Волшебные люди

Дин шаркает ногами по деревянному полу от скуки, получая неодобрительный взгляд Эллен. В трактире пахнет деревом, порохом и сталью. Скучно. Это, надо признать, странно выглядит, когда взрослый помотанный жизнью парень ведёт себя как ребенок. Он механически берёт со специальной стойки журнал, перелистывая глянцевые страницы не без интереса. У них там жизнь почти идеальная. Счастливые семьи улыбаются и проводят время вместе: играют в регби, гуляют с собакой или даже просто читают книгу. Дин не хочет думать, что в реальности они, возможно, даже не знакомы. У него-то никогда такого не было. В глубине души закипает какая-то детская обида на то, что сложилось именно так. Он спасает этот мир с промежутком в пару жизней, а по спасённым улицам будут гулять волшебные люди. Они, несмотря ни на что жили, живут и жить бу­дут. Даже после апокалипсиса. Мо­жет прос­то за­висть, мо­жет ку­сочек ревности, но они будто из другого мира, будто изнутри све­тят­ся, так и хо­чет­ся по­дой­ти и пот­ро­гать… не ис­чезнут ли? Вряд ли… Охотник с прищуром улыбается и проводит рукой по яркой картинке, словно он может там оказаться. В той идеальной глянцевой [фальшивой] жизни. Острый натренированный слух угадывает тихие шаги за спиной, но Дин не оборачивается — узнает походку. Джо закрывает ему глаза сзади, для чего ей приходится встать на цыпочки, и беззвучно смеётся. Дин прикасается к маленькой тёплой ладони и медлит, словно действительно задумался. — Джо… — Угадал. Винчестер оборачивается к девушке, и обветренные губы впервые за день тронула искренняя улыбка. Рядом с ней совершенно невозможно не улыбаться. Потому что Джо была особенной, как-то теплее, как-то ярче, как-то… Солнечнее. Да, именно, Джоанна — девочка-солнце с глянцевой обложки. — Читаешь? — спрашивает Харвелл, указывая на журнал в руках парня. — Мне нужно следовать за модой. — отшутился Дин. Джо отнимает у него каталог и, сворачивая в трубку, легонько бьёт по голове опешившего парня. Стойка, она из чистого металла. Спасает от призраков, когда ничего другого не попадается под руку лихорадочно соображающей девушке. Глянцевые журналы вместе с их волшебными людьми разметались по полу, чуть колыхая тонкие страницы от едва уловимой тяги сквозняка. Тихо. Часы тикают, убаюкивая этих волшебных людей. За окном звезды мерцают, а молодые деревья шелестят малахитовой листвой. Тихо. Тишина для охотника — вещь самая страшная. Что угодно: скрежет когтей, вой, плач, рычание, но не тишина. Нервы натянуты до предела. Джо кажется, что она слышит даже работу внутренних органов. Девушка сдувает прилипшую светлую прядь со лба и сжимает поудобнее своё единственное оружие. Боевая стойка, натянутые нервы, волшебные люди с обложек улыбаются не счастливо, а жутко. Как она раньше не замечала эти странные, механические улыбки. Фальш, фальш, фальш. Обложки вдруг становятся страшнее плывущего по воздуху парня с дыркой во лбу. Продержаться до утра, добраться до оружия, набрать Дина или мать, что сейчас на охоте, что угодно, что угодно, чтобы спастись, но Джо застывает в благоговейном ужасе. Не перед призраком — перед волшебными людьми. Они страшнее любой нечисти, хотя бы тем, что живут среди нас, хотя бы тем, что против них нет оружия. Прозрачный парень застывает, чуть склоняет голову, словно безмолвно спрашивает: «Что? Что такое?» Он склоняется над журналами, в хаотичном порядке разбросанных по полу, и хочет коснуться яркой обложки, но замирает в сантиметре от поверхности. Наверное, его тоже напугали волшебные люди. Джо медленно отступает назад, очнувшись от замешательства. Призрак замечает слишком поздно — кидается на девушку, но получает болезненный заряд соли. За окном забрезжил рассвет. За домом вспыхнул костёр. Волшебные люди горели. Горели, превращаясь в тонкие чёрные черепки. Где-то среди них была заключена душа. В одном из старых журналах. Джо догадывалась в каком именно, но в костёр бросала все. Чтобы уничтожить, забыть, похоронить под ярким пламенем все их фальшивые улыбки и идеальные семьи. А по центру обитель этой жуткой лжи — стойка из чистого металла, совсем недавно спасшая девушке жизнь. И она горит. Горит, не заслуживши всепрощения. Огонь обгладывает хрупкую, на первый взгляд, конструкцию, не смея, однако, уничтожить её. Не в его власти. Стойка чернеет, и без своих волшебных людей выглядит совсем осиротело и жалко. Джо смеётся. Проходит немного времени, когда Дин сжимает хрупкие запястья девушки до синяков. — Джо! Джо! Что тут случилось? Ты слышишь меня, Джо? Она слышала, конечно, даже сквозь дурман алкоголя. Слышала, но язык не слушался, а голове было легко-легко. Мысли исчезли. Глаза, некогда искрящиеся тёплой радостью, были подернуты мутной пеленой. — Тут был призрак, Дин. Джо полубезумно смеётся, вытирая кровь со скулы. Поскользнулась, даже не в сражении, а просто, в хлам напившись. — Я сожгла его. — предугадывает она вопрос парня. Приевшееся «Всё правильно, всё хорошо…». Джо не верит. Это неправильно. Весь мир — сплошное недоразумение. Но ей плевать. Она лишь вдыхает запах дыма костра и пороха пуль от куртки парня. И не глаза у него вовсе — в колодцах вода. Он не волшебный человек, он искренний, он живой, он, он… На подоконнике, рыжий от солнца, лежал забытый журнал.