Безмолвие

В голову тут же полетел ворох мыслей от просто абсурдной до неебически абсурдной. Какого черта сейчас происходит? И почему это происходит именно с ним? Какая абсурдная и глупая ситуация. Опыт может показать нам, что Снейп далеко не любитель данных ситуаций, и совершенно неуверенно чувствует, когда находится хоть в малейшем неведении. А сейчас он находился в полном неведении. Девчонка так самоуверенно вскинула свою голову и смотрела прямо в его черные глаза. На губах играла самодовольная улыбка. Мыслительный процесс, что сейчас проходил в ней, был заметен и оценен пристальным взглядом. Какого черта она задумала? Северус еще не бывал в таких передрягах. Мужчине всегда хватало одного яростного взгляда на самодовольную студентку как та тут же бежала от его персоны сверкая пятками. Он конечно не был обделён женским вниманием, но никогда и представить не мог, что это самое внимание будет испытывать от своей ученицы. Это же Грейнджер. Всезнайка и выскочка! Она просто не умеет так смотреть на мужчин, наверняка ее кто-то заколдовал, потому что этого не может быть. Он не хотел. Нет. Он не мог позволить себе подумать об этом. События двухнедельной давности были запиханы в надежные сейфы его разума и никогда больше не затрагивались. Было стыдно. Северус не знал, чего стыдится, ведь это нормальная реакция молодого организма, но это казалось не правильным. Да об этом знал только он, но от неприятного чувства внутри не становилось легче. Еще одна причина его стыда крылась гораздо глубже. И именно из-за этой причины он сейчас стоит как вкопанный не в силах сделать что-либо. Обсидиановые омуты впивались словно ножи в молочную кожу. Оставляли следы и двигались дальше. Память запоминала все с необычайной легкостью откладывая в тот самый сейф каждый сантиметр. В сыром воздухе подземелий вновь запахло будоражащей смесью ее аромата. И ноздри зельевара в отработанной привычке чуть расширились, улавливая приятные ноты корицы, яблок и… Наваждение словно сдуло ветром. На смену сосредоточенного лица пришло злое. Внутри начал просыпаться гнев. События пятичасовой пытки вторглись в голову профессора. Идиотка! Грейнджер ты не самая умная ведьма столетия, а самая тупая Гриффиндорка до мозга костей. Гермиона словно услышала мысли мужчины и отшатнулась. Его энергия сейчас была предельно опасной и тяжелой. Становилось дурно от ярости, исходившей от высокой фигуры. Она опустила голову и сжала руки за спиной. — Идиотка! — озвучил свои мысли зельевар да с такой силой, что склянки на полках задребезжали. Девушка зажмурилась и сделала шаг назад. Казалось она понимала из-за чего он так сильно разозлился, но до последнего отгоняла эту мысль. Это же бред и мелочь. — Это не мелочь, — с рыком мужчина сделал шаг к шатенке и схватил ту чуть ниже локтя. Дернул руку на себя. Черные глаза на мгновение расширились, а затем он вновь нахмурился. Ладонь была исполосована и кровоточила. Мерзкий запах крови, который он ненавидел всей душой, отравлял воздух. Правой рукой он все также сжимал хрупкую ладонь, а левой дернул в сторону. Из полок кладовки тут же вылетело несколько флаконов с зельями. Они повисли в воздухе пока мужчина осторожно осматривал раны на застрявшие осколки и обрабатывал их бадьяном. Кровяные разводы были быстро убраны невербальным очищающим заклинанием. — Другую, — рявкнул Северус, отчего Гриффиндорка вздрогнула и несмело вынула правую руку из-за спины. Он тут же переключил все внимание на еще более пострадавшую ладонь. — Выпей. Один из парящих флаконов подлетел к лицу Гермионы, и она послушно выпила восстанавливающее зелье. Вкус был ужасен, потому она зажмурилась и тяжело проглотила отвратительную жижу. В это же время Снейп вытаскивал мелкие осколки, которые словно пылинки кружась направлялись в мусорное ведро. Он был слишком сосредоточен на этих маленьких ранках чтобы заметить заинтересованный взгляд карих глаз. Она следила за его глазами, которые не переставая изучали ее руку. За его бровями, которые то хмурились, то приподнимались. За его губами, которые были сжаты в полоску. За тем как он сжимает зубы и жевалки выступают на его скулах. За тем как медленно черная прядь выбивается из идеальной прически и падает на глаза. Как он раздраженно вздыхает и прядь в такт его дыханию колышется и приковывает к себе взгляд. Возможно, если бы черные омуты сейчас поднялись, то утонули бы в не менее черном омуте когда-то медовых глаз. Говорят, что когда мы смотрим на то, что нам нравится — зрачки расширяются, но кажется у волшебников это чуть иначе. Зрачки Гермионы не просто расширялись, ее глаза так сильно темнели, что могли сравниться разве что с глазами мрачного зельевара. Пока мужчина открывал баночку с мазью, она тут же перевела все свое внимание на его руки. И почему в свете свечей они такие изящные? Почему она никогда этого не замечала? Как уверенно он обрабатывал мазью ее руки, осторожно поглаживал словно она могла от неверного движения рассыпаться. Плечи его были напряжены и чуть ссутулены. По сравнению с ним она была совсем маленькая и ему приходилось нагибаться чтобы как можно лучше увидеть раны. Но Гермиона почему-то отчетливо понимала, что как бы он не был всегда с ней груб в итоге он всегда мог защитить. Он мог стать той стеной, за которую было приятно встать и чувствовать себя защищенной. И при этом всём он был сейчас так нежен и аккуратен с ней. Ее щеки заалели от этих странных мыслей. Наружу так и просилась глупая улыбка, которую не смогли скрыть карие глаза. В них отчетливо плескался океан теплоты и нежности. Сам Снейп уже исчерпал все запасы своих ругательств пока залечивал ладони. И не было понятно к кому именно они были предназначены. Внутри он чувствовал угрызения совести, что поступил как мальчишка. Что взвалил на Гермиону слишком много работы, тем более знал, что она совершенно не подготовлена. С другой стороны, он пытался защититься от этих угрызений выставляя Всезнайку виновной во всех ее несчастьях. Сама виновата, сама напросилась на наказание. Он совершенно не обращал внимания на взгляд прикованный к нему. Возможно если бы он только увидел ее, то весь его гнев бы испарился. Возможно он бы увидел что-то, что заставило бы посмотреть на все с другой стороны. Возможно это именно то, что он искал всю свою жизнь. Но он был увлечен регенерацией, на которую Гермиона совсем не обращала внимания. Какой же он загадочный. Какой неуловимо привлекательный. И красивый. Да, пожалуй, он красив. По-своему, но эта красота прекрасна. Почему мне нужно было пройти всю ту грязь чтобы заметить его? Почему же вы, Северус Снейп, никогда не показывали себя с этой стороны? Вы боялись? Я уверена, что теперь вам нечего бояться. Уж точно не меня. Она искала его взгляд. Она так хотела, чтобы он посмотрел прямо на нее. Чтобы понял, о чем она сейчас думает. Чтобы почувствовал, что чувствует она. Казалось биение ее сердца слышно во всех комнатах Хогвартса. Черная прядь вновь закрыла обзор для его глаз, и он нахмурился. Внезапный порыв оказался настолько неожиданным для Гриффиндорки и профессора отчего они оба застыли. Она уверенно и не колеблясь вынула свою левую руку из его пальцев обращая на себя внимание. Легко потянулась своей ладошкой к его лицу, немного наклонилась вперед и осторожно заправила волосы ему за ухо. От ее движения по телу мужчины скользнула мелкая дрожь. Какого…? Но почему-то после своих действий Гермиона не отдернула свою руку, а наоборот легко коснулась его щеки и оставила ее там. Они стояли как громом пораженные не сводя друг с друга взгляда. Ее ладонь была уже залечена, а от мази кожа стала невероятно шелковистой. Или ему так только казалось? А еще невероятно горячей и хрупкой. Возможно это вообще бред его больной фантазии, и сейчас ему только кажется, что она стоит в нескольких сантиметров от него. Что прикасается к нему и наслаждается этим. Он бы именно так и подумал. Бред или фантазия, если бы она не начала поглаживать его скулу. Тонкие пальцы ощущали намечавшуюся щетину и с трепетом прикасались к ней. Чуть задевали мягкие волосы цвета вороньего крыла и вновь заправляли за ухо. Она чувствовала его дрожь, когда касалась того места за ухом и хотелось опять и опять повторить это движение. Его тонкие губы больше не были сжаты и вновь приковывали к себе взгляд. Они были обветренными и сухими. По инерции она облизнула свои и закусила нижнюю. Если бы только Гермиона знала, что она делала. Что ее поглаживания делали с ним. Что ее невинная привычка вызвала в нем не то ураган, не то смерч эмоций. Как можно быть такой? Какой? Истинно красивой… Он уже не мог сдержаться ему тоже необходимо было почувствовать ее. Что все это не сон. Что он действительно испытывает то что испытывает. И его рука нерешительно также, как и ее заправляет прядь кудрявых волос. Ладонь прикасается к пылающей щеке. Большой палец проводит линию от виска по скуле к подбородку. Очерчивает его и замирает. Он все еще смотрит на ее закушенную губу и осторожно скользит пальцем именно к ней. Обсидиановые глаза с особой сосредоточенностью следят за каждым движением. Вот он касается краешка ее губы и надавливает, высвобождая ту из плена. Она алеет и блестит. И в сухом, до этого, рту, становится как никогда влажно. Он сглатывает. Гриффиндорка завороженно наблюдавшая как кадык мужчины движется с низу вверх не выдерживает. Их отделяют каких-то десять дюймов, и она решается сократить это расстояние до нуля. Она двинулась к нему и его пальцы соскользнули вниз по ее шее. И запоздало он подумал о том, что отводит свою руку на ее затылок. Запоздало думает, что этим движением он надавливает, тем самым заставляя приблизиться к себе. И она приближается. Он чувствует ее теплое дыхание на своих губах. Чувствует, как она дрожит и сомневается. Как она замирает в нескольких конечных дюймах не решаясь. И он, черт возьми, пытается взять себя в руки. Пытается затолкать свои чувства в тот самый сейф. Пытается отстраниться от нее, но вместо этого наклоняется ей навстречу. Принимает ее. Хочет. Ее. Резкий и оглушительный грохот. Инстинкты срабатывают быстрее чем он понял, что произошло. Дверь кабинета зельеварения была напрочь выбита с петель и на ней прижав руки к животу лежал Драко Малфой. Одной рукой он оперся на деревянный матрас, а другой нацелился палочкой на фигуру в дверном проеме. Северус тут же вытащил свою и встал впереди девушки заводя ту за спину. Две палочки были нацелены на неизвестного пока этот неизвестный не заговорил и не сделал шаг вперед. Свет свечей отразился от круглых сломанных очков. — Малфой, — прорычал Избранный, нацеливая палочку на блондина и проходя в кабинет. — Еще шаг, Поттер, и от тебя мокрого места не останется, — не менее радушно прошипел Слизеринец. Выглядели они конечно не очень. Оба побитые. Рубашка Гарри была порвана, в области живота была окровавлена порезом. Один глаз заплыл, а бровь рассечена. Слизеринский принц не лучше. Руки исполосованы, было видно, что он ими защищался, весь удар они приняли на себя. На скуле зреется фингал. Из губы идет кровь также, как и из носа. — Что здесь происходит? — еле сдерживая недавно поутихшую ярость спрашивает профессор. Но казалось молодые люди даже не собираются обращать внимание на грозу подземелий, они все также прожигают взглядами друг друга. Ни один не хотел сдаваться, хотя дуэль была за Поттером, но блондин так просто не примет поражение. Всего лишь на мгновение уверенный в своей победе Мальчик-который-выжил посмотрел на профессора ища подругу взглядом, как с палочки Слизеринца срывается проклятие. Но ему было не суждено коснуться цели. Вокруг зеленоглазого образуется толстый щит спасая от порезов, - невербальное Протего от Северуса. — Мистер Малфой, — рычит профессор и Драко окатывает волна Ступефая. — Мистер Поттер, — и этого тоже ждет такая же участь. Противный запах крови. Два окаменевших тела на каменном полу. Нет никакой возможности выпустить злость. Мантия Снейпа летит меж рядов вслед своему хозяину. Он подходит сначала к одному парню, а потом ко второму. Гермиона не видит, что он делает, но энергетика довольно знакомая поэтому опасаться ей не нужно было. Еще несколько секунд он нависает над каждым и снимает свои чары. Оба тяжело дышат и держаться грязными руками за голову. — Никакой Окклюменционной защиты, я разочарован, мистер Поттер, — выплюнул Северус вновь заходя в маленькую каморку и выходя оттуда уже с несколькими пузырьками. — Мне сегодня очевидно везет на Гриффиндорский идиотизм, — про Малфоя он решил умолчать, все-таки не привык обвинять в чем-то при всех своего крестника. После 15 минут заживления ран, и вправления носов и кистей, профессор наконец позволил себе сесть в свое кресло. Все это время Гермиона подходила то к одному, то к другому, помогая наносить заживляющую мазь на труднодоступные места. Драко хоть и пострадал больше своего противника, но ни словом не обмолвился. Стойко терпел шипящий бадьян на окровавленных губах и руках. К удивлению всех они не проронили больше ни слова. Не пытались поднять палочки и запустить пару тройку проклятий друг в друга, а спокойно обрабатывали раны. Такое поведение парней Гриффиндорка списала на сеанс Легилименции от Снейпа. Незапланированное вторжение вообще могло вызвать обморок, а эти двое отделались лишь болью в голове. — Какие же вы глупые, а если бы вы поубивали друг друга?! — в негодовании воскликнула Грейнджер и в наказание щелкнула каждого по кончику носа. Легко жжение заставило их потереть больное место и неловко улыбнуться обеспокоенной девушке. — Все в порядке, Герм, — успокаивал подругу Гарри. — Не волнуйся, — поддакнул блондин. И они оба окинули друг друга презрительными взглядами. Только ради нее. Ради нее они постараются вести себя прилично. Ну или что-то похожее на приличия. Гермиона догадывалась, что ее зеленоглазый друг не одобряет ее дружеские отношения с Малфоем-младшим, но даже подумать не могла, что это может вылиться в подобное. Она чувствовала себя виноватой, хотя не являлась таковой. Им давно надо было поговорить. Втроем. Возможно если бы она поговорила раньше, то этого бы и не случилось. И сейчас внутри грызла совесть. Все из-за недосказанности. — Вы так и будете сидеть у меня в кабинете как у себя дома? — злой взгляд черных глаз заставил всех троих тут же соскочить с пола. — Проваливайте отсюда, у меня нет ни сил ни желания возиться с вашим чертовым Объединенным курсом. Эти слова тут же подействовали на молодых парней и они, собрав в охапку все свои вещи ринулись из кабинета. Девушка лишь успела удивленно поднять брови наблюдая за ними. Но из коридора тут же послышался обеспокоенный голос Гарри: — Гермиона! И она уже было собралась к ним, когда вспомнила, что ее палочка все также лежит на массивном дубовом столе профессора. В кудрявой голове возникла абсурдная мысль, но почему-то вместо того чтобы отогнать ее, она решила сделать то что задумала. Летящей походкой она подошла к преподавательскому столу и взглянула в уставшие глаза мужчины. Черные брови от такого пристального взгляда свелись к переносице. Что опять задумала эта девчонка? А она вместо того чтобы взять свою палочку со стола и проваливать, пошла дальше. Она остановилась около его кресла и если бы он не был такой вымотанный то непременно вскочил с него и сам за шкирку выкинул ее из своего кабинета. Но он сидел облокотившись на своем месте. Сидел и наблюдал. Наблюдал как она улыбается и как ее глаза теплеют. Ее ручка вновь взмывает в воздух. Она наклоняется. В нос ударяет ее запах. Теплая ладонь касается черных волос и заправляет их за ухо. В открывшимся пространстве она не проводит своими пальцами как раньше и он на мгновение успевает расстроиться. А она наклоняется ниже и он вновь цепляет взглядом ту самую родинку, окунаясь в воспоминания не смея шевелиться. Горячие, чуть влажные губы касаются его шершавой щеки. — Спасибо, — шепчет она, — за все. И он готов делать это «все» лишь бы она всегда так его целовала. Лишь бы этот сладкий аромат не выветривался из его кабинета. Лишь бы чувствовать ее рядом. Но вместо того чтобы остаться здесь с ним она отстраняется. Покрасневшие щеки красят ее лицо, и он не может оторвать от них взгляда. А Гермиона в это время ускальзывает из его пространства забирая с собой свою палочку. Северус очнулся лишь тогда, когда тяжелая деревянная дверь встала на свое место оставляя его одного со своими мыслями. Мыслями, которые будут убивать его. Медленно и мучительно. «Прекрасная нимфа», — довольно мурлыкнуло внутреннее Я, с которым первый раз Снейп решил согласиться.