Лучший мой подарочек - это...

      Летним утром даже в городской черте дышится легко. И, нежась в бледных лучах сонного солнца, розовые кусты дарят свой легкий аромат случайному прохожему. На миг он останавливается и смотрит на алый цветок, ероша свои и без того растрепанные темные волосы. Его задумчивость длится недолго, и незнакомец тянется к стеблю, цепляясь бинтами за шипы. Наконец-то роза оказывается у него на ладони, и он продолжает свой путь, сворачивая с привычного маршрута.       Дазай Осаму уверенно движется к старому двухэтажному многоквартирному дому, где объявление гласит о «низких ценах на съемное жилье». Парень ухмыляется явной лжи, написанной выцветшим маркером на порванной добрыми жильцами бумаге, и поднимается по ступенькам, останавливаясь напротив самой первой квартиры. Достав из кармана связку ключей, он быстро находит нужный — самый новый, поблескивающий острыми зазубринами.       «Таким можно и вены при желании порезать», — думает Осаму, проводя по грани ключа большим пальцем. Однако сегодняшнее утро не подходит для самоубийства. Этот день нужно провести по-другому.       Дазай бесшумно открывает дверь, ответившую ему предательским щелчком, он застывает, прислушиваясь к тому, что происходит в квартире. Тишина становится ему ответом. Он заходит внутрь, перебирая пальцами связку, чтобы не издавать лишних звуков и не выдать свое присутствие раньше времени.       Парень осторожно снимает обувь и поднимается на ступеньку. Пальто с еле слышным шелестом скользит по его спине и помещается на вешалку, тесня небрежно накинутые на нее толстовки и черную футболку, совершенно непохожих на его деловой стиль. Дазай расправляет складки на бежевой ткани, периодически задевая футболку, источающую запах порошка и каких-то сладких духов, перекрывающих тонкий аромат цветка, который он по-прежнему сжимает в руке.       Шурша створкой фусума, Осаму идет в комнату, встречающую его полумраком и плотно завешанным единственным окном. Взгляд Дазая падает на центр, где расположился футон, и он еле заметно улыбается. Все идеально совпадает. Рыжие волосы рассыпались по подушке россыпью огненного золота, обрамляя маленькое личико. Девушка продолжает мирно спать и даже не реагирует на его визит.       Парень делает шаг вперед и садится рядом с ней на пол, вглядываясь в расслабленные черты вечно нахмуренного лица. Тонкие линии губ, горделиво вздернутый нос — за неделю она не изменилась, лишь свежая ссадина на виске разрывает ровную белую кожу. Осаму не может удержаться от соблазна прикоснуться к ней.       Он берет розу и, едва дотрагиваясь до щеки девушки, проводит линию лепестком. Ровное дыхание сбивается с ритма, она морщится и отворачивается от цветка и Дазая на другой бок. Он бесшумно смеется и аккуратно касается пальцем ее плеча, выводя на нем узор.       В тот же миг сидячее положение Осаму становится лежачим, и к его лбу приставляется холодный ствол, а в грудь упирается колено. Но вместо потолка над ним нависает девушка, лицо которой превратилось в холодную отрешенную маску убийцы.       — Сдаюсь, — шепчет Дазай, раскидывая в сторону руки.       Глаза-изумруды лихорадочно оглядывают нарушителя спокойствия, и она, чуть ослабив хватку, позволяет себе короткий возглас:       — Черт! Дазай!..       — Будь на моем месте кто-то другой, ты бы вряд ли была такой энергичной…       — Откуда у тебя ключ? Ты что тогда все-таки сделал слепок?! — восклицает девушка, все еще не отпуская его.       Перед ответом взгляд Дазая опускается ниже, и он уже не может удержать глупую улыбочку, рвущуюся на его губы. Девушка понимает, куда он смотрит и как мало прикрывает ее спортивный топ, и, вспыхивая от стыда, она молниеносно почти с головой укутывается в одеяло.       — Мафия учит на шаг опережать соперника, Рион. Ты забываешь основы, — выдает Осаму, выпрямляясь. — Раньше у тебя никогда не было травм после заданий. А тут и плечо потянутое, и царапина на лице…       Рион опускает глаза и молчит. Какое-то время в комнате слышен лишь секундный отсчет часов и жужжание бившейся об окно мухи. Дазай поднимает с пола потрепанный цветок и с усмешкой смотрит на нее.       — Зачем ты явился? Неделя без звонков и визитов. Я думала, ты уже сгнил в какой-нибудь канаве, — с вызовом бросает девушка, нарушив воцарившееся молчание.       — Ну, мой план с повешеньем прервал Куникида, завалив бумагами, затем он же не дал мне застопорить движение на проспекте, а потом и Ацуши избавил Йокогаму от еще одного утопленника, — начинает перечислять Дазай и окончательно отбрасывает серьезность, чуть откидываясь назад. Он приобретает мечтательный вид. — А сегодня я вспомнил, какая у Рион-чан прекрасная ванная, и какая удобная там есть перекладина…       В лицо ему летит подушка.       — Бака! — рука пустившая снаряд в противника скрывается под покровом одеяла, и кто бы знал, какое беспокойство скрывается за этим криком… — Ай…       Осаму успевает перехватить ее ладонь.       — Как я и сказал, растяжение.       — Ты не доктор, — упрямится Рион, пытаясь освободиться от его стального захвата. Ее упорные попытки терпят крах, и Дазай оказывается на футоне, кидая розу рядом с собой.       — Я готов им сегодня стать.       Девушка фыркает на это смелое заявление и пытается отгородиться от решительного наступления второй подушкой, но ее стратегически неправильный оборонный пункт — обмотанное вокруг нее одеяло — играет не в ее пользу. И вскоре она оказывается в руках захватчика, в кольце его крепких объятий. Достигнув своей цели, Осаму замирает, а Рион перестает вырываться.       — Знаешь, какой день сегодня? — вопрошает он, перебирая рукой ее спутанные волосы. Однако сказать что-либо девушка не успевает, в кармане брюк Дазая начинает разрываться телефон. И он стремится побыстрее ответить, сразу же отнимая его от уха, как только заветная кнопка нажата.       — Где тебя черти носят, Дазай?!       — Скоро буду, Куникида-кун. Я тут в пробке стою.       — Какая пробка? Ты всегда пешком хо…       — Ой, что-то связь в метро плохая. Позвоню тебе позже! — радостно завершает разговор Осаму, опуская телефон на подушку. Рион смеется.       — Сочувствую я твоему напарнику. Наверное, страдает он не меньше Чуи.       Парень вздыхает.       — Мы уже второй день расследуем убийство какой-то важной шишки. Увы, но мне нужно идти, — он треплет девушку по волосам и встает с футона, мельком взглянув на забытый цветок.       — Удачи, — говорит Рион с каким-то сожалением и усмехается, поднимаясь следом за ним и натягивая на себя одеяло, словно накидку. — Еще вернешься?       — Да, вечером обязательно, — кивает Дазай, поднимая цветок и расправляя успевшие подувянуть лепестки. Он оборачивается к ней, глядя на девушку сверху вниз. В зеленых глазах читается вопрос, но Рион слишком хорошо владеет собой, чтобы его задать.       Осаму протягивает ей розу.       — С Днем Рождения, Рион, — он говорит эту фразу быстро, без запинки и таким будничным тоном, что любой человек, получивший подобное поздравление, непременно бы обиделся. Но Рион не до обид, она принимает цветок…       — Ты… — запинается девушка, задыхаясь от удивления и глядя вслед фигуре, стремительно удаляющейся в прихожую. — Ты помнишь об этом?       Она бежит следом за ним и остается стоять в проходе, наблюдая за тем, как Осаму обувается. Вместо очевидного ответа он выдает вопрос:       — Что тебе принести в подарок? — Дазай надевает пальто и останавливается, чтобы еще раз посмотреть на нее. Она стоит на ступеньке, и их рост в кои-то веки сравнялся. В карих глазах как всегда играет насмешка, за которой прячется нечто большее.       Рион задумывается. Она искренне старается вести себя сдержанно, но, плюнув на все свои принципы, девушка притягивает его к себе и целует в губы.       — Принеси себя. Живого.