***
Очередной мучительный день для МакКлейна. Очередное жуткое утро, наполненное мыслями лишь об одном человеке. Кит. Он занимал главное место в его голове. Именно его странная прическа семидесятых, его неформальная манера одеваться, его улыбка и его великолепные, темные и глубокие, словно бездна, глаза. Именно этому Лэнс придавал самое главное значение в своей жизни. Тяжелый вздох и подъем через силу. Встать то он смог, но разбудить этого парня точно забыли. Лэнс бросил взгляд на ненавистный будильник, посмевший потревожить его чудесный, глубокий сон. Проснулся, но явно не в духе. Собирается, напяливая на себя первое попавшееся, быстро умывается, ест то, что первым привлекло его взор. Осматривает себя с ног до головы в зеркале, еле слышно выдавая что-то отдаленно похожее на «сойдет» и выбегает из дома. Странно, ведь раньше он отдавал все внимание своему внешнему виду. Университет. Да, именно туда МакКлейн ходит каждое утро, что совсем неудивительно, ведь все-же он обыкновенный парень. Первая пара. Отвратительная штука, однако. Ей оказалась Философия. Кабинет, в который вбегает Лэнс буквально за минуту до начала. У этого парня точно проблемы с пунктуальностью. Он никогда не приходит во время, как бы рано будильники он не ставил. Вот он, Кит Когане, с черными как смоль волосами, глубокими глазами и белоснежной кожей, резко захвативший все сознание Лэнса. Ступор. Неужели так трудно оторвать от него взгляд, черт тебя дери? Тяжелая, мягкая ладонь опустилась на плечо МакКлейна, прошибая его невероятно сильным разрядом. Снова загляделся. И снова тебя спасают, возвращая назад на Землю. Он поднял взгляд на своего спасителя. Ханк, боже, как он тебе рад. —Приятель? Все в порядке? — обеспокоенно, буквально на одном дыхании выдает его давний, самый близкий друг. Да, конечно он догадался, что с Лэнсом творится, в то время как сам МакКлейн и понятия не имел, что происходит в его голове. Лэнс перевел взгляд, на рядом стоящую с Ханком девушку. Такая маленькая, милая, но чертовски смертоносная. Ее взгляд был не менее обеспокоенным, прожигающим насквозь и словно говорящем о том, что лучше бы ему сказать что с ним творится, иначе от его существования не останется и жалкого атома. Кивок. Такой слабый и безжизненный. Такой, на который способен лишь умирающий в душе Лэнс. — Да, — наглая, сдавливающая горло ложь.— Все в полном порядке. — натянутая, кривая улыбка. Ничего не в порядке. За последнее время МакКлейн сильно похудел. Под его синими, словно ночное небо, глазами вечно красовались темные мешки. Им там совсем не место. Его ключицы выпирали слишком сильно. Ребра можно было пересчитать лишь глянув на них. Что это? Что с ним творится? Бывало, что он не спал ночами, смотрел лишь в одну точку потолка до тех пор, пока глаза не начинали болеть. Не ел днями, а если и пытался запихнуть в себя хоть кусочек жалкого сендвича, как тут же к горлу подходила тошнота, отказывая в приеме какой-либо пищи. — Лэнс. — тяжелый, словно свинец тон. Приоткрыв рот, она попыталась сказать что-то ужасное, что вонзило бы в МакКлейна сотню ножей разом. Попыталась, но тут-же осеклась, понимая, что не время. Понимая, что нужно подождать еще немного. Посылая Лэнсу мольбы о том, чтобы он держался. Чтобы пытался продержаться еще немного. — Пойдем, нужно сесть на места. То самое место, за которым Лэнс сидел в первый день своей учебы, разрисовывая парту разными, глупыми рисунками. То самое место, за которым он сидел, когда в кабинет зашел Кит Когане. То самое место, за которым МакКлейн сидел буквально всю свою жизнь. За этим местом он сидел и сейчас, рассматривая старые, едва видные рисунки. Ханк и Пидж, та самая миниатюрная девушка, сидели по обе стороны от парня, наблюдая за всеми движениями Лэнса, часто переглядываясь, всем своим телом выдавая безграничное волнение. — Лэнс, — наконец-то.—ты не занят сегодня после пар? — Это был Ханк. Он наконец-то решился на это. Наконец-то. — М? Н-нет, не занят. — пробормотал МакКлейн, не отрывая взора от своих старых рисунков.— А что? — уставший, полный боли взгляд устремился на Ханка. — Нам нужно поговорить с тобой. И это очень важно. — донеслось справа. — Мы обязаны поговорить с тобой, слышишь? Он устал, он не хотел никого видеть. Он не хотел ничего слышать. — Да, вы можете зайти после пар. Конечно. — Он явно пожалел о сказанном. У него просто нет сил спорить. Переглянувшись в сотый раз, ребята выпустили тяжелый воздух, скопившийся внутри. Но это лишь часть того, что они должны были сделать. Лишь малая часть. Конец дня. Как же он этого ждал. Наконец он покинет это удушающее место. Наконец-то он больше не увидит его. Хотя бы на сегодня. Нет, боже, он будет видеть его в своей голове. Прокручивая его улыбку снова и снова. Улыбку причиняющую такую жгучую, тяжелую боль. Он дома. Сбросив сумку с плеча и пройдя в гостинную Лэнс сдавленно вздохнул. Его ждет тяжелый, как он уже догадался, разговор. Ханк и Пидж должны были зайти через несколько долгих, тянущихся минут. Тихий скрип дивана. Устал. Как же он устал. Прикрыв опухшие от недосыпа веки, он снова увидел его. Он снова… Звонок. Вздох. Они пришли. Пришли с тяжелым и неприятным разговором. На ватных, еле ходящих ногах он прошел до двери, открывая и впуская гостей. — Привет, дружище. — притворно радостным тоном произнес Ханк, держа в руках коробку самой лучшей пиццы в городе. Пицца, которую Лэнс раньше обожал. Раньше, но не сейчас. Тут же, от запаха, к горлу подступила тошнота, явно не заставляя себя ждать. — Привет. — Пидж, в отличее от Ханка, и не пыталась скрыть свои истинные чувства. На ее лице было, ровным счетом — ничего. Она не испытывала никаких эмоций. Лэнс отошел, больше приоткрывая дверь, впуская друзей. — Садитесь — он указал на старый, скрипучий, но до жути любимый синий диван. Так они и сделали. Сам же Лэнс сидел на только что принесенном с кухни стуле. Сидел, выжидающе смотря на товарищей. Тишина. Такая тяжелая и липкая. Отвратительная тишина. — Лэнс… — первой тишину нарушила Пидж. Ее голос дрожал. - Ты сам не свой больше месяца. Мы хотим знать что происходит. — они знали. Конечно они знали что происходит. С самого первого дня знали. Но не могли помочь. Лишь наблюдая за МакКлейном. — Ты не ешь, не спишь, — поддержал Ханк.- ты не тот Лэнс которым был раньше. — осечка. Губы МакКлейна искривились в усмешке. Что же ты натворил, Ханк? — Он имеет в виду то, что ты странно ведешь себя. — неестественно дрожащим голосом произнесла Пидж. — Я не знаю. Не знаю, что происходит. — выдохнул парень. Взглянув на Ханка и получив положительный кивок Пидж продолжила. — Кит. — вспышка. резкая, ужасная боль пронзила тело МакКлейна. — В нем дело, верно?***
— Кит Когане. — сухо представился новенький, затем проследовав на свое новообретенное место. Пара по Философии. Снова первая. Снова философия. Снова Лэнс, рисующий на парте. Подняв взгляд и отвлекшись от своего любимого занятия, парень решил взглянуть на новенького. Нелепый маллет — первое, что Лэнс заметил в нем. Странная красная куртка и черные митенки. Кто вообще носит перчатки в помещении? И еще Лэнс заметил невообразимую, убивающую красоту. МакКлейн точно убедился, что просто обязан познакомиться с этим нелепо-красивым парнем. Так он и сделал. Сразу после пары. Он совершил ошибку. Самую большую ошибку в своей жизни. А может и не ошибку? Запыхавшись и наконец догнав маллетоголового Лэнс выпалил: — Привет. я — Лэнс МакКлейн. — парень протянул руку. Кит, посмотрев на руку так и не удосужился ее пожать. — Приятно познакомиться, Лэнс. - имя его звучало так странно, он словно выделил его из всех остальных слов. Лишь имя. Его имя. А затем развернулся и ушел. Исчез. Расстворился, словно его никогда и не было, оставив Лэнса на едине лишь с собой. Представившемуся самому себе. Одного, с тем самым теплым, неизвестным ему, чувством в низу живота. Приятно.***
— Лэнс! — явно не в первый раз его окликнули. Но он снова здесь, снова на Земле. Снова сидит перед своими друзьями, смотревшими на него глазами полными чистейшего ужаса. Он моргнул. Один, затем и второй раз, приходя в себя, вспоминая последний вопрос. «Кит. В нем дело, верно?». Верно. - Да. Дело в нем. — совсем не веря своим словам, произносит Лэнс. Тускло. Так темно. — Мы знали. — Давно? — выдох. — С самого первого дня. Неужели так заметно? Неужели? — Поговори с ним. Нервный, почти истерический смех наполняет комнату. Звеняще давя на череп. — Что? Поговорить? Ты это серьезно? — почти срываясь, он кричал. Кричал так, как только мог. Какая жуткая, невообразимая боль. Кивок. Она на полном серьезе. Как нелепо.***
Следующий его разговор явно прошел чуть лучше предыдущего. По крайней мере, так казалось Лэнсу. За обедом тот присел за пустой стол Когане. — Приятного аппетита. — улыбнувшись, сказал МакКлейн. — Спасибо. — тускло, словно это его манера речи, ответил парень. — А ты почему не ешь? Удивление? Да, оно четко читалось на лице Лэнса. — Я, эээ…- моргнул он, приводя себя в чувства, собирая свои разбросанные части тела по всех вселенной. — Я забыл свои деньги дома. — глупая, фирменная улыбка Лэнса МакКлейна озарила его лицо. — Хочешь немного? — Протянув в сторону Лэнса свой обед, произнёс Когане. Что это? Кит Когане делится с малознакомым парнем своим обедом? Что-то внутри, где-то под сердцем, совершило тройной тулуп. — Нет, я… Спасибо. Мне нужно идти. — поспешно вскакивая из-за стола, выпалил Лэнс. -Извини. Еще увидимся. Добрый, но одновременно такой тусклый кивок, затем провожающий, убегающего куда-то парня, взгляд. Теперь уже Лэнс оставил Кита одного. Совсем одного. Он бежал куда-то, сам не понимая зачем. У него паника. Лэнс намерен успокоиться. Что-то неладное начинало свое действие прямо сейчас. Прямо сейчас он чувствовал это.***
— Поговори с ним. — вновь раздался голос, отдающийся звоном в ушах. Да, ему определенно нужно это сделать, он и сам понимал. Понимал, но не мог признать. — Завтра. Я поговорю с ним завтра. Шок, явно захлеснувший Пидж с Ханком. Тишина. Снова она. Снова давящая на череп гадкая тишина. — Я-я рад, что ты так решил. — все еще находясь в состоянии аффекта произнес Ханк. Пидж же лишь нервно сглотнула.***
Каждый день после того разговора за обедом, Лэнс понимал, что влюбляется. Каждый день он смотрел лишь на него, вовсе забывая о занятиях. Он стал смыслом его жизни. Каждый чертов день воспроизводя в своей голове ту самую улыбку. Тот самый голос. Он понимал, что Кит Когане — неотлемлимая часть его самого. Часть, которой он опасался. Часть такая темная и неизвестная. Они часто пересекались на парах и в коридорах до занятий. Каждый раз лишь здороваясь и улыбаясь в ответ на улыбку. Мало. Этого так чертовски мало. МакКлейн хотел ощущать прикосновения Кита. Вдыхать запах его дешевого шампуня так, словно этот вдох был последним. Он хотел трогать его мягкие, такие приятные на ощупь волосы. Он хотел чувствовать его. Всем своим телом. Следующий их разговор состоялся на вечеринке. Глупой, студенческой вечеринке. Кто бы мог подумать. В маленьком, набитом людьми помещении, стоял тяжелый, удушающий запах алкоголя и сигарет. Лэнс и понятия не имел, как же его занесло сюда. Что он тут забыл? Он всего-лишь узнал от кого-то, что Кит Когане в списке приглашенных гостей. МакКлейн хватался за каждый шанс, каждую возможность так, словно это был спасательный круг, а сам он тонул в океане, полным акул. Да, по сути так и было. Он протискивается сквозь толпу, ищя то, за чем пришел и то, из-за чего по ночам не мог спать. Причину его сумасшествия. Он искал именно эту причину. Знакомый до боли, нелепый маллет. Разряд, прошедший по телу Ленса. И вот, он стоит напротив Кита, черт его дери, Когане. — Привет. — он издевается? Нет, скорее он рад видеть Лэнса. Та самая улыбка, та самая, которую МакКлейн прокручивал у себя в голове каждый раз. — Привет. — все, что смог выдавить Лэнс. Серьезно? — Может отойдем? Я давно ждал возможности свалить отсюда. А теперь ты тут. — самое длинное предложение, сказаное им в адрес Лэнса. Ступор. Отойдем? Он ждал этого всю свою жизнь. Только МакКлейн попытался ответить, как его руку сжали тиски и потянули того куда-то в неизвестную ему прострацию. Улица. Ночной ветерок приятно ласкает кожу. Лэнс и Кит, стоящие совершенно одни, на темной, пустынной улице. Никого, ничего. Пустота. Только сейчас Лэнс заметил, что Кит, порядком подвыпивший, буквально вгрызался в него глазами. — Чт…— не успел. Его губы тут же накрыли чужие. Что чувствовал Лэнс? То, как что-то расцвело в нем так ярко, что от света хотелось закрыть глаза. Что он творит? Что творит этот чертов идиот с чувствами Лэнса? Это что-то, сразу же мучительно сгинуло, когда столь мягкие, горячие губы отстранились. Едкий запах алкоголя. Вот что почувствовал Лэнс. Сколько он стоял? Минуту или же несколько, никто не может сказать. Внутри него зарождались и погибали целые вселенные. Очнулся. Наконец очнулся. Но стоял совсем один, наедине с собой и очередной зарождающейся глубокой, удушающей болью. На следующий день, Лэнс все-же набрался смелости спросить Кита, что же это значило. И значило ли что-то вообще? Вот он. Снова тот самый маллет. Снова он. Дрожащие ноги Лэнса сами понесли его в сторону катострофы. Но Киту хватило секунды чтобы заметить МакКлейна. Он резко изменился в лице. Холод и едва заметное отвращение. — Забудь. — боль, такая резкая, прожигающая насквозь. — Что? — спросил МакКлейн, словно он ошибся, словно не веря сказанному, словно это лишь простой, придуманный сон. Так, словно хватаясь за последнюю надежду. — Забудь то, что было вчера. Нет, он не ошибся. Взрыв. Разжигающий внутри множество пожаров. Его лихорадит. Больно. Это и стало тем самым, последним. Тем, после чего Лэнс изменился. Тем, после чего его мир перевернулся так, словно это фантастический сериал. Быть такого не может. Он просто отказывался верить в это, живя в своем, придуманном, идеальном мире. В мире грез и несбыточных мечт. Там, где он был счастлив.***
Ему просто нужно снова остаться одному. Так и случилось. Он один, совершенно один, в холодной, тусклой квартире. Лежит на полу, прожигая взглядом потолок. Завтра. Завтра все изменится. Его веки сомкнулись. Такой приятный, нежный сон, принимающий его в свои объятья. Мама. Ему снится семья, такая большая и столь любимая. Сколько он не видел их? Достаточно, чтобы их лица расплывались в его мыслях. Семья, принимающая его назад, семья так трепетно любящая его. Любящая его.***
Противный, ужасный, надоедливый и ненавистный звук чертового будильника. Очередной день. Переживет ли он его вообще? Редкая дрожь пронизывает его тело снова и снова. Ужасный, кисловатый вкус в горле. Отвратительно. Все по ранее составленной схеме. Подъем, сборы и бег до универа. Но на этот раз он не бежал.Он шел так, словно каждый шаг причинял ему жгучую боль, током пронизывающую его исхудавшее тело. Опоздал на первую пару. Ну и к черту. Он заходит в аудиторию, предназначенную для второй пары. Снова он. Снова Кит Когане. Снова боль, обжигающая, адская боль. Когда это его жизнь превратилась в одну, сплошную боль? Ноги, едва держащие его, сами ступают в направлении главного источника боли. Он стоит, буквально нависая над ним. Кит Когане. Так близко спустя месяц. МакКлейн снова смотрит ему в глаза, такие глубокие, темные, такие манящие. Страх. Страх читается в его глазах. Лэнс видит это. Едва заметный, животный ужас. Его прошибает. Снова и снова. — Нам нужно поговорить. — Лэнс ужаснулся, услышав собственный голос. Такой хриплый. Глаза. Эти глаза, не отводили свой взгляд в течении нескольких мучительно долгих секунд. Молчание и тишина. Не такая как раньше. Уютная, словно обнимающая тебя. Какого черта проиходит? Кит встает. Резко, словно удар молнии. И выходит из аудитории явно давая понять, что говорить он будет, но точно не тут.***
Туалет. Действительно. Самое лучшее место для разговора по душам, не так ли? Тишина. Лишь взгляд носящийся по телу Лэнса. Кит изучал его, обращая внимание на каждую мелочь. — Что с тобой? — будто не зная выдает Когане. Он точно издевается. Очередная кривая, натянутая ухмылка. Не ври хотя-бы себе, Кит Когане. Конечно он знал что происходит. Конечно. Он испытывал то же самое. — Ты действи…- снова его оборвали. Так, как в прошлый раз. Так, как когда сотрясли его мир. Снова касание этих незнакомых, но таких родных губ. Снова оно. Мокро. Жаркий, страстный. Такой невыносимый поцелуй. Такой невыносимый Кит Когане. Отстранились, переводя дыхание. Что это, черт тебя дери, такое? Нет сил спросить. Он только что истратил последние. — Я люблю тебя, Лэнс МакКлейн. — снова это странное выделение имени. Его имени.