Летний вечер

      Летний вечер. Солнце почти зашло за горизонт, освещая этот мир лишь слабым красно-оранжевым свечением. От черного асфальта всё поднимается дрожащий горячий воздух, неся с собой тот самый летний запах — пыль, жара и трава. Работающие люди уже давно вернулись домой со своих смен, так что на улице, в небольшом питерском дворике, можно наблюдать только редко проходящие компании школьников или студентов. Но вот две фигуры входят во дворик и направляются к подъезду противоположного дома. Они отличаются ото всех, кого можно было наблюдать до этого. От студентов — какой-то взрослой «грубостью» черт их лиц, а от работяг с девяти до шести — слишком яркой искоркой азарта в глазах. Да и выглядят они странновато. Вроде как обычно, но взгляд почему-то цепляется. На одном черный плащ, поверх обычной белой футболки, черные джинсы, и черная кепка. А ну и кроссовки конечно. Он будто бы специально всем, чем может, подчеркивает свою худобу и некую долговязость.       Второй же одет более привычно для среднестатистического жителя таких панельных районов. Конечно же кроссовки, обычные серые штаны и толстовка. Но стоит поднять взгляд ещё чуть выше и тут же впиваешься глазами в большие черные очки, посаженные на волосы, которые огромной кучерявой копной собраны сзади в хвостик. И в этом есть тоже что-то по-летнему цепляющее.       Они уже пересекли половину двора, как вдруг фигура в черном (и немного в белом) разворачивается к своему попутчику и крепко-крепко его обнимает. Кажется, что ещё чуть-чуть и можно будет услышать хруст костей. Но нет. Кудрявый сначала на несколько секунд ошарашено застывает, а затем улыбается широкой улыбкой и обхватывает чужую спину, растопырив пальцы на руках, будто стараясь обхватить как можно большую площадь. Потом он привстает на цыпочки, чтобы дотянутся до чужого уха и что-то шепчет. И вся эта картина вызывает какое-то сильнейшее внутреннее счастье, которое, наверное, каждый из них сейчас испытывает. Но, как бы не хотелось, стоять так вечно нельзя, и объятие приходится разорвать. Но оставшуюся часть пути они продолжают рука в руке.

***

      Олег наконец находит ключ в карманах и открывает дверь квартиры. В прихожей его и Рому встречает солнечный луч, ложащийся красным пятном на противоположную от окна стену. Олег смотрит на это пятно, снимая обувь. — Красиво. — Тихо говорит он, не для того чтобы сказать, а для того, чтобы зафиксировать момент. — Ой, да ладно, ты что, закатов никогда не видел? — С легкой усмешкой в голосе говорит Рома, хлопая друга по плечу, а затем добавляет, но чуть тише.- А вообще да, красиво.       Олег поворачивается и улыбается Сащеко самой милой улыбкой, на которую только способен. Он первый справляется со шнурками и направляется на кухню. — Чай будешь? — Кричит он, и его словам вторит звук набираемой в чайник воды. Олег мог бы спросить это, пока они стояли рядом в коридоре, но ему кажется, что это как-то слишком просто. И недостаточно шумно. — Если только ты закинешь в него льда. — Рома немного лукавит. Вообще он бы не отказался от чего-то покрепче чая, но что-то внутри него требует провести этот прекрасный вечер в трезвом рассудке, чтобы запомнить всё, до мельчайших деталей. Ведь на самом деле, такая спокойная идиллия крайне редка, для их с Олегом отношений. Всё же какая-никакая известность, концерты, туры, другие проекты. Этого всего наверное слишком много.       С другой стороны Англичанин обожает писать музыку и беситься с Олегом на сцене. В этом тоже есть своя идиллия. Но она другая. Драйвовая, кричащая, буйная и изматывающая. А сейчас. Спокойствие и уют. И этим надо вдоволь насладиться. — Эй, ты чего там завис.       Из дверного проема, отделяющего кухню от коридора, выглядывает озабоченный Олег с двумя чашками чая в руках, которые он затем ставит на стол. Рома понимает, что, видимо, слишком сильно ушёл в свои мысли и всё ещё сидит с одним неснятым ботинком. Он быстро расправляется с ним и в одних носках идет на кухню. Садиться на один из двух табуретов, стоящих около стола. Олег же в это время сначала льёт в одну из чашек воду, а затем, достает из морозилки лед и кладёт пару кубиков. — Ваш безалкогольный коктейль. Яб поискал соломинку, но с уверенностью могу сказать, что их нет. — Олег опять улыбается, ставя перед Сащеко чашку. Кубики льда стукаются друг об друга с очень знакомым звуком. — Спасибо.       Рома берёт холодную посуду в руки и делает глоток, окончательно прогоняя и так спавшую к вечеру жару. Затем поднимает взгляд, смотря как Савченко прихлёбывает из своей кружки, из которой вверх сероватыми струйками поднимается пар. Рома знает, что Олег не любит холодный чай, но он не понимает, как можно пить что-то горячее, когда всё вокруг и так плавится от жары каждый день. Но сидящего напротив это вообще не смущает. Он лишь делает ещё один глоток, а затем смотрит на Англичанина в ответ.       Так они и сидят. Пьют чай, иногда переговариваясь короткими фразами о сегодняшним дне или вообще о жизни, но большинство времени просто разглядывают друг друга в полной тишине. Будто встретились первый раз за огромный промежуток времени. Неловко? Нет. Абсолютно правильно. Так должно быть прямо сейчас. И разве может быть неловко, когда так хорошо?       Рома думает о том, что он наверное догадался, почему Олег может выносить горячий чай в жару. Просто потому что он — Солнце. Такой же яркий и светлый. И чем жарче вокруг, тем ему приятнее и комфортнее.       А Олег думает, что у Ромы красивые глаза. И родинки. И вообще лицо. И он сам. В голове проноситься мысль о том, что нельзя так боготворить человека, но Савченко отгоняет её. «Сегодня можно… нужно.»       Теперь уже первым заканчивает Англичанин, ставя пустую кружку на стол. Он встает и медленно подходит к Олегу, затем наклоняется и быстро целует его в лоб, положив руки на чужие плечи. А потом так же быстро выпрямляется и, прежде чем выйти с кухни, останавливается на секунду и окидывает такого родного Савченко глазами, будто любуясь только что законченной картиной. — Ну, не знаю как ты, а я в душ и спать.- Говорит он, идя по коридору в направлении ванной. — Хорошо. — Кричит ему вслед Олег. Он разворачивается к окну и допивает уже слегка остывший чай, любуясь последними лучами Солнца. Момент, когда оно скрывается за горизонтом, поразительно совпадает с последним глотком чая и стихшим шумом из ванны.       Савченко встает со стула, ставит пустые кружки в раковину и идёт в спальню, чтобы взять полотенце и так же пойти принять душ. Потому что пропотел он сегодня конечно сильно.       Дверь ванны открывает Рома с полотенцем на плечах и в домашних шортах. — Не засыпай без меня. — Просит его Олег. Почему-то сегодня это ему принципиально важно. — Хорошо, но тогда и ты не сиди там полчаса. А то ничего не обещаю. — Беззлобно говорит Англичанин и, пропуская его в ванну, удаляется в спальню.       Олег укладывается в пятнадцать минут, и если честно, даже немного горд собой, потому что справиться с помывкой этих кудрей меньше чем за десять — крайне сложная задача. Он берёт другое полотенце, чтобы не намочить волосами подушку и идёт в спальню. Его глазам предстает распахнутое настежь окно, из которого веет уже приятный ночной ветерок, под которым лежит залипающий в телефон полуголый Рома. Библейская, блять, картина.       Савченко подходит и садится на кровать. Легонько спихивает Англичанина с подушки и кладет на неё полотенце. А затем падает на неё сам. Рома пока откладывает телефон, поставив его на зарядку, а потом поворачивается к Олегу, кладя свою руку ему поперёк живота. Савченко радостно жмуриться и, перевернувшись на бок, смотрит в Ромины глаза. И, прикрыв свои, целует того в губы. Поцелуй полностью отражает вечернюю атмосферу. Тихий, спокойной и нежный. Когда же он заканчивается, они ещё немного лежат, смотря друг другу в глаза, а затем Олег переворачивается на спину, а Рома, обнимает его за живот, придвигается к нему вплотную, привычно утыкаясь в кудри, от которых так приятно пахнет шампунем. — Я люблю тебя. — Тихо шепчет он. — А я тебя.       Так они и засыпают, без одеяла, грея друг друга, пока из окна всё так же приятно пахнет ночной свежестью, а на абсолютно чистом небе плывет лунный месяц.