В снегу

Рутвен никогда не любил ни снег, ни зиму, ни мороз, ни, тем более, снежные вечера — темные и холодные. От них веяло тоской, серостью и чем-то неуловимо знакомым, немного радостным. В такие вечера, ещё в самой юности, Рутвен сидел у огромного окна и смотрел на снежные пустыни за окном. Такие вечера нагоняют тоску и мысли о ненужном прошлом, хуже которого только неясное будущее. В такие вечера обычно дают балы или казнят, а иногда казнят прямо на балах, чтобы успеть и туда и туда. Рутвену совсем не хочется никуда идти, но он послушно одевает свое темное пальто, цилиндр, берёт трость и выходит в самый темный вечер. Он уже давно не боится ходить по снежным пустыням, да и живет теперь в городе, так что нет нужды бояться того, что может жить в темноте. Того, что намного сильнее вампиров, даже обладающих титулом лорда, и уж тем более хромых. Рутвен приходит во дворец уже почти ночью и, не называя цели визита, сразу же направляется к покоям королевы. Он оставляет за собой следы из снега, что тут же таят, становясь некрасивыми мокрыми пятнами. Королева ждет его, уже одетая, чтобы не тратить времени зря. Они выходят из замка инкогнито, без лишней пышности в речах и одежде, чтобы никто и ни о чем не знал. Они гуляют по заснеженным улицам Парижа, по набережной вдоль Сены и по темным узким улочкам, где горит один фонарь на всю улицу. Королева идет рядом, как всегда спокойная. Тихое шуршание снега под её платьем успокаивает. Королева ходит тихо, почти невесомо, и только следы на снегу от двух пар обуви напоминают, что гуляют всё же двое. Рутвена успокаивает этот ровный звук, и он позволяет себе расслабиться. Они почти не говорят, но иногда королеве хочется вспомнить прошлое. — Совсем как раньше, — королева всегда говорит так нежно. — Может и так, — Рутвен позволяет себе усмехнуться. Стук трости о мостовую тонет в мягком снегу, становясь глухим, с каждым шагом всё тише из-за налипшего снега. — Славные были дни, — лица королевы не видно из-за темноты и того, что последний горящий фонарь остался далеко позади, но Рутвен знает, что она улыбается. — Ты был почти неуправляемым и никогда и никого не слушал. Рутвен не может с ней не согласиться. Когда-то давно, когда он был на много лет моложе, вампир имел привычку приходить без приглашения и никогда не извиняться за незапланированный визит. Рутвена звали совершенно невоспитанным юнцом, который раньше всех будет болтаться в петле, если вдруг случиться революция, а может и хуже — просто попадется на абсолютно глупых денежных махинациях. Но Рутвен не планировал ни повешения, ни гильотины, потому не особо вникал во все слухи, что о нём ходят. Вампир старался оставлять после себя только приятные впечатления и ничего дурного, но раз за разом показывал себя не с самой лучшей стороны. Конечно, за взбалмошный характер он нравился детям, но что толку, если взрослые и привыкшие к порядку вампиры смотреть сверху вниз и никак не могут выдавить даже самого слабого комплимента. Потому большую часть бальных сезонов Рутвен предпочитал оставаться в своём поместье, почти что одинокий и скучающий. Поместье семьи Рутвена находилось не то чтобы очень далеко за городом, но до ближайших соседей нужно было ехать минут двадцать экипажем, а уж если идти, то только чтобы потом на балах хвастать, что бережешь здоровье и заботишься о себе, предпочитая ходить пешком. Как бы то ни было, Рутвена это никогда не останавливало. Он был молод и полон сил, чтобы каждую неделю осуществлять маленькие вылазки из своего поместья и до соседнего. Рутвен терпеливо ждет, пока последние слуги уйдут по своим комнатам, чтобы тихонько, стараясь не наступать на каблук, спустить из своей комнаты и шмыгнуть в приоткрытую кухонную дверь. Именно из кухни есть выход на внутренний двор, а там только перелезть через забор и всё, свобода! Рутвен успешно перелазит — он делал это не раз — и тут же падет в свежий снег, проваливаясь почти по колени. Он некрасиво ругается, стряхивая с себя снежинки, и, с трудом переставляя ноги, выходит на дорогу, что ведет к соседнему поместью. Это сложно назвать полноценной дорогой, скорее просто колея, сделанная каретой, но это уже хоть что-то. Хотя Рутвену и не нужна протоптанная дорога, ведь он и так прекрасно знает путь, вампир всё же пытается идти строго по колее, ни на что не отвлекаясь. С одной стороны — замерзшая река, с толстым людом, который не расколоть, даже если прыгнуть со всей силы. С другой — бескрайняя снежная пустыня. В темноте снег не кажется белым, только иссиня-чёрным, особенно тот, что у самой кромки леса. Рутвену совсем не хочется думать, что может прятаться с тени деревьев, особенно морозной ночью, но вампир ускоряет шаг, мысленно повторяя себе ни в коем случае не смотреть на лес, потому что Рутвен уверен, что точно увидит там сияющие глаза зверя, чей взгляд он чувствует спиной. Снег неприятно забивается в сапоги, и они почти сразу же становятся мокрыми. Рутвен думает, что с таким же успехом мог окунуть ноги в ледяную реку — так же холодно и мокро. Вампир только радуется, что нет снегопада. Идти и так нелегко — всё же он не идет, а скорее бежит — дыхание сбито, а если бы еще и снег в лицо бил, то точно никогда не убежать от зверя из леса. Рутвен переходит на бег, спотыкаясь и спасаясь, и давит радостный крик, когда впереди видит теплый свет от единственного окна в поместье, которое может быть освещено в этот час. Рутвен опять перелезает через ограду и опять крайне некрасиво ругается, когда приземляется прямо на клумбу с колючими кустами. Он отряхивается и идет прямо в то место, куда на снег падает теплый свет из окна. Он точно знает, что там, в комнате, сидит его давняя подруга, которая еще не спит, и вовсе не из-за того, что у неё такая популярная среди аристократов бессонница. Будущая королева вампиров действительно всё ещё сидела над учебником по истории, безнадежно пытаясь выучить всю родословную не менее будущего короля людей, чтобы при встрече не сказать лишнего и точно знать, что над шуткой про обезглавливание его отца лучше не смеяться, хоть та и кажется смешной. Ей уже надоели все эти бесконечные учебники то по этикету, то по истории, то по географии, которые нужно было выучить и знать почти наизусть, чтобы строгая учительница завтра не ругалась. Она и так не была довольна своей ученицей и уже много раз повторяла, что из той выйдет не самая лучшая королева, но второй не было, так что приходилось мириться с тем, что есть. Сейчас же, по правде, вампирша уже давно не учила, а только бессмысленно смотрела в книгу, не понимая ни слова из написанного. Она даже готова была со всей силы кинуть эту ненавистную книгу прямо в стену, и почти что собралась, когда в окно постучали. Она только для виду изобразила удивление на лице, когда прямо в окне увидела лицо Рутвена, всё так же сияющего и улыбающегося ярко, как холодное зимнее солнце. Вампирша поспешила встать из-за стола и поскорее открыть окно, чтобы незваный гость мог пройти. Рутвен оценивает приглашение и сразу же запрыгивает в комнату, принося с собой талый снег и холод. Рутвен по вечерам всегда пахнет морозом и почему-то мандаринами. Разгадка последнему находится быстро, когда вампир достает из карманов своего камзола несколько мандарин и передает их девушке. — Это тебе, чтобы думалось лучше. От сладкого немного умнеют, — вампир широко улыбается и не понятно, это он так смеётся или говорит серьёзно. — Теперь из-за тебя ковер мокрый, — вампирша только делает вид, что злится, но на самом деле она рада. В последнее время так мало времени удаётся увидеться с кем-то или отдохнуть от учебы, что она рада абсолютно любому, кто готов прийти. Потому она была вдвойне рада, когда Рутвен решил приходить к ней вечерами и брать на импровизированные прогулки под луной. — Ты же еще и без пальто! — вампирша только спустя несколько минут замечает, что её гость стоит в далеко не теплой одежде, только накинутым поверх шарфом, который уже мокрый от растаявшего снега. — Я сейчас дам, что одеть. Она суетливо рассматривает свою одежду и с сожалением отмечает, что не найдет абсолютно ничего, что могло бы подойти парню, и не только из-за внешнего вида, сколько из-за размера. — Всё хорошо, мне и так было тепло! — спешит уверить в ответ Рутвен, смотря, как его подруга бегает по комнате, всё еще стараясь делать это как можно тише. — Нет, тебе не было тепло! — в Рутвена летит абсолютно легкий шарф, всё еще пахнущий сладкими духами, и пальто, полностью вышитое золотыми узорами. — Это должно подойти. Рутвен не перечит, только пытается поскорее одеться. Он с горем пополам протискивает руки в явно узкие для него рукава, но, ожидаемо, не может застегнуть само пальто. Он повязывает поверх шарф и совсем не горит желание смотреть на себя в зеркало. — Выглядишь смешно и красиво, — прикрывая рукой рот, чтобы не выдать улыбку, говорит будущая королева и подходит к окну. — Вперед! Вампирша бесстрашно прыгает в ночь, прямо из своего окна и Рутвен следует её примеру. Он приземляется рядом и, не удержавшись на ногах, всё же падает, уже третий за вечер. Его подруга задушено смеётся, согнувшись пополам и очень стараясь не рассмеяться во весь голос, чтобы не разбудить слуг. — На себя бы посмотрела, — беззлобно фыркает в ответ Рутвен. Рутвен встает и они вдвоём быстрым шагом доходят до ограды, чтобы перелезть через неё. Там, сразу же за ней, необъятная зимняя ночь, но в этой ночи живет такой же необъятный страх. Будущая королева просто смотрит вдаль и в её взгляде такая тоска по несбывшемуся и будущему, что у Рутвена перехватывает дыхание. — Хотела бы я туда сходить. — В лесную чащу? — скептически спрашивает вампир. — В темноту, — его подруга остается всё так же серьёзна и печальна. — Она словно ждет меня. — Всё равно не понимаю. Рутвен берёт подругу под руку и выводит на колею, уже припорошенную снегом. Он радуется, что помнит дорогу и точно не потеряется по пути назад. Они двигаются дальше от поместья. Темная чаща леса уже не кажется такой уж жуткой и пугающей, когда вас двое и оба быстро бегают. Они идут молча и слышно только тихий скрип снега под ногами. Рутвен слышит тихое шуршание юбок по снегу, тихое дыхание и, кажется, слышит саму ночь, саму зиму. Он крепче кутается в шарф, натягивая его до самого носа, хотя точно знает, что это не согреет. На небе ни одной звезды, только неполная луна смотрит своим прищуренным глазом и внимательно следит за всеми, кто решил в эту ночь выйти из дому. Рутвена не пугает её строгий взгляд, как не пугает и выговор не менее строгого отца, за которым последует наказание. Он радуется, что уже не маленький, и всё обойдётся без розг, чем и делится со своей подругой. Она ничего не отвечает, только смотрит вперед, уставшая за день и сейчас отдыхающая. — Пообещай мне, Рутвен, что всегда будешь так ходить со мной, — внезапно говорит вампирша со всей присущей ей серьёзностью. Они останавливаются и смотрят в глаза друг другу, не видя и в полной тишине. — Обещаю. Рутвен даёт обещание и держит его. Даже после долгих нравоучений отца и неодобрительных шепотков, он продолжает приходить к своей подруге, счастливо улыбаться и гулять вечером, пересекая белоснежные поля, подходя всё ближе к манящему лесу. Они никогда не говорят, а только идут, иногда останавливаясь, чтобы потом всё так же молча продолжить свой путь. За неделю до своей коронации будущая королева решается зайти за черту из белого снега, ровно на три шага и крепко держась за руку Рутвена. Он не видит её лица, но чувствует, что что-то изменилось за эти три шага, за эту минуту. Она смотрела прямо в бездну, что открылась перед ней, и бездна отвечала. Сам Рутвен не видел ничего, но ему часто говорили, что он не заметит и клинка у своего горла, если не сказать. Королева восходит на трон, полная спокойствия и рассудительности. Она сидит чинно, говорит по этикету и улыбается заученно красиво. Рутвен смотрит на неё из толпы и всё никак не может понять, что же там произошло. Кого он держал за руку. Все вампиры рады и довольны новой королевой, они пьют в её честь вино, говорят тосты, собираясь на балах, которые не успевают сменять один другой. Только Рутвен всё так же приходит вечерами в покои уже королевы и ждет, пока она соберется, или не ждёт, чтобы прогуляться по улице в тишине, ни слова не говоря друг другу, только вспоминая о прошлом, каждый о своём.