Не любили

      В СССР, где борьба за равноправие и рабочую силу превышало здравый смысл. В стране, где рабочая сила и трудоголизм считался высшей степенью праведности, а все твои выходки выходили за пределы семьи, соулмейты были не в почете.       Многие удаляли свою метку, считая, что судьба не обязана указывать и без того скованным по рукам и ногам коммунистам. Страна, люди которой были в авангарде восстановления после войны, поднимая из руин павшую так низко империю, совершенно не заботились о судьбе. В больницы каждый раз приходили люди, просящие удалить заветное имя с запястья, а те, кому отказывали, сами срезали пласты кожи. Свобода мысли, любви и мечтаний была как запретный плод, а если и находился такой смельчак, что так упорно искал своего соулмейта, он нередко в результате оказывался в психушке. Воистину воинственная держава, со страной полной на все готовых солдат, но без любви и чувств. Лишь слепая верность отчизне.       Те времена канули в лету. Время, как песок протекало между пальцев оставляя после себя лишь отголоски прошлого. Слава не был коммунистом, но метка соулмейта его бесила. Воспитанный в моралях и стереотипах СССР, не мог позволить себе любовь. Но все же, он стал репером, ломал стереотипы на раз-два. Но все так же не видел смысла в родственной душе, а мысли о ней пресекались на корню. В наши дни соулмейтов почти не осталось. Сама судьба не видела смысла сводить двух прогнивших до души людей. Но Слава не был гнойным, он был открытым как кровавая чистая рана, но не гнилым.       Карелин любил Сашу. Она была милой и приятной девушкой, как внешне, так и внутренне. Засыпая рядом с ней, он не раз думал о том, что не нужен ему соулмейт. Зачем он, когда есть она. Время шло, и вот однажды Саша пришла радостная и взволнованная и огорошила Славу с самого порога.       - Слав, прости. Я нашла своего соулмейта, - вина в ее голосе была, но уступала месту радости и всепоглощающей любви.       Она ушла, оставив после себя дыру в душе и запах духов в комнате. Славе не больно, ведь чувства для слабаков, но он ее любил. Теперь имя своего соулмейта перечеркивает нож. И он не знает, что в нескольких километрах от себя на полу, воя от боли лежит Мирон. Его соулмейт его ненавидит, он не просто срезал имя, он его зачеркнул, а это значило боль, много боли. Теперь Мирон обречен на страдания не рядом со своим соулмейтом, вечная боль. Она приходит урывками, если соулмейт злится на него, то у Мирона звезды перед глазами, а черти пляшут, маня за собой, в пучину страданий. Туда где скопление миллиардов звезд.       Когда вы видите друг друга, то Мирон объебан по самое не хочу и хочу. Пытаясь заглушить боль, он закидался всем, чем можно и теперь стоит, пошатываясь перед Славой. И Карелин понимает это странное имя на М это Мирон. Ему поебать. Срать на то, что стоящий перед ним человек прожил месяц в аду у своего личного Мефистофеля. Похуй на то, что эти глаза смотрят с надеждой и радостью. Слава видит глаза Мирона. Зрачки у Федорова огромные, мутный взгляд красных глаз и высохшие губы, набор начинающего нарика. Карелин только ухмыляется и поправляет сползавшие поминутно очки и ржет тем своим упоротым смехом. Счастье рядом, протяни руку и возьми, схвати и не отпускай, но нет. Карелин равнодушно кивает и уходит на площадку.       Руки, он пытается преодолеть ту столетнюю войну, что ведет Слава. Доказать этому упрямому коммунисту, что любить можно. Хочется закричать, заплакать, но ты, как детский сказочник рассказываешь небылицы.       Про историческую хуйню он почти не помнит, ему слишком херово, Он просто старается выблевать свою больную душу в туалете. Голова кружится, а глаза закрываются. Напоследок слышишь шепот и вздох над ухом и темнота поглощает мир. *******       Краски возвращаются в мир. Когда Федоров открывает глаза на улице уже светло. Яркие солнечные лучи топят комнату в янтарном свете. На кухне слышаться свист чайника, а через минут в комнату заходит Слава с кружкой чая в руках. Эту кружку он отдает Мирону и без слов уходит в другую комнату.       Неделя. Ровно неделю Карелин живет у Мирона. Слава чувствует вину за такое состояние соулмейта. Ровно одну неделю они едят за одним столом, смотрят одни фильмы, дышат одним воздухом. Ровно одну неделю они разговаривают так, как будто не было диссов, обидных и едких панчей. Ровна неделя, чтобы влюбиться. Слава понимает, что этот лысый и пафосный жид может быть только его. И вот накануне они целуются. Тысяча эмоций и чувств переполняют его. Все хорошо, но…       На следующий день он уходит. Слава уходит тихо, закрыв за собой дверь. Он не может любить - он гнойный. ****** Я скрываюсь в пустоте мрачных квартир, А голоса в голове устроили адский пир, Где каждый из демонов пьет этанол И обещает засунуть мне в глотку ствол, Говоря что это особый дар. ******       Входящий вызов.       02:34 - Вернись, я думаю все можно разрешить, пофиксить, Слав. Все можно пофиксить. - Мирон, я.... ******* А тебя когда нибудь любили? Именно тебя, а не образ, который ты вокруг себя напустил. Ты кого нибудь к себе подпустил Или на это не хватит смелости и всех твоих сил? Представь что все о тебе забыли. Представил? так вот. меня никогда не любили.