Эта тайна

      Гарри обреченно смотрел на темно-коричневую густую жижу в своем котле. По рецепту зелье должно было вот-вот стать прозрачным и источать легкое перламутровое сияние, но интуиция подсказывала, что это варево не спасет даже Гермиона Грейнджер… Тем не менее, парень продолжил переводить школьные ингредиенты в ожидании конца контрольной по противоядиям. Гарри отсчитал шесть сушеных лапок какого-то несчастного насекомого и брезгливо пустил их в дело. Зелье булькнуло, проглотив подкормку, и окрасилось в грязно-фиолетовый цвет.       Захотелось в сердцах плюнуть в котел — жижа еще раз булькнула, словно пытаясь плюнуть в ответ. Гарри с досадой вздохнул, обреченно откинулся на спинку стула и, убрав руки в карманы, стал глазеть по сторонам.       Рядом Рон и вовсе разговаривал со своим противоядием. Гарри чуть приподнялся, чтобы заглянуть другу в котел. Точно. Там, кажется, тоже зарождалась инопланетная жизнь темно-зеленого цвета.       За соседним столом сопел над котлом совершенно белый Невилл. Видимо, он переживал, что Снейп после занятия, как и обещал, отравит его, а затем предложит выпить собственное зелье. Вдалеке Драко едва ли не щипал Паркинсон за задницу. За поясницу, на самом деле, но это так близко… Снейп, что характерно, проделок слизеринцев не замечал.       Гарри отвернулся. С другой стороны сидела Гермиона. Она увлеченно работала. Глаза горели, волосы спутались и торчали едва ли не дыбом, но ей это даже шло — такая настоящая колдунья из детских книжек, только очень хорошенькая и юная. Девушка хмурилась, сосредоточенно высчитывая движения палочкой. Такая хрупкая кисть, нежные тонкие пальцы и уверенные четкие движения. Парень засмотрелся… В голове мелькнула безумная мысль: а что если спросить ее про бал прямо сейчас?       Гермиона почувствовала его взгляд и посмотрела на приятеля, кивнув: что, мол, случилось? Гарри помотал головой — «ничего» — и, сам не зная почему, улыбнулся ей. Девочка тут же опустила взгляд на тетрадь с записями. Смутилась. А потом снова посмотрела на Гарри и тоже улыбнулась в ответ. У Гарри на душе потеплело. Так они и улыбались друг другу какое-то время. Но вскоре неземную магию разрушил Рон, толкнув друга под локоть.        — Спроси у нее, чего надо добавить, чтобы это стало светлым… — прошептал приятель. Зелье Рона совсем потемнело и начало попахивать гнилью.        — Сам спроси, если тебе надо, — буркнул Гарри. Ему стало стыдно и за себя, и за свою бездарность в зельях, и даже за лучшего друга. Вон у нее как хорошо получилось, а им вечно, что ли, помощи просить?       Гарри снова посмотрел на Гермиону, но она уже вернулась к заданию и больше не улыбалась ему. Неожиданно он поймал себя на мысли, какая же она все-таки красивая. Очень красивая! В мягком перламутровом блеске, исходившем от зелья, ее лицо, склоненное над котлом, словно светилось. Кожа казалась такой ровной и светлой, что хотелось прикоснуться к ней.       Снейп направление его взгляда, похоже, отследил.        — Минус два балла с Гриффиндора, мисс Грейнджер, — Гермиона аж подпрыгнула от неожиданности. Это было возмутительно несправедливо! За что?! На красно-золотом факультете, кажется, только у нее и вышло пристойное противоядие, уж на вид так точно. Но Снейп продолжил. — Не трясите головой над котлом, если не хотите чтобы зелье стало ядом с индивидуальной направленностью на вас лично. Волосы надо либо собирать, либо следить за ними во время работы.       «Кто бы говорил, — подумал Гарри, ему стало нестерпимо обидно за Гермиону. — У этого урода они едва ли не дно котла подметают, когда он туда нос сует».       Рон, видимо, подумал о том же, потому что даже разинул рот сказать, но Гарри успел пнуть его под столом ногой. К ним направлялся Снейп, которому, похоже, было безумно жаль, что нельзя назначать отработки за прочитанные мысли.        — А вам, Поттер, лучше не отвлекаться. Иначе я действительно предложу испытать результат ваших сегодняшних трудов, скажем, на Уизли, — Рон сглотнул и опасливо покосился на друга. Снейп тем временем склонился к Гарри. Их лица были теперь настолько близко, что парень боялся дышать. Крючковатый нос Снейпа практически уперся в него, так что Гарри мог рассмотреть каждую пору на его коже нездорового бледного цвета.        — То, что вы с чужой подсказки прошли первое испытание, не делает из вас героя, Поттер, — прошипел Снейп. — Или вы уже забыли о том, что не сами додумались до такого эффектного решения? Возомнили себя звездой, которой все сходит с рук? Вы можете дать хоть сотню интервью, но это не прибавит вам ни ума, ни достоинства. Вы все еще бездарный, заносчивый мальчишка, который…       К счастью, тираду Снейпа прервал неожиданный стук в дверь. Гарри вздрогнул. Снейп выпрямился и направился к выходу. А Гарри прикрыл глаза, чувствуя, как злость поднимается откуда-то из груди и буквально разливается по венам. От сочувствия, которое парень испытывал к преподавателю пару недель назад, не осталось и следа. Только чистая ненависть, причем явно взаимная.       Снейп с минуту говорил с посетителем через дверь, а потом пропустил гостью в класс. Аврора Синистра зашла, пряча очки в карман мантии.       Поттер отвернулся, поморщившись: сейчас опять начнется… А женщина, как назло, проходя мимо, фамильярно потрепала его по плечу. Гарри рефлекторно оглянулся на нее, но, видимо, она сделала это машинально. Ее внимание было полностью поглощено профессором зельеварения. Они остановились у его стола и негромко о чем-то говорили. Лица Снейпа Гарри не видел — тот, к счастью, стоял к нему спиной. Зато Авроре Синистре с трудом удавалось постоянно не улыбаться собеседнику.       Возможно, раньше Гарри не придал бы этому значения. Подумаешь, стоят коллеги, разговаривают. Но теперь — нет… За все три с половиной года в Хогвартсе он не припоминал, чтобы профессор Синистра на кого-либо так смотрела. Было очевидно, что Снейп ей очень нравился. И Гарри не мог понять чем. Как этот неприятный, злой и мстительный, мелочный человек мог нравиться женщине?! Нравиться должны другие. Красивые, как его крестный Сириус Блэк. Интеллигентные, как профессор Люпин, которого Снейп, кстати, и выжил из Хогвартса, чего Гарри до сих пор не мог ему простить. Добрые, как мистер Уизли. Благородные, как Джеймс Поттер. Увы, Гарри ничего не знал о своем отце, но в том, что Джеймс был прекрасным человеком, парень не сомневался. Снейп не обладал ни одним из этих качеств, но Синистра смотрела на него так, словно никого больше и не существовало.        — Напоминаю, до конца занятия десять минут. Значит, через девять минут образцы ваших противоядий должны быть на моем столе, — звучно сказал Снейп, обернувшись к классу. — Однако, если результат ваших стараний похож на ту неизвестную науке субстанцию, что плещется в котле Поттера, не утруждайте себя лишними телодвижениями.       Гарри стиснул зубы, проглотив очередное оскорбление, и еще раз глянул на астрономичку.       Она, надев очки, смотрела на Гермиону.       Аврора Синистра зацепила Снейпа с первого взгляда. Он изучающе смотрел на нее на первом летнем педсовете и думал, что, кажется, в жизни еще не встречал такой идиотки. Как можно быть слепой курицей и не носить очки? Это против всякой логики. Стеснялась она, что ли? Да вроде самая обычная женщина, что в очках, что без — никакой разницы. Потом, когда он докопался до истинных мотивов, которые немного отличались от банального стеснения, то и вовсе приравнял Аврору Синистру к Сивилле Трелони с уровнем интеллекта амебы.       Он не понимал, как можно быть настолько озабоченной собственной привлекательностью. Это ведь ощутимо мешало ей жить, хоть она и приспособилась. То, что в основе пирамиды ее базовых потребностей было желание устроить личную жизнь, Снейп презирал. Пока… не почувствовал, что молоденькая коллега недвусмысленно заинтересовалась им самим.       Никаких действий она не предпринимала, возможно, еще сама не осознавая, но, будучи опытным легилиментом, Снейп все сразу понял. Она ловила его слова, выделяя их из общего гула разговоров в учительской. При этом в ее мыслях он всегда видел себя как расплывчатую тень. Снейп и сам не заметил, как стал подыгрывать, нарочно в присутствии Авроры ядовито поддевая коллег. Актеру ведь нужен зритель, а его выступления явно приходились ей по душе. Она давилась смешками, а он и рад стараться. Так впервые за почти тридцать лет Северус Снейп начал заигрывать с женщиной.       Игра была забавной и приносила удовольствие, пока она не решилась, наконец, подойти и рассмотреть его… То, что он увидел тогда в ее глазах, было соизмеримо размашистой пощечине посреди Большого зала прямо во время обеда на глазах у всего Хогвартса. Он-то уже возомнил, что дурочка влюбилась. Оценила его гениальные мозги, искрометные остроты и прочие таланты. А она мордой ткнула в очевидные недостатки. Хотя, на самом деле, Аврора не подумала, увы, ничего, что не соответствовало бы неприятной правде. Тем было обиднее, и больше в ее мысли он не лез — себе дороже.       Поэтому то, что в следующем году она фактически напросилась работать с ним задаром, показалось странным. Снейп ее мысли не забыл и от души завалил заданиями. Ему не нужно было столько наблюдений и расчетов, но хотелось хоть как-то отомстить за уязвленное самолюбие. Тогда он и понял удивительное: Аврора каким-то образом догадалась о том, что он — легилимент. Никто в школе, кроме Дамблдора, не знал, а она раскусила! И это при том, что они между собой и не разговаривали-то. Рано он записал ее в дурочки.       Снейпу даже стало неудобно за то, что он повесил на нее совершенно бессмысленную работу, но признаться было ниже собственного достоинства. Поэтому когда она попросила помочь, пришлось согласиться.       Он видел, что теперь уже она заигрывает с ним, но не принимал это всерьез. Похоже, у нее в принципе был такой стиль общения с мужчинами. Даже с теми, которые ее вообще никак не интересовали.       Прямой вопрос застал его врасплох.       Идти к ней или нет — он сомневался до последней секунды. Вдруг он все-таки не так ее понял. Хотя что там можно было не так понять?! Спросив, она разве что не разделась.       С другой стороны, давило то, сколько лет у него не было женщины. Да и в юности… много их, что ли, было?! Аврора и сама не могла никого найти почти два года, но до этого крутила страстный роман с каким-то французом — она часто думала о бывшем любовнике, когда устроилась в Хогвартс — так что со Снейпом ее практически гарантировано ждало разочарование. Поэтому в ту первую ночь он выложился по полной. Но, все равно боясь прочитать в ее мыслях досаду, сразу же ушел. Вышло не очень красиво, но иначе не хватило смелости. Одно дело рисковать своей жизнью, экспериментируя с запретными разделами магии и зельеварения, другое — посмотреть в глаза женщине, с которой переспал, боясь, что ей не понравилось.       Но она все простила. И стала его учить, молчаливо объясняя в мыслях, что хочет, и как это надо сделать. Снейп слушался. В конце концов, к нему за всю жизнь никто не относился так терпеливо, пусть она и была уверена, что он таким образом хочет произвести впечатление.       Потом она простила ему темную метку. Хотя он совершенно точно видел, что первым ее порывом было сбежать в чем мать родила — выгонять Пожирателя Смерти страшно, убьет еще. Но она взяла себя в руки и успокоилась. В конце концов, в ее постели он был просто мужчиной, который нравился ей все больше. И нравился именно тем, чем и хотел нравиться — своим умом и талантами.       Аврора затеяла эту странную игру со снятием баллов. Сначала в шутку, а потом уже пошла на принцип. Снейп поставил условие держать их отношения в тайне, — ее это устроило, роман с Пожирателем Смерти (бывшим или нет — не так уж и принципиально) ничего хорошего не сулил. Но все равно ей нужно было хоть какое-то признание значимости их связи. Ну а единственное, к чему Северус относился с трепетом, был его факультет. И она нещадно отнимала баллы у Слизерина в соответствии с тем, насколько хороша была ночь. Оказалось, что престиж родного факультета не имеет такого уж принципиального значения.       Снейп не любил ее, но уважал и ценил. Вместе им было хорошо. Хотя ни один, ни другая не видели совместного будущего.       Профессор астрономии, наконец, отвела томный взгляд от Снейпа и заметила, что на нее пялился один из учеников. Она мягко улыбнулась Гарри и подмигнула — парень был ей симпатичен, хотя любовника и корежило от одного упоминания Поттера. Следом за Авророй обернулся и Снейп. Гарри мгновенно опустил взгляд и стал переливать зелье во флакон. Оно не удалось, но ему вдруг стало все равно, что за это поставит Снейп. Его волновало другое.       Гарри подождал, пока Гермиона отнесет свой образец, и только потом поплелся к учительскому столу — даже ставить свое позорное зелье рядом с тем, что получилось у нее, было стыдно. Профессор астрономии еще раз улыбнулась ему, и Гарри понял, что надо действовать. Почему-то Аврора Синистра сработала для него как катализатор.       Гермиона успела выскочить из класса, и Гарри помчался за ней, впервые позабыв о Роне. Надо было сейчас, прямо сейчас спросить ее про бал! Он догнал ее только в конце коридора. Но девушка уже прыгнула на ступеньку, и лестница тронулась вверх, перенося ее к следующему пролету. А Гарри так и стоял перед пропастью, глядя, как она отдаляется. Он догонит ее, обязательно догонит и скажет… Но тут позади послышался подозрительный шум. Гарри оглянулся: Джинни и Невилл вели под руки невменяемого Рона. Лучший друг что-то бубнил про Флер, а Джинни скомандовала отконвоировать брата в гостиную, он совсем рехнулся на почве этой дуры.       Когда последний ученик вышел из класса, Снейп ленивым взмахом руки захлопнул дверь, запечатав ее заклинанием, и посмотрел на Аврору.        — Я начинаю жалеть, что рассказал тебе, — Аврора попыталась сделать вид, что не понимает, но Снейп только поморщился, глядя на ее бездарные попытки изобразить невинность. — Думаешь, я не понял, что ты пришла проследить, как я веду занятие у Грейнджер?        — Я соскучилась. Ты не заходил три дня, — увернулась Аврора, тем более, что это тоже было правдой.        — Настроения не было, — ответил Снейп. Удивительно, но и это тоже было правдой. Отчасти.        — Извини, если я не вовремя, но мне как-то мало просто наблюдать за тем, как ты делаешь вид, что ешь в Большом зале, — Снейп смерил ее недовольным взглядом. Он знал, что она следила за ним, раз за ужином даже очки напялила, чтоб рассмотреть.        — Я не нуждаюсь в твоей опеке, — раздраженно бросил он.        — Да не собираюсь я тебя опекать. Я только сказала, что вижу, ты переживаешь… и мне не по себе от этого. Но я так соскучилась, что не могу уже.       За три года она привыкла пропускать мимо ушей его грубые и резкие слова, не поддаваясь на провокации. А с его стороны это были именно провокации. Он очень редко действительно хотел сделать ей больно. Аврора не была легилиментом, но обладала наблюдательностью и умом. Поначалу она не понимала, почему Снейп ощетинивается при каждом поводе, а иногда и без. А потом заметила, что если не вестись на эти вспышки агрессии, то он очень скоро снова становился нормальным человеком и даже сам тянулся к ней. Он, словно маленький ребенок, проверял надежность ее отношения к нему, выдержит ли она, если он сделает еще хуже, ударит словом еще больнее. Не уйдет ли она, не предаст ли. Удавалось ей это, правда, не всегда. Но до злополучных дней с аббревиатурой из трех букв, когда здравомыслие и выдержка ее оставляли, еще было немного времени.        — Я могу уйти, если ты действительно имеешь это в виду. Но я хочу остаться.       И он притянул ее к себе. Она обвила руками его шею и позволила усадить себя на стол.        — Останься, — шепнул он на ухо и принялся бесцеремонно распускать ее собранные в пучок темные волосы. Больше уроков в тот день у них не было.        — Заниматься любовью в собственном классе, похоже, входит у тебя в привычку… — с иронией сказала она, распахивая его мантию и расправляясь с пуговицами на темной рубашке.        — Только глаза мне больше завязывать не надо, — усмехнулся он и не дал ей снять с себя рубашку. — Мы и так прошлый раз тут чуть все не снесли.        — Не понравилось? — спросила она, жадно гладя руками голую грудь, а потом припала губами к бледной коже.        — Нет, лучше не надо. Мне нравится видеть тебя, — говорил он сбивчиво, задирая ее на этот раз длинное платье.        — А я люблю чувствовать тебя. Зрение притупляет ощущения… — ей хотелось раздеть его полностью, но раз он не давал, она не настаивала.        — Чертовка, ты опять без белья…        — Забыл, что я полжизни провела во Франции? — она раздвинула ноги шире, отдаваясь его жарким поцелуям, и громко застонала, медленно откидываясь на спину…