Lie

Шепот, одинокий шепот в трубку. Прерывающийся, тихий, не смелый. Ему трудно говорить, ему очень трудно говорить. Голос все тише и тише, и только на последних словах появляется твердость. - Не звони мне больше... (Я знаю, ты не настолько сильный) - .... - Я не хочу тебя. Ты не нужен мне. Я забуду тебя. (Я люблю тебя...) - ... - Прощай. ( Не слушай меня.) - ... Белая кожа, потерявшая все свои нормальные цвета, и синие-синие вены, резко выделяющиеся на этом фоне, образующие сети по всему телу. Он закусывает губу, прикладывает иголку к руке, протыкая кожу, и вводит внутрь раствор. Все краски давно смешались в один цвет. Белый, черный, красный, розовый... Мир слишком серый, чтобы просто так жить. Глаза, некогда красивые - голубые, потеряли свой цвет, и только черные круги под ними были достаточно яркими. Волосы взлохмаченные, спутанные, обрамляли осунувшееся лицо. Но он не смотрел на себя давно. Яд уже внутри, и только продолжает уже начатое убийство. Пустой шприц с глухим стуком ударяется об пол. Он медленно оседает на пол, сползая вниз по стене. Легче, становится легче, и плевать на то, что больше ничего, кроме немного спавшей тяжести, давно уже не появляется. Только тишина, только покой. Серый мир не кажется таким отягощающим, он теперь просто замер. Ещё чуть-чуть, и время остановится, то зачем он гнался - исчезнет. Он тянется за белыми листами, рассыпанными на этом же полу. Мутные глаза пробегаются по ненаписанным строчкам на этом листе. - Все ложь... - карандаш, подобранный с того же пола, резво бегает по белой бумаге, добавляя на неё серый цвет грифеля. Снова песня, снова посвященная одному человеку, которого он любит больше всего на свете. - Но это не имеет никакого значения... - он смотрит на написанные строчки и улыбается полу-безумной улыбкой. Тонкие хрупкие пальцы водят по бумаге, вырисовывая ещё узоры, в добавление к буквам. Все так идеально в этой тишине. Они бы были идеальной парой, но он знает, что это все очередная ложь. - Почему ты не исчезнешь? - шепчет он, всматриваясь в темноту, что давно заползла в комнату. Он так хочет, чтобы этот человек был счастлив. Он сделал ему больно, только ради этого счастья. - Я буду рад, если когда-нибудь встречу тебя счастливого в объятьях кого-нибудь другого... - он улыбается в темноте, светлой и доброй улыбкой. Он все понимает. Для него мир красок не имеет, зато для другого человека этот мир должен сиять. Его серость должна оставаться только при нем. Для их счастья - его рядом быть не должно. Рядом должен быть кто-то другой.... Кто-то совсем другой.