Серьёзно, большевик?

Когда Илья притащил в дом две коробки, Наполеон насторожился. Когда Илья с характерной ему невозмутимостью вытащил из них две пары коньков, Наполеон решил, что он шутит. — Серьёзно, большевик? — У русских новогодние праздники без катка — не праздники. — Но я-то американец, — Соло с усмешкой двинул бровями, хоть и понимал, что вряд ли куда-то денется: если этому чертовому советскому медведю взбредет что-то в голову, так просто никогда ведь не отделаешься. — Любишь жить с русским, люби и русские традиции. — Знал бы я, на что подписываюсь, оставляя автограф в загсе… почему у нас не было брачного контракта? — Наполеону было смешно и странно одновременно. Он всё ещё стоял в дверном проёме кухни, накинув на одно плечо полотенце и переводя взгляд с Курякина на пресловутые коньки. — Тебе были известны все стереотипы о русской душе, а в контракте я до сих пор не вижу смысла, — Илья поставил коньки и поднял на него взгляд, слегка улыбаясь. Ладно, ради этого выражения лица Соло готов был и потерпеть проявления вышеупомянутых стереотипов. Вот только… — Ну и когда ты собираешься вести меня на этот свой традиционно-русский-каток? — Сейчас, — выпрямившись, Илья пожал плечами. — Разве ты занят? Наполеон хотел бы сказать, что да, чёрт возьми, да, он занят, но он же прекрасно понимал, что Курякин не случайно выбрал именно его выходной и прекрасно знал, что он не планировал никаких особенных дел. Вот вроде простой такой с виду, а всё просчитал. Сволочь. — Что, если я скажу, что ни разу в жизни не надевал вот это вот? — американец кивает на оставленные в коробках дожидаться своего часа (который, к слову, наступит совсем скоро) ботинки с лезвиями, скрещивает руки на груди и поднимает брови в почти жалобном жесте. — Я догадывался, — Илья подходит ближе, оставаясь на удивление серьёзным. — Будешь смеяться? — Соло вскидывается и не сразу замечает, что его берут за руку, чтобы после потянуть в коридор. — Буду учить.