***
— Мальчишка, который одолел Темного Лорда сношает грязнокровку в стенах дома моей достопочтенной госпожи… Крах и позор благороднейшего и древнейшего дома Блэк… Несмываемый позор… но Кричер постарается… Кричер постарается все отмыть… — причитал старый эльф, усердно возя мокрой тряпкой по резной двери фамильной библиотеки. — Необходимо очистить все от скверны! — скрипучим голосом приказала с облупившегося холста косоглазая старуха. Кричер с нежностью и страхом глянул на засунутый за стенной шкаф портрет Лукреции Пруэтт и по привычке прижал к голове дрогнувшие уши. Согласно вековым традициям Блэков, переходившие под покровительство мужа волшебницы теряли право отсекать местным домовым эльфам головы, но могли при желании отрезать негодникам уши, что Лукреция за свою жизнь проделала трижды. — Кричер все исправит! Долг Кричера следить за чистотой и порядком… — пробормотал он, вытаскивая тряпку из мутной жижи в тазу. — Теперь вон там! — и облаченный в латы рыцарь, забыв о своей даме, облокотился о край багетной рамы и мечом указал на массивный стол, вокруг которого были небрежно разбросаны книги. Эльф в ту же минуту согнулся в низком поклоне, а затем щелчком пальцев перенес таз на столешницу из красного дерева. — Нет, идиот! — поморщился рыцарь и, подняв забрало, мечтательно уставился в потолок. — Соитие случилось под столом, где девица листала перечень друидских проклятий, а юноша вкушал амброзию, сочившуюся меж ее разгоряченных чресел. — Сириус, заткнись! — завизжала Лукреция. — Этот дом не знал подобного срама! — Так, может, потому Блэки и выродились, а? — послышался ехидный голос Сигнуса Блэка с маленькой гравюры, забытой на верхней полке стеллажа с особо опасными и зловещими книгами. — Ну, допустим, подобное в этих самых стенах как минимум один раз уже происходило, — лукаво отозвалась с акварельного рисунка волшебница с черной гривой кудрявых волос и чрезмерно короткой верхней губой, которую художник как мог пытался скрыть. — Чушь! — яростно возмутилась Лукреция, от чего ее левый глаз закатился под веко. — А вот и нет, дражайшая родственница, — заупрямилась кудрявая ведьма. — Если мне не изменяет память, это произошло летом 1975-го, когда вас тут еще не висело! — Лето 75-го? — переспросил Финеас. — Да-а, — едва ли не дрожа от желания рассказать об этом подтвердила она. — В тот год в последние дни летних каникул, когда здесь был недавно почивший Сириус, а его кузина, старшая дочь Друэллы и Сигнуса Блэк, готовилась выйти замуж за Рудольфуса Лестрейнджа. — Уж не хотите ли вы сказать…? — скривился Финеас, брезгливо наблюдая за тем, как домовой эльф драил оскверненный паркет.— Но погодите, ведь моему неразумного потомку было на тот момент… — Пятнадцать! — сладко улыбнулась собеседница. — А ей двадцать четыре. Я помню это очень хорошо, потому что Беллатриса буквально умоляла его связать их жизни нерушимой клятвой, чтобы ее не выдали за Лестрейнджа, а Сириус твердил, что слишком молод для такого дерьма, как помолвка. Не знаю, бредила ли Белла идей чистоты крови, раз хотела замуж за собственного кузена, или ей так сильно не нравился Лестрейндж, но то, что здесь тогда происходило, не многим уступало светопреставлению минувшей ночи. Кричер вылез из-под стола и заискивающее посмотрел на картину с рыцарем в ожидании дальнейших указаний. — Теперь вон там, — указал в глубь библиотечных рядов рыцарь. Однако вместо того, чтобы броситься в указанном направлении, эльф замер. Его размашистые ноздри задрожали. Он принюхался, а затем от отчаяния уронил тряпку на пол. — Грязнокровка собирается спалить дом! Кричер должен ее остановить… Кричер должен спасти дом благороднейшего семейства… И он исчез, чтобы через мгновение с характерным хлопком появиться на кухне, где у старинной плиты, заткнув волшебную палочку за резинку белых трусов, стоял никто иной, как тот самый мальчик, который одолел Темного Лорда! В руках Гарри Поттер через прихватку держал дымящуюся кастрюлю с вываливающейся наружу знатно подгорелой овсянкой. Кричер при виде своего нового господина издал нечленораздельный писк и схватился за сердце. Гарри резко обернулся, бросив кастрюлю на пол, и лихо выхватил волшебную палочку. Для полноты картины не хватало лишь дуэльной стойки. Кричер, привыкший к наказаниям, в ответ на выпад сразу же весь сжался, но видя, что проклятия не последовало, горделиво приподнял подбородок. — Хозяин соизволит хлопотать на кухне подобно маглу? — с презрением проскрипел эльф. — Эм… Да. — Сдержанно ответил Гарри и посмотрел на вывалившуюся на замызганный пол овсяную кашу. Есть хотелось нестерпимо. — В этом доме найдутся яйца и немного бекона? — Нет, все, даже запасы провизии, вынес этот жулик и вор Флетчер, — грубо проворчал домовик, но затем подозрительно резко сменил тон и заискивающе посмотрел Гарри в глаза. — Если хозяин пожелает, Кричер может отправится в лавку за беконом, яйцами и свежим хлебом. — Нет, не стоит, — холодно проговорил Гарри. Он понятия не имел о том, где домовые эльфы берут продукты. К сожалению, познания Гарри в области ведения домашнего хозяйства ограничивались навыками приготовления яичницы и мытья посуды. Никаких заклинаний для приготовления пищи он не знал, и то, как на кухне орудовала миссис Уизли, всегда казалось ему непостижимым, сказочным волшебством. И все же идея отправить Кричера в магазин за покупками ему категорически не понравилось. Еще четверть часа назад Гарри казалось, что ничто, даже Снейп в обнимку с Волдемортом, не смогут испортить такого замечательного утра после не менее прекрасной ночи. Лучшей ночи в его жизни! Но Кричер всколыхнул в душе притупившуюся боль от утраты Сириуса, и Гарри вернулся к реальности. — Я желаю, чтобы ты не покидал пределы этого дома, но на глаза мне не попадайся. — Как прикажет хозяин, — сквозь зубы процедил эльф и, поклонившись, мазнул кончиками ушей по грязному полу. — Кричер живет, чтобы исполнять волю своего господина… — продолжил эльф, в поклоне пятясь назад, но тут в дверь влетела Гермиона. Она едва не споткнулась об эльфа. Кричер, потеряв равновесие, машинально ухватился за ее голую ногу. — Ой! — взвизгнула Гермиона и нечаянно толкнула Кричера так, что бедолага плюхнулся на пол. — Прости, пожалуйста! — тут же проговорила она и попыталась поднять эльфа на ноги, но тот откатился и заверещал, как умалишенный. — Грязнокровка дотронулась до Кричера! Кричер прикоснулся к грязнокровке! Какой позор! Что бы сказала моя госпожа! — эльф катался по полу, бешено вращая глазами и переходя на все более изощренные проклятия. — Замолчи! — прикрикнул Гарри, успев украдкой прошептать «Эванеско», чтобы уничтожить следы своего кулинарного фиаско. — Никогда не называй так Гермиону! Я запрещаю тебе! — Кричер не будет называть грязнокровку грязнокровкой! Кричер не смеет ослушаться — повторил эльф и принялся колотить себя пустой кастрюлей из-под овсянки. — Гарри, останови его! — взмолилась Гермиона, — Как? — одними губами переспросил Гарри, а потом, не долго думая, приложил эльфа Петрификус Тоталусом. Благо вернуть палочку в импровизированную кобуру он не успел. — Я имела в виду другое, — сказала Гермиона в воцарившейся тишине и неодобрительно посмотрела на Гарри так, будто он был маленьким и очень глупым ребенком. — Ты мог бы просто запретить ему себя наказывать. — Это надо еще суметь сформулировать, — признался Гарри, чувствуя себя немного Роном, которого Гермиона подобным образом отчитывала за каждое эссе. Гарри-то она раньше замечаний не делала, правда, и шустро соображать в присутствии Гермионы ему стало сложнее. — Ладно, ты прав. Позже с ним разберемся, — неожиданно смягчилась Гермиона и мельком посмотрела на белую линию длинного шрама, идущую по бедрам к животу. — Пойдем, я хотела тебе кое-что показать! Укрыв эльфа скатертью на манер одеяла, Гермиона направилась наверх к спальням. Гарри шел позади, как зачарованный палясь на ее длинные стройные ноги. Он не припоминал, чтобы Гермиона когда-либо ходила в одной только футболке или даже короткой юбке, и несмотря на то, что минувшей ночью он видел ее и без одежды вовсе, хотелось бесконечно смотреть, как с каждой новой ступенькой край футболки приподнимался, на мгновение открывая ровные полумесяцы ягодиц. То левую, то правую, то левую, то правую. — Вот! — сказала Гермиона, остановившись напротив какой-то двери. — Посмотри на надпись. «Не входить без ясно выраженного разрешения Регулуса Арктуруса Блэка». Как думаешь, это не может быть… Гарри моргнул. От потрясения у него даже эрекция слегка опала. — Р.А.Б! — проговорил он. — Брат Сириуса, который… — Стал Пожирателем смерти, а потом пропал без вести… — закончила за него Гермиона. — Нам надо осмотреть его комнату, — проговорил Гарри. Гермиона ткнула в дверную ручку палочкой и произнесла: — Алохомора! Раздался щелчок, и дверь отворилась. Они переступили порог и осмотрелись по сторонам. Спальня у Регулуса была меньше, чем у Сириуса, но также наводила на мысль о былом великолепии. Однако если Сириус старался показать свое отличие от всех прочих членов семьи, то Регулус норовил подчеркнуть противоположное. Изумрудно-серебристые цвета Слизерина встречались здесь на каждом шагу — на покрывале постели, на стенах и окнах. Над кроватью был старательно изображен родовой герб Блэков и их девиз: «Чистота крови навек». Под ним висели пожелтевшие вырезки из газет, склеенные таким образом, чтобы получился коллаж, теперь уже сильно обветшавший. Гермиона пересекла комнату и немного наклонилась, чтобы разглядеть его. Край футболки снова пополз вверх, и Гарри невольно уставился на ее простенькие розовые трусики. — Все вырезки посвящены Волан-де-Морту, — сказала она. — Похоже, Регулус был его поклонником задолго до того, как вступил в Пожиратели. Подняв облачко пыли, Гермиона присела на кровать, чтобы прочесть вырезки. Гарри немедленно повернулся к ней спиной и сделал вид, будто тоже внимательно изучает фотографии слизеринской сборной по квиддичу. Гермиона, наверное, сочтет его озабоченным извращенцем, если заметит, что у него опять стоит. — Как думаешь, у него хватило сил уничтожить крестраж? — У кого? — рассеянно проговорил Гарри. — Гарри, ты в порядке? — обеспокоенно спросила Гермиона и, соскочив с кровати, подошла ближе. — Да, да, — пробормотал Гарри и поспешно прикрыл свидетельство своих позорных мыслей колдографией. Гермиона, приподняв бровь, посмотрела на колдографию, с которой ей приветливо махали руками парни из слизеринской сборной по квиддичу, и отложила свои вырезки. — Ладно. Я думаю, поиски медальона могут чуть-чуть подождать… — и она обняла Гарри за шею, приподнимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать.***
Скримджер не рассчитывал на то, что Гарри и Гермиона справятся с возложенной на них задачей. Не рассчитывал он и на силы укрывшихся в лесу маглорожденных волшебников, особенно учитывая, что добрую половину партизанов составляли беглые школьники, некоторые из которых не имели даже права колдовать! С Тем-Кого-Нельзя-Называть ему, очевидно, предстояло разбираться в одиночку. Впрочем, это бывалого аврора как раз не пугало. Итак, Гарри и Гермиона искали семь крестражей. Причем, некое кольцо и дневник уже уничтожены. Значит, оставалось всего пять, и вероятных «претендентов» на вместилище частицы души Тома Реддла, Скримджер определил с лета. Четыре реликвии основателей Хогвартса и змея Того-Кого-Нельзя-Называть. Медальон Слизерина с некоторой вероятностью был уничтожен пропавшим без вести Пожирателем Смерти Регулусом Блэком. Тайну «Р.А.Б» Скримджер тоже разгадал сразу. Стоило лишь свериться со списком имен всех подозреваемых в связях с Тем-Кого-Нельзя-Называть. С остальными было сложнее. Чашу Хельги Хаффлпафф, вероятно, куда-то припрятал сам Том Реддл. Но раз «дневник» он отдал на хранение Малфоям, то и остальные крестражи запросто могли покоиться у кого-то из его приспешников. Гойлы, Крэббы, Кэрроу, Лестрейнджи, Розье… поместья или сейфы в Гринготтсе имелись не у всех, но копать, очевидно, стоило в ту сторону. Единственной реликвией, которая гарантированно ассоциировалась с Кандидой Когтевран была дарующая мудрость диадема. Однако она считалась давно утерянной. В теории вместо нее вместилищем мог послужить любой другой предмет, но Скримджер разбирался в людях и понимал, что волшебник, именовавший себя Лордом, не стал бы довольствоваться побрякушкой. Доподлинно известно было местонахождение лишь одной реликвии основателей. Меч Годрика Гриффиндора хранился в кабинете Дамблдора. Недаром ведь проклятый старик завещал его Поттеру. И так как начинать все равно с чего-то было нужно, Скримджер решил отправиться в Хогвартс. Да и проникнуть туда было не сложно. Это год назад Хогвартс по периметру закрывали авроры, а сейчас охраны могло и не быть вовсе. В худшем случае, там будут егеря, но эти бездари и пролетающего мимо дракона не заметят. И Скримджер решил рискнуть. Прихватив с собой метлу, он аппарировал на хорошо знакомую поляну. Два года назад Альбус, по его настоянию, снял антиаппарационные чары с места трагической гибели мисс Амбридж, а так как следствие официально не было закончено, барьер не восстановили. Накинув на плечи министерскую мантию-невидимку — паршивая, но лучше, чем ничего — и для верности наложив маскирующие зеркальные чары, он полетел к замку, на единственную открытую смотровую площадку. Однако, когда до стен Хогвартса оставалось не более дюжины ярдов, в метлу словно молнией шарахнуло. В одно мгновение по телу от кончиков пальцев до корней волос прошло нечто подобное электрическому разряду. Скримджер вскрикнул и чудом удержался на метле, но, потеряв управление, со всего маха врезался в огромный телескоп, красовавшийся по центру смотровой. Последняя мысль, промелькнувшая в голове Руфуса, начиналась с бранной нецензурщины, а заканчивалась констатацией собственного идиотизма — «Гибель воров» сработала на зеркальные чары… И далась же ему эта дополнительная маскировка…