Суицид веры

— Ты гонишь что ли? — Николя никогда не отличался манерной речью при своих друзьях и соратниках. В общем-то, как и они сами любили посквернословить. Это был миловидный омега, который выглядел лет на семнадцать, несмотря на то, что ему двадцать три. Его светлые волосы, которые доставали до лопаток, были собраны заколкой-крабом красного цвета на затылке, а немного длинноватая челка отброшена на левый глаз. Сами глаза отливали зеленым цветом, что могло означать только то, что он находится в крайней степени бешенства. Потому что обычный окрас был серого цвета, но когда он злился, они становились зелеными, а когда был счастлив — голубыми. — Я, конечно, все понимаю, но это реально пиздец, — сказал седовласый гамма Ларс, выдавая свой шведский акцент, продолжая стучать клавишами и выискивая очередную информацию, которая потребуется для следующего задания. Несмотря на то, что его волосы были седыми, ему было всего двадцать один, а такой расклад — следствие генетической обособленности его рода, так же как и то, что они были кудрявыми. Голубые глаза скользили по строчкам на экране, внимательно вчитываясь в них и стараясь ничего не пропустить, но это не мешало ему слушать происходящее и не терять нить диалога. — Лю, ты заебал тут дымить, хоть к окну отойди! — он зажмурил глаза, выражая свое недовольство, от чего стал виден небольшой шрам, который пересекал правый глаз. Люкс подошел к окну и открыл его, выпуская едкий дым. Ситуация накалялась и предугадать дальнейшее развитие событий было довольно сложно. Их организация впервые за три года находилась под угрозой. Нет, угроза банкротства им не грозила, потому что как минимум Николя Снежин был наследником немалого состояния отца, даже несмотря на то, что был омегой. Его родители души в нем не чаяли и не подозревали, что вырастили на свою голову наемного убийцу. Но стоило ему поплакаться своему амаи* — отец без разговора выдавал нужную сумму и не спрашивал, собственно, нахрена ему такие баснословные деньги. Кайл Кёнинг — он же Люкс или Лю, как его называли в стенах этого здания и те, кто знал темную сторону его жизни, тоже не бедствовал. Он был востребованным актером и снимался в различных фильмах и кино еще с детства, потому что у его немного двинутого амаи была навязчивая идея. Если я не смог пробиться в кино и театр, то это сделает мой сын, — говорил он, не спрашивая, чего, собственно, хотел сам маленький омежка. Его отцу было как-то все равно, чем будет заниматься его сын, лишь бы его долбанутый супруг Джейми не впадал в истерики, после которых пропадала значительная сумма денег, которую тот тратил на кокс и прочие пагубные пристрастия. Хорошо, если все это заканчиваясь обычным лечением в клинике, а не пропажей на голову пришибленного амаи Кайла. Самого Кайла никак не трогало то, что его родители были чокнутыми. До поры до времени. Он думал лишь о том, чтобы самому не свихнуться после того, как Джейми продал его за дозу какому-то притону, потому что Стив отказался давать супругу деньги на очередной «заход» и заблокировал все его счета. Над Кайлом измывались трое суток, пока отец пытался его вытащить. Кайлу было всего тринадцать на этот момент, и тогда он познал весь спектр боли, который, наверное, ни один нормальный омега не испытывал за всю жизнь. Это и повлияло на то, что Кёнинг стал прекрасным актером и зарабатывал на своих ролях большие деньги, хотя в последнее время стал все реже появляться на экранах. Он решил, что, несмотря на то, что эта работа ему удается, он должен заниматься справедливым делом и наказывать ублюдков, которые калечат жизни детям, даже если это их родители. Кёнинг, после смерти отца, получил немалое наследство, не забывая выгодно его вкладывать, а Джейми отправил в пансионат для наркозависимых, без намерения когда-либо его оттуда забирать. Хотя в его мыслях на тот момент было желание собственноручно придушить родителя, но такой мусор не стоит того, чтобы об него пачкать руки. То ли дело те, кто не так давно поступал подобно Джейми. Вот тогда у Кайла просыпался азарт, и их с командой было не остановить. Так и появилась организация «Омикрон», которая вершила самосуд и спокойно ускользала от полиции. Сейчас же ситуация обстояла так, что волей неволей, а с копами сотрудничать придется. Правда, анонимно, но все же. — Как будто мне нравится эта идея, — Кайл заправил прядь черных волос за ухо, раздражаясь на свою прическу. Нет, она несомненно ему шла, но то, что с одной стороны волосы еле прикрывали ухо, а с другой были на порядок длиннее — раздражало. Чертово ассиметричное каре, будь оно неладно. — У нас нет выбора, если мы не хотим, чтобы нашу лавочку прикрыли, а нас всех засадили к херам собачьим, — он недовольно сверкнул своими глазами, который считались его изюминкой. Не каждый день видишь человека с гетерохромией. Кайл же мог похвастаться зеленым правым глазом и левым синим, что считалось очень редким сочетанием даже для такой особенности. — Я не собираюсь тусить с копами, — буркнул Николя. — Еще чего не хватало. У меня на них аллергия! — У тебя на все аллергия, только на лень она отсутствует, — в той же манере ответил Кайл. — Хочешь в тюрячку — милости прошу, только из особого подразделения с твоими грешками никакие папочкины деньги тебе не помогут. И это еще повезло, что мы не во Флориде или еще каком-нибудь штате, где есть смертная казнь. Тебя бы быстро определили на электрический стул с твоими выкрутасами. — Пф, подумаешь, — Николя поежился, — всего-то пару притонов взорвал. — Ага, и застрелил предыдущего мэра — херня какая, — поддержал Кайла Ларс. — Пэр, — Кёнинг обратился к Николя, назвав его позывной. Обычно это происходило только тогда, когда Кайл давал понять, что его приказ не обсуждается. — Мне душевно насрать на твою аллергию. Но если мы хотим сохранить нашу анонимность и чтобы копы не имели нас во все щели, то придется сотрудничать. — Что именно они от нас хотят? — Ларс поправил очки, которые немного сползли, и наконец-то оторвал взгляд от монитора, осуществляя явление народу своих прекрасных глаз. Это означало только то, что он серьезен и не намерен препираться. — Чтобы мы по своим каналам помогли им поймать шайку подрывников, которые недавно взорвали торговый центр, где погибло около десяти тысяч человек, — Кайл затушил сигарету в пепельнице, закрыв окно. — Но это только последнее их дело. Копы пытаются их поймать уже около пяти лет, но ни шиша у них не выходит. — А как они на нас-то вышли? Мы же следов никогда не оставляем! — Николя уже сам готов был взорваться. Его бесило все, что было связано с полицией. Обосновывал он это тем, что Омикрону приходится вершить справедливость, когда эти тупые пончикоеды ловят всякую ненужную шелуху, а тех, кого нужно сажать отпускают. — Кто-то из клиентов оказался другом Вальтера Пирса, сука, — Кайл закусил губу от досады. Он бы самолично вырвал кишки этому кретину, который помог начальнику какого-то там дерьма в полиции выйти на них. Ларс тщательно отбирал все заказы и сведения о заказчиках, кто нанимал их и платил внушительные суммы для того, чтобы Омикрон отомстил за их чадо или вытащил из плена, когда полиции не удавалось абсолютно ничего. О них знали лишь богатеи, которые могли выложить кругленькую сумму за помощь. Но так же, когда попадались сведения об безнаказанных издевательствах над детьми, которые были из бедных семей или того хуже — сиротами, то в этом случае организация работала сама на себя. Пару директоров детских домов Кайл самолично прихлопнул, с особой жестокостью, чтобы перед смертью они на своей шкуре ощутили, каково это, когда тебе засаживают несколько альф одновременно или отрубают несколько конечностей. Зависело от того, что эти ублюдки вытворяли. А как над ними любил издеваться Николя, кто бы знал. Снежин считал своим долгом отрубить каждому из них яйца и при возможности затолкать в глотку, да так, чтобы бубенцы перекрыли доступ к кислороду, но особенно Пэр любил, когда ему приходилось встречаться с педофилами. Ларс в этом случае был более лоялен и если выходил из-за компьютера, то пользовался револьвером Нагана, но стрелял он исключительно в легкие, оставляя жертву мучиться, чтобы жизнь сахаром не казалась. — Кто такой этот Пирс? — Снежин никогда не интересовался правоохранительными органами. В общем, от него этого никто и не ждал. — Начальник департамента полиции Сан-Франциско, — мрачно сказал Ларс. Кому как не ему с его осведомленностью, знать, что это за человек и что с ними будет, если они откажутся. — В общем, нам никак не отвертеться от этого дела, потому что-либо помогаем, либо погибаем, — Кайл пожевал обветренные губы от нервозности. Это начало конца.