Не изменить законов этой жизни.

      Я осмотрела место, куда мы пришли и восторженно ахнула.       Это была обыкновенная, ничем не примечательная поляна, но именно этим она и была прекрасна. Деревьев в радиусе трех метров не было, и небольшой пятачок зеленой травы был усыпан белыми подснежниками. Я бы, наверное, и не решилась бы ступить на эту поляну, испугавшись потоптать такую необыкновенную красоту. Трава была ярко освещена солнцем, лучи которого падали на нее сквозь ветки высоких сосен, растущих вокруг. На противоположном краю поляны висели широкие качели, привязанные толстой бечевкой и ветке ближайшего дерева. Там же, неподалеку от качелей стояла красивая деревянная лавочка, выкрашенная в белый цвет, которая сейчас просто волшебно сочеталась с растущими вокруг белоснежными вестниками весны. Краска на лавочке была свежей, еще не облупилась, значит кто-то покрасил ее совсем недавно. Удивительно, что такой простенький предмет создавал броский акцент и так сильно привлекал к себе внимание. Вокруг щебетали птицы разными голосами, где-то слышно было, как долбит дерево дятел…       Это красивое место в сочетании с пением птиц, шелестом листвы создавало ощущение, будто находишься в сказке… На душе вдруг стало легко и весело, как не было давным-давно. Захотелось смеяться… Смеяться до упаду, до слез, до боли в животе, и я засмеялась. Я упала на траву и смеялась долго-долго, пока хватало сил. Мне было так хорошо, что я даже забыла, что рядом находится Дима. А когда вспомнила, то увидела, что он смотрит на меня и улыбается.       — Что? — спросила я       — Тебе так нравится это место? — задал он встречный вопрос.       — Ну… — я смутилась, но потом эмоции взяли верх. Я вскочила и воскликнула. — Шутишь? Да оно же идеальное! Мне здесь так хорошо, так комфортно, что я всю жизнь тут провела бы…       Дима хмыкнул в ответ:       — Ну, была бы возможность, я бы тоже тут жил, — он вздохнул. — В этом месте мой папа сделал предложение моей маме, а когда я родился, они поставили здесь лавку и повесили качели. С тех пор каждый мой день рождения мы проводим здесь. А сам я хожу сюда очень часто один.       — И что делаешь здесь в одиночестве?       — А ты вот что делала в одиночестве на берегу? — улыбнулся парень       — Ты тоже здесь спишь? — улыбнулась я в ответ. — Вообще я туда пришла, чтобы петь. А то мне выступать скоро, и я боюсь облажаться.       — Ты поешь? — удивился Дима. — Может, тогда споешь мне? Я бы послушал.       Я растерялась и смутилась. По правде говоря, однажды я выступала с песней. Но вспоминать тот день не люблю. На концерте в училище, посвященном Новому году, и тогда я очень сильно опозорилась, потому что у меня ничего не получилось. Я забыла слова, постоянно фальшивила, а в конце вообще расплакалась и убежала. С тех пор у меня паническая боязнь публики. Я испугалась и ответила ему, что песня еще не готова.       — Да? Жаль, мне было бы очень интересно… — расстроился Дима.       — Тогда приходи на мое выступление, если хочешь, оно через четыре дня будет, — оживилась я. — Только я пока точное время не знаю.       — Хорошо, приду, — кивнул тот.       — Так, чем ты тут занимаешься, когда приходишь? — переспросила я.       Он немного помедлил, словно обдумывая ответ, а затем сказал:       — Ножи метаю. Показать?       Я кивнула и улыбнулась. Мне все больше нравился этот парень. Я тоже увлекалась ножами и дома у меня имелась большая коллекция, а особое внимание я уделяла метательным ножам и клинкам. Но я тренировалась в метании крайне редко за неимением свободного времени, так что мне было интересно хотя бы посмотреть, как это делает человек, который тренируется регулярно.       Движения парня были плавными, отлаженными и явно хорошо отточенными. Он хорошо чувствовал нож в руке и знал, с какой силой, замахом и в каком направлении его нужно метнуть, чтобы он летел точно туда, куда его хочет направить хозяин. Зрелище завораживало своим профессионализмом, и я не раз ловила себя на том, что во время наблюдения мой рот приоткрывается от ошеломления, и несколько раз мне приходилось его закрывать. А Дима, казалось, был так увлечен, что напрочь забыл о моем существовании. Он лишь точными, направленными движениями метал несколько ножей подряд, а затем возвращался за ними и метал вновь. Когда он закончил и повернулся ко мне, я поняла, что снова стою с открытым ртом и смотрю на парня во все глаза. Господи, Вика, да что с тобой такое?! Глянув на мое удивленное лицо, парень засмеялся.       — Нравится? — спросил он.       — Ага, — призналась я. — Научишь?       — Без проблем, — пожал плечами Дима и улыбнулся. — Иди сюда, покажу.       Я приблизилась к нему и взяла из его руки нож. Тогда он подошел ко мне сзади и накрыл внешнюю сторону моей ладони своей. Сердце пропустило удар, а затем забилось в удвоенном ритме. Я посмотрела на него, не поворачивая головы. Он был так близко, что наши щеки почти соприкасались. От него веяло теплом, а дыхание его было таким спокойным и размеренным, что я сразу почувствовала себя защищенной и улыбнулась. А Дима в это время стал объяснять:       — Смотри, сначала решаешь, куда должен прилететь нож, затем определяешь примерную траекторию полета. Тут чистая физика…       Я перевела взгляд туда, куда смотрел он, и попыталась сосредоточиться. Вроде бы мне даже это удалось.       Мы занимались до самого вечера. Я забыла совершенно обо всем. О том, что пришла сюда, чтобы учить песню, о том, что дома меня уже наверняка заждалась бабушка, что у меня куча домашних дел и уроков… Я наслаждалась времяпровождением вместе с Димой и не хотела думать ни о чем. То место, где я находилась, и тот человек, с которым я здесь была, навевали такое умиротворение, что становилось плевать на все, что было там, дома. Есть только здесь и сейчас, а остальное не волнует. Так я думала, пока меня не отвлек телефонный звонок. Взяв трубку, я выслушала кучу грубостей и ругани в свой адрес от бабушки, а затем сказала Диме, что мне пора возвращаться домой и уже хотела было уйти, но он настоял на том, чтобы меня проводить.       Пока мы вышли из леса, уже стемнело, и я мысленно поблагодарила своего нового друга за то, что не позволил мне идти домой в одиночку, а то я тут от страха померла бы, если бы кто-нибудь не убил раньше. Но, слава небесам, до моего дома мы добрались без происшествий.        -Спасибо, что проводил, — поблагодарила я парня.       — Не за что, мне не сложно, — отозвался он. — Знаешь…       Он покраснел, словно ему было неловко говорить то, что он собирается сказать. Но так как я спешила, то решила поторопить его:       — Что?       — Ну… — он замешкался. — Знаешь, я никого еще не приводил в это место до тебя. Оно было моим личным и я боялся, что кто-то о нем узнает. Но тебя я туда привел с радостью, даже не знаю, почему, но мне вдруг захотелось привести тебя туда.       — Что ж, — я обдумывала, что ответить на такие откровения. — Это приятно. Не волнуйся, я не расскажу никому об этой поляне. Мне тоже не хотелось бы, чтобы кто-то о ней узнал…       Тут на Димин телефон пришло сообщение. Он взглянул на экран и, улыбнувшись, сказал:       — Ладно, мне пора, пока. Надеюсь, что повторим сегодняшний день в скором времени.       После он развернулся и побежал домой. Я смотрела ему вслед с глупой улыбкой, пока он не скрылся за поворотом.       — Пока, — сказала я в конце концов и пошла домой.       Настроение было на высоте, и было такое чувство, словно ничто не сможет его испортить.