет фальши. Я с невероятной ясностью чувствую, чего хочет мой собеседник, и сегодня я не переубеждаю его — я его поддерживаю. Я — просто руки, которые воплощают его желания. Это так по-другому. Я всегда чувствовал любовь в той боли, что дарил мне Люциус, а сегодня я понял — это я сам себе её дарил. Нет меня и его — есть мы. Красота происходящего затмевала всё, что было прежде. Это как мелкая страсть по сравнению с любовью. Раньше я властвовал над жизнями и умами. Медленно раздевая сознание жертвы, заставляя её думать так, как нужно мне. Лорда восхищали мои познания в маггловских пытках и медицине. Сначала он был против, но увидев, как я возвращаю уже умершего аврора из-за грани с помощью простого маггловского адреналина, он сам выделил деньги и приказал мне изучить колдомедицину. Это был экстаз. Чувствовать, как перед твоим искусством ломается сильное сознание. Но сегодня — всё по-другому. Сегодня это танец и секс, а не привычный, до оскомины, бой. Я чувствую, как то, что я делаю — возрождает, очищает и исцеляет, а не ломает и корёжит. Это — истинное чудо. *** Всё тело Люциуса покрывали яркие красные рубцы, в некоторых местах уже алели одинокие капельки крови. Ограничитель, надетый на пульсирующий член блондина, ярко светился. Малфой, явно выпав из реальности, что-то неразборчиво бормотал. Это был его первый опыт с болью, после того, как эмоции вырвались из заточения. Люциус много раз наблюдал за работой друга и любовника. Особенно часто это стало происходить после возрождения Лорда. Тогда искусство Северуса стало совершенным. Но на себе он никогда его не испытывал. И сейчас он прекрасно понимал тех, кто были согласны на всё, что угодно, только бы прекратить свои мучения. Северус почти всегда играл на контрастах, и сейчас, когда сознание закипает, а кровь несётся по жилам с сумасшедшей скоростью, он был готов на всё, что бы ни приказал партнер. Он давно уже не понимал, чего хочет: потребовать, чтобы Северус остановился или умолять о продолжении. Боль и удовольствие были равны. Это отключало мозг, выметало мысли. Всё на что он остался способен — чувствовать. Ничего не желая, не сопротивляясь. Просто принимать всё, что дадут. Боль и удовольствие синхронно нарастали, вплоть до тех пор, пока Северус не остановился, и хотя он больше не наносил удары — тело всё равно чувствовало их. Когда обрушился обжигающий поток ледяной воды, всё напряжение и агония моментально испарились во вспышке всепоглощающего катарсиса. Не было ни мыслей, ни чувств, только необъятные просторы и бесконечное чувство свободы, и экстаза. Больше не существовало Люциуса Малфоя, или Северуса Снейпа, была только свобода. И когда потом снова пришла боль, она была совсем другой. Каждый удар был как бы издалека, как будто то, что происходило — происходило не с его телом. От этого чувство свободы, бесконечности и счастья только усиливалось. *** Резко откинув плеть в сторону, Северус отстегнул одновременно обе руки Люциуса и тот безвольной куклой свалился на ковёр. Сдернув с него повязку и вынув беруши, Северус за волосы поднял любовника в сидячее положение. Блондин был обессилен, его пошатывало и он так и не открыл глаз. Было видно, что его сознание далеко. Зельевар отпустил шевелюру и отвесил любовнику хлесткую пощечину, голова мотнулась в сторону, Люциус тряхнул ею, как собака стряхивающая воду, и открыл глаза, всё ещё затянутые поволокой, но приобретшие некоторую осмысленность. Когда Люциус смог стоять на коленях не падая, Северус расстегнул штаны и провёл возбужденным членом по губам блондина. Приглашать того дважды не пришлось и он сразу же принялся за работу. Минет, в исполнении лорда Малфоя, всегда был божественным. Раньше это было лаской, подарком ему, но не сейчас. Сейчас Северус, вцепившись в роскошную гриву, властно и жестко брал, ничуть не сдерживая порывов. Он беззастенчиво трахал любовника в рот и Люциус лишь профессионально расслаблял горло, с энтузиазмом принимая всю длину Северуса в себя. Это было порочным зрелищем и Нарцисса, уже давно забросившая ноги на подлокотники кресла, полностью открывшись, ласкала себя. Северус посмотрел на женщину и, вынув член из горла Люциуса, приказал ему: — Смотри внимательно. Отойдя от не вполне вменяемого любовника, он толкнул Нарси в грудь так, чтобы она сильнее откинулась в кресле, подтянул ближе к краю за бедра и, закинув её ноги себе на плечи, вошел одним движением. Женщина откровенно и громко застонала, и Северус начал вбиваться в неё, сильными, глубокими толчками. Так как они оба были на грани, то это продолжалось не долго. Через несколько минут с громким криком кончила Нарси, после этого, продолжающий движения Северус, приказал Люциусу: — Кончи сейчас! В этот момент мужчины синхронно испытали оргазм, как будто одновременно излившись в их женщину. Люциус свалился на ковер без сил, а Северус, поцеловав разомлевшую Нарси в висок, отпустил её ноги и, подхватив на руки, отнёс на кровать. После этого, вернулся за Люциусом и перенёс, погрузившегося в глубокий сон блондина, к жене под бок. Удобно уложив, Северус надел на него кулон, а сам пошел в ванную. Ему ещё предстояло обработать тело любимого. — Тебе помочь? — вяло спросила Нарси — Вытащи из него пробку и посмотри, можешь ли ты его подлечить, — ответил он уже из другой комнаты. — Возвращайся. К утру он будет, как новенький, — услышал он в ответ. — Ты и сам устал, я же вижу. Когда Северус вернулся, Люциус был уже заботливо укрыт одеялом и, обняв подушку, спал на животе. — Я его очистила и подлечила. Но боюсь, любимый, что от нас ты теперь так просто не отделаешься. Скрывать такой талант! Люциус мне рассказывал о твоих способностях, но если честно, то у меня не вязался твой образ и его рассказы. Теперь понятны его восхищенные взгляды. — Извращенцы, — фыркнул, укладываясь Северус. — От извращенца слышу, милый, — ответил Нарси, обнимая залезшего под одеяло любимого.