Feel it in my bones

Солнце только-только вставало из-за горизонта, но казалось, будто начинался не новый день, а продолжалось вчера. Такое ощущение всегда возникает, если не спать целую ночь: день прошлый и день новый склеиваются, как две жвачки, и разделить их становится невозможным. Поэтому воспалённый мыслью о сне мозг и не пытается делить и продолжает уныло функционировать, изредка напоминая о том, что неплохо было бы и поспать. Лен пока сделать этого не мог. Он устало откинулся на спинку сиденья, но достаточно расслабиться, чтобы заснуть, не мог: туго сдавливало грудь ремнём безопасности, застегивающимся теперь автоматически, а рецепторы панически цеплялись за все детали — Лен очень удивился бы, если бы ему удалось почувствовать себя комфортно в полицейской тачке. Сингх самолично вёз его на место. Он сидел за рулём, но не управлял — электрокары от STAR Labs, ровно три штуки во всей полиции, ехали сами куда надо, только время от времени Сингх отвлекался и регулировал скорость. Теперь никаких ограничений в Централ-сити не было, не было штрафов за неправильную парковку. Что и говорить, ведь машин тоже не было. Только три электрокара у полиции, три — у медиков и две пожарные машины. На весь город, который когда-то простаивал в пробках и задыхался в бензиновых парах. Реальность же была такова, что ни у кого не было ни средств, ни возможности, а может, и желания разъезжать на автомобиле. Автомобили больше не выпускались: некому их было покупать и некому делать. Двадцать пять лет назад Америка в криках и истериках умерла, не оставив завещания. Руль электрокара сам вывернулся, и они въехали в тихий и некогда уютный райончик. Теперь вместо милого «Шугар Хиллс» (память Лена ещё была хороша) встречало безжизненное электронное табло с коротким «Ж-23», что значило «жилой, 23 человека». Если честно, по нынешним меркам это был густонаселенный район, в некоторых не осталось и одного завалящего человечка. Но Лен помнил, что здесь жили сотни сотен счастливых и не очень семей. И с утра все они шли, ехали на работу, на учебу или в магазин. Просто жили как жили, не задумываясь даже, что через двадцать пять лет все здесь будет мертво и холодно. Лену холод был по душе, но только не этот холодок по коже. — Давно был здесь? — Сингх неожиданно подал голос, и Лен обернулся к нему, но тот головы от планшета не поднял. Он все ещё вбивал данные в программу браслета на лодыжке Лена, и, хотя таким делом заниматься капитану полиции не пристало, выхода не было. Лен знал, что в полиции теперь работало человек пятнадцать от силы, и многим приходилось взваливать на себя не только свои обязанности. Поразительно, как все эти люди старались вести подобие нормальной жизни, когда все пошло по пизде. — Ещё до взрыва ускорителя, — ответил Лен, не видя смысла играть в молчанку. Он не винил Сингха в том, что тот просто выполнял свою работу, когда Лен выполнял свою, не очень законную. Может быть, Сингха даже следовало уважать — он делал куда больше ради восстановления общества, когда Лен, забив на все болт, решил, что его не слишком-то волнуют будущие поколения и будут ли они вообще существовать. Леонард Снарт жил в настоящем и жить он хотел для себя, раз уж он все равно пережил взрыв и прожил все эти двадцать пять лет после без видимых потерь. До недавнего времени, с горечью усмехнулся он про себя и опустил взгляд вниз, где на коленях лежали руки: левая — живая, тёплая, настоящая, со всеми сосудами и нервами; правая — тяжёлая и механическая, из шестеренок и глупых датчиков, сделанных до жути топорно, чтобы было дёшево. Бесплатная медицина в понимании ебанных STAR Labs. — Везунчик, — неожиданно усмехнулся Сингх, поднимая голову и глядя на Лена. — Я был здесь столько раз после взрыва, что уже и не помню, чтобы здесь было иначе. Единственное яркое воспоминание в голове, это то, как я изо дня в день исправлял под «Шугар Хиллс» количество жителей. И всегда только на меньшее число. — Могу себе представить, — тихо пробормотал Лен, переводя взгляд на пыльное лобовое стекло с разводами. И даже несмотря на всю грязь, все равно поездка на машине казалась целым событием, особенно когда Лен был не на заднем сидении за мелкой решёткой, бьющейся мелкими разрядами тока при каждом прикосновении. Сам Лен был достаточно умён, чтобы не трогать это дерьмо; у Мика же были пожжены подушечки пальцев и кое-где ещё и ладони. Хотя лучше бы пожженная ладонь, чем ее отсутствие. Лен осторожно сжал пальцы механической руки — сжимались они непослушно, медленно и тяжело. Кожа на плече вокруг основания механического протеза сразу заныла, и Лен, вздохнув, отступил. Операция прошла всего неделю назад. Он должен был обеспечить руке покой, а коже на плече — чистоту. Но у Лена было упрямое, иррациональное желание сорвать к черту все стерильные бинты и загнать лезвие ножа между живой плотью и искусственной рукой, отрезать ее нахер, потому что он не мог себе представить, как будет жить с этой штукой. С ней он никогда не сможет заработать себе на нормальный протез, идентичный настоящей руке. — Болит? — снова спросил Сингх, и Лен, плотно стиснув губы, качнул головой. Нет, не болит, упрямо хотелось сказать ему, но Лен молчал, потому что это было полной ложью. Достаточно было взглянуть на Сингха, чтобы понять: тот не понаслышке знает, что это такое, — жить с дешманским протезом на теле. Это словно прицепить паразита к тёплому здоровому организму. Хотя, справедливости ради будет сказано, его случай не был таким уж запущенным, как у Лена. Лен ещё раз окинул его взглядом: на Сингхе, как и на всех полицейских, была чёрная униформа — тугие, облегающие брюки и плотная куртка с длинным рукавом, обязательно скрывающим запястье. Руки были затянуты в перчатки, порвать которые было невозможно. Возможно, если бы Лен не поленился и потратил бы время, чтобы найти и себе такие, то сейчас у него было бы две живые руки. И скорее всего, он даже не сидел бы на этом месте, а свободно слонялся бы по Централ-сити без всяких там следящих браслетов или сделок с полицией. Но пусть у Сингха и были на месте руки и даже ноги, но не увидеть его модификацию (именно это изящное слово использовали в STAR Labs для описания операции) было невозможно: у него отсутствовала добрая половина черепа — вся голова была механической, за исключением, разве что, лица. Лицо Сингха удалось сберечь, но Лену все равно жутко хотелось назвать его Робокопом. Приходилось прикусывать язык, чтобы не отправиться в камеры в STAR Labs. В конце концов, Сингх сделал ему одолжение, предложив сделку; Лен готов был даже сплясать под дудочку, лишь бы этой сделки его не лишили. Потому что она была не для него, нет. Ему уже давно было плевать на себя. Но Лиза должна была оставаться в безопасности. Сделка была сущим пустяком по сравнению с тем, какие последствия наступят, откажись он от неё. И все же, после всего, что с ним случилось, может быть, эта сделка совсем не была его наказанием. Чем больше Лен об этом думал, тем больше понимал: он, хоть и выебанный жизнью во всех возможных позах, но счастливчик. Когда полиция окружила здание, из которого он сам позвонил, сообщая о своём местоположении, когда над ним завис огромный боевой полицейский дрон, он уже смирился с тем, что вот и наступил его бесславный конец. И Лен отчётливо помнил сейчас, что не боялся тогда умереть, потому что уже словно сделал все возможное: вырос, несмотря на пьяницу отца, у которого постоянно кулаки чесались повоспитывать Лена, пережил взрыв ускорителя, сам вырастил Лизу красивой, сильной, умной женщиной, нашёл деньги ей на лечение, которого она заслуживала, провернув самую грандиозную кражу из всех возможных в Централ-сити и до, и после их американского апокалипсиса. На тот момент все перед глазами Лена плыло, но в памяти осадок тех событий остался ярким и неимоверно чётким. Лен тогда уже умирал: сидел на бетонном полу с одной-единственной бутылкой отфильтрованной воды, из которой он время от времени попивал, чтобы оставаться в сознании. Вода была отвратительно теплой, но Лен упорно делал глотки каждые 20 секунд — не хотелось выключать внутренний секундомер в ожидании конца. Сознание было затуманено лихорадкой — уже целый месяц температура не опускалась ниже 38 Цельсия. Теперь, по ощущениям, подбиралась к 40. Рука, обмотанная в бинты от кончиков пальцев до самого плеча, ныла и горела, и у Лена в носу стоял иллюзорный запах гниющей плоти. В то утро он принял душ, наложил свежую повязку на руку, надел чистую одежду — Лен не питал ложных надежд хотя бы потому, что и сам хотел умереть: он был инфицирован уже месяц и целый месяц умирал. Растягивать это сомнительное удовольствие Лен не хотел: его могли пристрелить сами полицейские, потому что он слишком уж попортил им кровь, могли прикончить дроны, если он в своей горячке решит сделать неосторожное движение. Существовал вариант, что его отправят на работы по восстановлению Айрон Хайтс, где он мучительно загнется от холода, грязи и отсутствия медицины, и этого Лену очень не хотелось. И всегда, конечно, оставался вариант, что его поместят в тюремные камеры STAR Labs, — три стенки мягкие и одна из прозрачного стекла; но Лен только пару дней назад проверил, теперь зная наверняка — мест больше не было. И когда его окружили, требуя поднять руки, которые поднять он не мог, Лен запомнил, как усталость свалила его набок, практически в обморок — на периферии зрения было жутко темно, перед глазами плясали пятна, когда над ним склонились капитан полиции Сингх и детектив Уэст, оба с обеспокоенными до смеха лицами — они больше не должны были беспокоиться насчёт Леонарда Снарта, который перестанет быть проблемой Централ-сити, но вместо того, чтобы пристрелить его, как обычного паршивого пса, избавив от страданий, нынешних и будущих, Уэст что-то крикнул — звук для Лена смазался — и в следующую секунду над Леном склонился Барри Аллен. Единственная цель, которой он не достигнет никогда. Тот самый журавль в небе, о котором мечтаешь, сжимая в руках с дюжину синиц. Не то чтобы он верил, что Барри Аллен хоть когда-нибудь станет его. И с некоторым ужасом он обнаружил, что жизнь его не отпустила. Снова выебала, снова опустила, как суку в тюрьме, но решила придержать неизвестно для чего. По всей видимости, жизнь была той ещё собственницей в отношении Лена. Как бы ни пытался он сдохнуть на протяжении всех своих сорока двух лет, в конечном итоге вместо света в конце тоннеля и вечного покоя он получал ещё один шанс. В его судьбе появлялся ещё один виток, и Лен просто не мог не продолжить игру. Возможно, он был слишком труслив, чтобы покончить со всем раз и навсегда. Но Лен считал это умом и практичностью — он никогда ничего не выбрасывал на ветер. Не собирался поступать так и с собственной жизнью. Руку вдруг прострелило фантомной болью, и Лен, выпадая из воспоминания и сосредотачиваясь на реальном и настоящем, рвано выдохнул, вжимаясь спиной в сиденье. Пульсирующее, ноющее тепло разливалось под кожей, на стыке с металлической рукой, и Лен несколько бесился тому, что быть живым значило чувствовать боль. Дар не мог прийти без проклятия. Закрыв глаза, он не мог увидеть, что за банка вдруг загремела в салоне электрокара, и инстинкты, вечно обостренные защиты и безопасности ради, заставили посмотреть. — Обезболивающее, — Сингх протягивал ему открытую пластиковую банку с ярко-зелеными таблетками, и Лен, не задавая лишних вопросов, подцепил пальцами одну — все они были жутко крупными — размером с одну фалангу. Лен ее резко проглотил, на секунду ощутив на языке кисловатый привкус травы. — Я думал, с медикаментами проблема, — Лен говорил правду — с развалом промышленности, в том числе и химической, которая теперь едва-едва могла производить самое необходимое, лекарственные препараты стали настоящей роскошью. Сам Лен пару раз доставал лекарства на процветающем чёрном рынке, но это влетело ему в крупную сумму. — STAR Labs снабжают полицию медикаментами. Заодно тестируют экспериментальные образцы. Например, это обезболивающее — тестовая разработка доктора Кейтлин Сноу на основе натуральных компонентов. Никакой химии. — Экспериментальные образцы, — Лен хмыкнул, чувствуя, как боль в плече не начинает затихать, нет. Но его тело словно медленно отделялось от сознания, отслаивалось; боль была здесь, но будто отдалялась, тлея где-то на периферии существования. Слишком странно было чувствовать себя как-то со стороны, но в кои-то веки ему стало хорошо — именно физически хорошо. — Мне стоит бояться побочных эффектов? Сингх коротко посмеялся — Лен едва ли видел его когда-либо таким расслабленным, потому не мог не задаться вопросом, а не обдолбан ли тот. Но тут же понял, что нет, навряд ли. Просто Сингх не видел больше в нем противника, по крайней мере пока что, а значит, мог позволить себе не играть роль капитана полиции, человека, который в условиях их существования был ответственен за столько людей, за столько жизней, что поневоле хотелось его уважать. Несмотря ни на что, он неплохо делал свою работу, в отличие от того же мэра, который был скорее фигурой номинальной, чем реальной. — Травить тебя не стал бы, — Сингх быстро глянул на таймер, отсчитывающий минуты до прибытия на место. Оставалось, к слову, совсем чуть-чуть. — Я сначала опробовал сам, потому что доверяю доктору Сноу. И эта штука мне здорово помогла после операции. Я ведь прекрасно помню это чувство — как не мог уснуть из-за желания соскрести лицо с нового металлического черепа. Иногда хотелось разбить мою новую голову о стену. Но это пройдёт. Приживешься с рукой. — Надеюсь, — Лен снова лениво глянул на механические тонкие пальцы, едва ли похожие на настоящие. Словно с его руки сняли кожу, мясо и оставили лишь кости, которые случайно оказались сделаны из металла. — Возьми себе, — Сингх закрутил крышку на банке и пихнул в спортивную сумку Лена на заднем сидении. — Только не больше одной в день. Иначе разовьётся зависимость. И хотя я не осуждаю наркоманов, особенно в наши дикие времена — все-таки иногда и мне хотелось бы хотя бы на пару часов сбегать от этого ужаса в нирвану, но разживаться дозами весьма затруднительно. А ты, насколько я знаю, человек рациональный — прекрасно понимаешь, как много ресурсов потребуется, чтобы поддерживать это своё возвышенное состояние. И, немного помолчав, добавил: — Леонард Снарт, умерший из-за передоза, — это слишком жалко и слишком недостойно для человека, столько всего пережившего. Лен сглотнул, осторожно, изучающе рассматривая лицо капитана полиции. И понял, что это тот самый момент, когда следует задать вопрос, который мучил его все это время: — Не думайте только, что я неблагодарен, и все же хочется знать, почему вы отдали приказ спасти меня? Вам было бы куда проще, будь я на три метра под землёй. Лен думал об этом с той самой секунды, как проснулся в месте, которое было белым, стерильным и не разрушенным — даже проскочила мысль, что в понимании современных ему людей так действительно мог выглядеть рай. Но это всего лишь была отдельная палата в медицинском отсеке STAR Labs. Лен был в подобных этой, крал что-то, а теперь лежал в чистой постели, пахнувшей недавней стиркой. Самого его опутывали провода, рядом пищали приборы и краем глаза Лен видел на полу кружащий моющий робот-пылесос. Малыш усиленно намывал какое-то пятнышко на гладком, без щербин, полу, и в воздухе плавал нежный лимонный аромат моющего средства. Да, здесь умереть было бы в сотню раз приятнее, чем в том полуразрушенном здании, где он сдавался властям, — там в носу стоял запах мокрой пыли и собственной гниющей плоти. Робот-пылесос, пискнув, наконец поехал дальше, нырнул под кровать Лена, оставляя после себя идеальную чистоту. Помнится, они с Миком как-то упёрли такой, забавы ради, и Лен даже с некоторой теплотой наблюдал за маленьким роботом, похожим на летающую тарелку на колесиках и сходящим с ума из-за количества пыли в убежище Лена и Мика. Тот робот не продержался долго — Мик в пьяном угаре его раздавил, наступив; Лен же даже не мог понять, почему он так хуево себя чувствовал, держа в руках простую металлическую тарелку, начинённую проводами, и, более того, почему же пытался ее починить, пока не понял, что это месиво из проводков и схем восстановлению не подлежит. И вот снова назойливо зудящий робот выскользнул из-под кровати и принялся чистить то, что уже и так было достаточно чисто, на субъективный взгляд Лена. Всего этого было достаточно, чтобы Лен усмехнулся, без всякой злобы, не пытаясь в кои-то веки защититься. Он в комнате был один, и едва ли кто-нибудь мог заметить, как он расслабился, растягивая губы с полопавшейся до боли кожицей в странной, полусчастливой улыбке. Стерильная палата, морфий, большая мягкая койка, медицинское наблюдение, чистая одежда, протез, дешёвый, но работающий, операция вне очереди, — все это накладывалось одно на другое, и в конечном итоге все ниточки привели к приказу капитана полиции Сингха. Он отдал приказ, чтобы Леонарда спасли, и у него было достаточно власти, чтобы его послушались беспрекословно. — Я не хочу, чтобы люди умирали, Снарт. Даже самые опустившиеся. Мне кажется, разбрасываться людскими жизнями, когда самих людей так мало, — невиданная роскошь. Даже с практической точки зрения, — Сингх пожал плечами. — К сожалению, мои коллеги из Стар-сити со мной не согласны. Я был там всего раз и видел военную диктатуру, учреждённую новым мэром Оливером Куином. — Не слишком-то им это и помогает, — хмыкнул Лен, вспоминая, как прекрасно было обвести вокруг пальца Куина, скакавшего по городу за преступниками в зеленом защитном костюме и с луком наперевес. И хотя Куин, возможно, имел лучшие из возможных намерения, все, что бы он ни сделал, выходило ему боком. — Куин совершает одну большую, может быть, глобальную ошибку. Это закон мироздания: действие рождает противодействие. Сингх согласно кивнул: — Именно поэтому я иногда рад тому, что наш мэр слишком уж мягкотел, чтобы установить диктатуру, но достаточно цепок, чтобы держаться за своё кресло и не допускать образования совета. — Который так просит созвать Тоун, глава STAR Labs. Сингх снова кивнул. — Я не доверяю Тоуну. Никто не доверяет. Но и вступать с ним в открытое противостояние пока не хочется — недостаточно ресурсов, недостаточно сил. Леонард прекрасно понимал подоплёку такого решения: он сам не вступал в заведомо проигрышный бой. Бой, который можно выиграть, немного подождав и набравшись сил. Сингх был умным человеком, Лен даже не посмел бы и спорить с этим фактом. — А теперь к насущным вопросам, — планшет в руках Сингха пискнул, и он отложил технику в сторону, сжимая в ладони браслет. Тот был серебристого цвета, жутко толстый, с крохотным электронным индикатором, каждые две секунды мигающим зелёным цветом. — Ты и так наверняка знаешь, но объясню ещё раз: браслет слежения, внутри маячок, фиксирует твоё передвижение. Раскрыть и снять его невозможно, любая попытка расценивается техникой как сигнал тревоги, который сразу же поступит мне на портативный компьютер, — Сингх вскинул руку с часами со встроенным компьютером. — Поэтому не стоит подрывать оказанное тебе доверие, Снарт. Мы оба знаем, что эта сделка выгодна обеим сторонам. — Ясно, капитан, — Лен целиком и полностью был согласен со всеми условиями, особенно если учесть, какую именно работенку ему подыскал Сингх. В животе у Лена приятно потянуло от одной мысли, но ее он отпихнул в сторону и сосредоточился на том, чтобы протянуть ногу Сингху, подтягивая штанину плотных брюк вверх и обнажая лодыжку. Сингх привычным движением защёлкнул браслет. Он действительно был тяжеловатым, но хотя бы не передавливал. Лена это не беспокоило. Если честно, браслет и даже механическая рука не худшее, что могло с ним случиться. Это он продолжал повторять себе снова и снова, чтобы каждый раз чувствовать себя все лучше. На самом деле, он уже давно не находился в такой комфортной среде обитания — сперва STAR Labs, напоминавший дом отдыха по сравнению с обыденной жизнью Лена, теперь — присмотр Сингха и на горизонте уже замаячила жизнь в Шугар Хиллс. Точнее, в секторе Ж-23. Без разницы, как он теперь назывался. Все равно эти милые двухэтажные домики никуда не делись. Лен склонил голову, рассматривая ряды зданий некогда кукольного района. Некоторые дома за двадцать пять лет здорово обветшали — многие зияли чёрными дырами выбитых стёкол, были исписаны граффити и просто испещрены трещинами. На месте нескольких домов остались лишь чёрные пепелища — ни следа от людей, что жили здесь когда-то. Но большинство домов сохранились. Все же двадцать пять лет — не так уж много для камня, бетона и стекла: только газоны поросли травой и сорняками, облупилась краска, сами дома наверняка были обнесены мародерами и когда-то некоторое время укрывали в своих стенах бездомных. Теперь территорию патрулировали полицейские дроны — секторы, получившие разряд жилых, сейчас неплохо охранялись от посягательств и преступников. Благодаря, наверное, только этим мерам здесь все ещё и оставались 23 жителя. Теперь временно — 24, учитывая Лена. И в тот момент, когда Лен, все ещё растворявшийся в странном наркотическом эффекте болеутоляющего, уже почти перестал возвращаться в мыслях к своей новой работе, когда уже практически научился думать ни о чем — только созерцать, машина несколько резко для такой раздолбанной дороги свернула на подъездную дорожку, затормаживая. Лен, заметив на таймере, что время истекло и теперь они были на месте, расстегнул ремень и потянулся к кнопке, открывающей дверь. Но Сингх не торопился снимать блокировку. Он что-то хотел сказать, и Лен обернулся, терпеливо выжидая. — Снарт, ты ещё не опустился на дно. Ты вообще уникален в своём роде. Не я один заметил, как удивительно точно ты чувствуешь грань, отделяющую нормального человека от преступного отродья, но вместо того, чтобы опасаться этой грани, отдаляться от неё, нарочно пляшешь на ней, бросая вызов всем. И нормальным людям, и отродью. И тебе пока что это удаётся. И потерять тебя, просто застрелив, было бы огромной ошибкой. Ты своего рода чистильщик города, и нам прекрасно известно, как много людей ты держишь под контролем, скольких ты приучил к кодексу чести, запрещая убивать женщин, детей и невиновных мужчин. Вау, это было то ещё откровение. Несколько, правда, смущающее, потому что это звучало практически как похвала. И как минимум, между строк проскальзывало одобрение его преступной деятельности самим капитаном полиции, которому существование Лена, судя по всему, было очень даже выгодно. Лен запишет эту рекомендацию в своё портфолио. — Только потому, что я даже несколько доверяю тебе и твоему рациональному складу ума, ты будешь жить практически как в раю. В тёплом, обжитом доме, с хорошей семьёй, регулярными приемами пищи, горячей водой и чистой постелью. За небольшую услугу, — Сингх теперь глядел прямо в глаза, и Лен смело и без всякого страха смотрел в ответ. Ему нечего было скрывать — сейчас он на самом деле не строил планов по побегу, потому что Леонард Снарт и в самом деле прекрасно понимал, где ему находиться выгоднее. — И послушай-ка вот что. Это самое главное твое правило, новый закон в твоём кодексе чести. Если только с Барри Алленом что-то случится, я тебя убью. Хотя нет. Я выдам тебя Стар-сити, где тебя очень жаждут увидеть умельцы из АРГУС, и они заставят тебя мечтать о смерти, которая все никак не будет наступать. Сингх замолчал, поджав губы. Его глаза бегали по лицу Лена, пытаясь обнаружить признаки того, что Лен понял, и информация прочно закрепилась в его мозгу. Но Леонард не был бы самим собой, если бы позволил себе испугаться. Он прекрасно знал, как может раздражать его отточенная годами ухмылка, и именно поэтому он ухмыльнулся. — Есть, сэр! — отсалютовал Лен и, потянувшись к панели через Сингха, нажал кнопку разблокировки двери. Замки щёлкнули, и Лен выскользнул наружу, слегка морщась сладковатому запаху гниения органических отходов. Сингх вздохнул, будто собирался сказать что-то ещё, но в последний момент передумал. Ухмылка Лена часто имела такой действенный эффект затыкания фонтанов угроз. Угрозы, к слову, Лену казались бесполезными — он и сам понимал, какой ценностью обладал Барри Аллен. Барри Аллен, а вовсе не Лен был по-настоящему уникален. Барри родился в год взрыва STAR Labs. Лену тогда было семнадцать лет, и он прекрасно запомнил день, когда весь город праздновал запуск ускорителя частиц, который должен был «изменить наш взгляд на устройство мира». Отец тогда свалил из дома, чтобы в вонючем баре отпраздновать такое невероятное «событие века», надравшись с дружками до беспамятства, Лен же остался дома с Лизой, которая слегка отравилась — спасибо горе-папаше за просроченный йогурт. И это не был сарказм — это единственное событие в жизни Лена, за которое он действительно хотел поблагодарить ублюдка-отца, будь он сейчас жив. Лиза тогда очень хотела попасть на яркий праздник рядом со STAR Labs, и случай их от этого уберёг. После взрыва, прогремевшего в STAR Labs, погибло 800 человек из 823, находившихся непосредственно на большой площади перед лабораториями, и Лен был уверен, что им с Лизой навряд ли бы повезло. Хотя везунчиков здесь не было — после взрыва произошёл выброс вещества, которое Эобард Тоун, владелец STAR Labs, назвал тёмной материей. Именно эта штука, не исследованная, не упоминавшаяся ни в одном научном труде, стала бомбой замедленного действия, инфицировавшей воздух, воду, почву и все возможные поверхности. Те двадцать три человека, оставшиеся в живых после праздненства, стали первыми заражёнными, в самой тяжкой форме. Остальной город зараза поглотила за сутки, штат — за трое, весь континент — за две недели. Тёмная материя, не видимая глазу, не имевшая запаха или вкуса, обрушила Соединенные Штаты в апокалипсис. Эта штука оказывала разрушительное воздействие на организм: попадая с водой, пищей и воздухом внутрь тела, она начинала разрушать внутренние органы. При попадании в рану, начинала пожирать части тела снаружи, как это произошло с Леном. Но он был счастлив тому, что он не заразился в первые месяцы после катастрофы — тогда ещё никто не выработал механизмы спасения людей, не знал, что делать с людьми, гниющими заживо. Первые операции STAR Labs провели только спустя год после взрыва, когда население Америки уже сократилось на семьдесят процентов. Этим тридцати процентам жутко повезло. Лен, как он уже упоминал, был выебанным во всех позах жизнью счастливчиком. Как выяснилось по мере исследований, тёмная материя необязательно сводила в могилу. Не была смертельной. Это доказывали те самые тридцать процентов живых удачливых ублюдков, среди которых был Лен и, спасибо судьбе, Лиза. Тёмная материя непременно воздействовала на всех, она день за днём накапливалась в организме. За двадцать пять лет в Лене ее накопилось предостаточно, как и во всех остальных людях. Но жизнь человека зависела только от его крепости — нормальный крепкий иммунитет, здоровый организм успешно справлялся, сдерживая заражение. Тёмная материя как бы спала внутри каждого организма, просыпаясь лишь когда тот или иной орган давал сбой. И именно в этот момент слабости тёмная материя перекидывалась на орган, пожирая его. Не было столько живых донорских органов, чтобы спасти всех в самом начале их апокалипсиса. Не было столько людей, времени и техники. Не было знаний. И тогда явился Эобард Тоун со своей командой STAR Labs, которые за двенадцать месяцев изобрели способ штамповать дешёвые механические внутренние органы и протезы частей тела, которые удалось поставить на конвейерное роботизированное производство. STAR Labs, «стремившиеся искупить свою вину», смогли выпустить множество помощников-роботов (дронов, уборщиков, промышленных роботов), облегчая отсутствие рабочих рук; организовали бесплатную медицинскую помощь, включившую в себя регулярный полугодовой медицинский осмотр, бесплатные операции в порядке очереди на дешёвые протезы и внутренние органы, а также платные операции для тех, кто имел возможность поставить себе отличные протезы, похожие не на сбор металлолома, а на вполне себе настоящую руку или ногу, или внутренний орган. Платные протезы собирались вручную и не отличались от настоящих органов и частей тела внешне. К счастью, их с Лизой папаша сдох на третий месяц после взрыва. Тёмная материя сожрала его слабую, пропитую печень. И в конце концов ещё оказалось, что у него был рак простаты. Судьба работала сразу по нескольким фронтам, чтобы избавить Лена и Лизу от Льюиса Снарта. И хотя такое вслух говорить не следовало, Лен не раз признавался Мику, что испытал такое дикое удовольствие, граничащее с эйфорией, когда позволил Мику сжечь в лесу труп отца. Лен даже на пару мгновений оценил красоту огня, пожирающего человеческую плоть. Точнее, плоть человеческого отброса, мерзавца и абьюзера, которому как нельзя кстати подходил принцип «ублюдку ублюдочная смерть». Лену повезло с организмом настолько, что, закаленный не самой хорошей жизнью, он не давал сбоев уже двадцать пять лет. И даже во время простуды, которая подкашивала многих, умудрялся получать в медицинском центре STAR Labs своевременную помощь. По молодости, лет до тридцати пяти, он вполне ещё мог свободно разгуливать по Централ-сити, не боясь, что его опознают — тогда искусным вором значился Капитан Холод, в маске на все лицо, защитных очках и объёмной парке, в которой никто не мог опознать Леонарда Снарта в течение долгих лет. Лена подвел случай, когда Мик в прямом смысле погорел на работе, и Лену пришлось стащить с себя всю верхнюю одежду и маску, чтобы скрыть ожоги Мика, которые при открытом контакте с воздухом могли быть инфицированы. Автоматические системы дронов опознали Лена, но самое главное, чтобы Мик жил. Жил, бухал и трахал женщин до сих пор и много лет вперёд, потому что у Лена был только один друг. Других таких не будет. И если отмотать время назад, Лен поступил бы точно так же, прекрасно зная, что ему придётся стать лучше, жёстче и продуманнее, когда полиция объявит на него охоту. И сам Лен верил, что он мог бы и до глубокой старости продержаться без операций и вмешательства в организм, если бы не случайность: на последней работе подельник (не Мик, а левый парень для одноразовой работы) решил прикончить Лена, забрав все себе. Но он забыл, что Лен тоже был не лыком шит и имел глаза на затылке. Метафора, конечно же. Паренёк, ещё молоденький, зелёный, решил проткнуть Лена каким-то прутом с острым концом, но Лен весьма ловко развернулся, перехватил прут, но тот прорвал перчатку и кожу на ладони. Лену потребовалось пять секунд, чтобы выхватить пушку и заморозить отчаянного пацана насмерть, но тёмной материи хватило всего три секунды, чтобы попасть в кровь. Лен знал, что ему следовало сразу же обратиться в STAR Labs. Даже с учётом всей очереди максимум потерял бы кисть и часть предплечья, но он просто не мог. Последняя работа была особенно важна — у Лизы снова отказывала почка. Уже механическая, бесплатно установленная аккурат на ее восемнадцатилетие. Лен не собирался больше ее мучить — ему нужны были деньги на дорогую почку для Лизы. Та, которая никогда бы больше не отказывала. Которая позволила бы ей жить нормально, чтобы она больше не переживала, что к утру все ее тело отечет, потому что почка прекратила работать. И Лен эти деньги нашёл. Украл. Но не успел бы спрятать, если бы отправился в STAR Labs. И ему потребовался целый месяц сложных махинаций с фальшивыми документами, различными счётами, наличкой, чтобы замести все следы, которые соединяли бы его с этими деньгами. Чистые деньги поступили на счёт в STAR Labs, и в тот же вечер Лизу Снарт положили в палату под именем Луиза Смит. Теперь ей следовало пройти через все анализы, дождаться почки, которая будет сделана именно для ее организма, и перенести операцию. И в тот же день знаменитый Капитан Холод с уже наполовину разложившейся рукой позвонил в полицию и сдался, попав в руки копов, которые неожиданно его спасли. Очень неожиданно. Конечно же, Сингх узнал Лизу в STAR Labs, с лёгкостью сопоставил даты и сделал определённые выводы. И к удивлению Лена, предложил сделку, при которой он закроет глаза на то, куда пошли деньги, — Лен должен был поработать на Сингха и первым его заданием было охранять Барри Аллена, того самого уникума, родившегося через месяц после взрыва STAR Labs. Все знали о Барри Аллене. Может быть, не все в городе, но все в полиции и криминальных кругах. У Барри Аллена не было ни одного пересаженного органа, ни одного протеза. Но не это главное: у Лена до определённого момента ведь тоже не было модификаций. Просто Барри Аллен был невероятно особенным ребёнком природы, ее своеобразным ответом на инфекцию — у Бартоломью Генри Аллена был обнаружен иммунитет. Он не заражался вообще. И если и Лен, и Сингх, и Лиза, и все-все-все все равно носили в себе тёмную материю, пусть и спящую, к Барри зараза не липла от слова совсем. Она не накапливалась в его органах, не заражала при порезах. Он был чист, от кончиков волос до пяток. И его берегли как зеницу ока, это Лен знал наверняка. Никто и не узнал бы, что существует первый в своём роде иммун, если бы Хартли Рэтэуэй не слил информацию в оставшиеся средства массовой информации. Он слил медицинские записи, сделанные известной доктором Сноу и самим Эобардом Тоуном, и с тех пор все узнали, что существовал один счастливчик. Чистый, как белый холст, в то время как остальных запятнала чёрная разъедающая краска тёмной материи. Барри Аллену было всего двадцать лет, когда его имя стало известно всем. И с того момента он превратился в лакомый кусочек: учёные хотели превратить его в свою подопытную крысу, многие отбросы общества просто хотели его уничтожить, отомстив за свою хреновую жизнь и за то, что пацану повезло не заражаться, и были те, самые опасные, из богатейшего и властного меньшинства, которые хотели разобрать Аллена на органы. Потому что даже на пепелище их мира богатые ублюдки умудрялись продолжать мериться членами, и теперь знаком престижа была пересадка не дорогих искусственных органов, а самых настоящих, живых частей тела от доноров. И ради этого они готовы были пойти на многое, в том числе найти наемника, который сможет достать им нужный кусок человеческой плоти. Так что быть просто относительно здоровым уже было опасно, но быть Барри Алленом, органы которого не подвергались воздействию тёмной материи от слова совсем, было пиздецки страшно. Самому Лену за эти пять лет известности Барри поступало предложение выкрасть Аллена и доставить определённым людям три раза. И прекратили они поступать только после того, как Лен отморозил и отрубил пальцы последнему гонцу, принесшему «чертовски выгодное предложение». Только вот Лен уже точно знал, что Барри Аллена он не тронет. И в силу своих возможностей не позволит никому — Лен пару раз делал анонимные доносы на тех, кому заказали Барри Аллена. И Джо Уэст, опекун Барри и полицейский, никогда не разочаровывал в быстроте реакции — быстро находил тех людей, которые согласились достать Барри и передать на человеческую живодерню. Лен никогда не занимался такой грязью вроде похищения людей и торговли органами. Сингх был прав — Леонард был преступником, искусным вором, вполне себе жестоким человеком, время от времени даже убийцей по необходимости, но дна не достигал. И не собирался к нему приближаться. Но интереса и информации ради после первого же предложения Лен решил изучить Барри Аллена и сейчас мог бы немного пожалеть об этом, потому что он и не рассчитывал привязаться к пацану, которого вживую видел от силы раза три и разговаривал лично примерно столько же. Два раза — в департаменте полиции, где Аллен работал судебным экспертом, потому он был вынужден взять у попавшегося Лена отпечатки. Один раз — в STAR Labs, совсем недавно — после операции, где Барри обычно подрабатывал в научном центре разработок, но именно с Леном почему-то решил поиграть в медбрата. И каждый раз в комнату он заглядывал с той невинной, солнечной улыбкой, в которой всего лишь намёком проскальзывала стыдливость и неуверенность. После он обязательно старался притвориться профессионалом, хотя Лен ещё помнил, как тряслись руки Барри, когда он снимал отпечатки Лена или поправлял катетер в вене в палате. Лен не забывал каждый раз смущать его своей фирменной ухмылкой и слишком нежным, но дразнящим прозвищем Scarlet, от которого щеки Барри рдели ещё больше, а в штанах у Лена становилось ещё меньше места. Только их постоянно прерывал Джо, который коршуном следил за приемным сыном. И неслучайно. Как уже говорилось, все хотели заполучить этот лакомый кусочек себе, и Лен был в их числе. Только его больше интересовала перспектива не выбросить эту булочку с корицей в мусорку, не похоронить ее в закрытом гробе, а оценить ее мягкость, попробовать на вкус, просмаковать. Но все это было лишь на уровне фантазий, пока Сингх в рамках их сделки не предложил ему стать телохранителем Барри Аллена. 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Правда, причина таких вынужденных мер была не слишком уж приятна: на Барри напали всего неделю назад, и только чудом его удалось защитить и отбить. Нападавших застрелили на месте. Но по слухам некий заказчик не собирался останавливаться на этом, и Джо хотел усилить защиту. Но как, если сам Уэст работал в полиции все время, а Барри отказывался сидеть под конвоем дома, ведь полицейских и так не хватало. Барри, по словам Сингха, считал, что полицейские нужнее обычным гражданам города, и сам он не смог бы спать спокойно, зная, что его охраняет полиция, которая в это время могла бы помочь кому-то другому. Гребаный самоубийца, усмехался Лен. Но ему было лучше — именно поэтому Барри Аллен сам приплыл в руки Лена. Хотя Джо Уэст, кажется, уже заочно готов был обрубить ему пальцы. Хотя бы на живой левой руке. По крайней мере, именно это читалось на лице детектива, открывшего входную дверь и встретившего Лена вместе с Сингхом. — Капитан, — поздоровался Уэст и снова повернулся к Лену. Глаза его превратились в узкие щелочки, ноздри, наоборот, раздулись. Очевидно, что не по инициативе Уэста Лену поручили эту работу. И хотя Лен не умел читать мысли, от Уэста так и веяло желанием сдать его на органы. Лену придётся очень осторожно относиться к любой еде, которую ему будут здесь давать. — Доброе утро, детектив, — Лен растянул губы в кривой ухмылке, и Уэст, скрепя сердце, отодвинулся с прохода в сторону — какое милое приглашение войти в дом. Лен не хотел скрывать, что внутрь дома детектива, который гонялся за ним добрых восемь лет, он заходил с некоторым чувством превосходства. Леонард Снарт сдался сам, а теперь получал возможность ошиваться в доме почти что кровного врага. Очевидно, это будет достаточно весело, чтобы не покрыться плесенью; Джо Уэст всегда был неплохим соперником, он умело провоцировал организм Лена вырабатывать адреналин, но более хорош в своих планах и расследованиях краж и убийств Лена он стал, когда его приёмный сын Барри Аллен стал судмедэкспертом. О, Scarlet проходил судебным экспертом по делам Лена в 80% случаев. Остальные 20% изучал сам, и это Лен знал наверняка — однажды, ошиваясь неподалёку от места преступления (адреналин бушевал в крови, когда он был так близко от полиции), услышал, как милый иммун Барри Аллен восхищался чистотой, с которой Лен провернул дельце. Лен усмехнулся, вспоминая громкое изумленное бормотание Барри. Что-то вроде «снова ни одной улики, Джо, он так хорош в этом». Ха, иногда это согревало ледяное сердце Лена долгими ночами планирования преступлений. Уронить себя в глазах Аллена почему-то не хотелось, так что в каком-то смысле Барри стал его мотивацией совершенствоваться, становиться лучшим. Может даже, бесподобным. И если Уэст будет сильно бесить Лена, возможно, он что-то скажет об этом, не забыв упомянуть, что задница у Барри что надо. Лен мог предсказать, как именно будет выглядеть обескураженный Уэст, замерший от неслыханной наглости. Но пока что Лен оставит этот туз в своём рукаве. — Это отвратительная идея, капитан, — буркнул Уэст и уже громче, чтобы Лен стопроцентно услышал, добавил. — Если этот ублюдок что-нибудь учудит, я его пристрелю. Лен в ответ громко фыркнул, продолжая рассматривать семейные фотографии Уэстов, развешенные по стенам. Лен ещё помнил, как хорошо выглядели фотографии раньше, до взрыва — на глянцевой фотобумаге, в рамках. Теперь же это были небольшие окошки в стене — жидкокристаллические экранчики со сменяющимися изображениями общих фото и даже селфи. — Джо, остынь, — спокойно произнёс Сингх. Он, видимо, едва обращал внимание на пустые угрозы Уэста. Впрочем, как и Лен. — Ты прекрасно понимаешь, что Барри нужна защита. — Я тебе уже говорил, что предпочёл бы нормального полицейского. — Где бы мы его взяли, Джо? Ты знаешь, что у нас и так нет людей. А преступлений меньше не становится, — Сингх пожал плечами. — И все же люди все ещё полагаются на нас. — Можно было бы нанять телохранителя, — упрямо продолжал давить Уэст, и в этот раз продолжил уже Лен: — Удачи с этим. Если вы хотите собирать своего сыночка по частям на чёрном рынке, кто я такой, чтобы мешать? — холодно отвесил он. — Могу подсказать адрес, куда стекаются все почки. Насчёт остального, увы. Своё короткое выступление Лен завершил нахальной улыбкой, и Уэста буквально передернуло от ярости. Но он сдержался. Отлично, значит, действительно не пристрелит. К тому же, как говорил Сингх, Лен умел ходить по грани. Лен был в каком-то смысле адреналиновым наркоманом, но в руках держать себя умел. И теперь, когда прошёл через многое, умирать не собирался — если смерть и хотела прибрать его к рукам, то момент уже, увы, упущен. — Как будто я могу доверять тебе, — отчеканил Уэст, и Сингх устало вздохнул. — Джо, это лучший наш вариант. У него браслет на ноге, он двадцать четыре часа в сутки под нашим присмотром; он ни разу не был замешан в делах с чёрным рынком внутренних органов и у него есть интерес в том, чтобы Барри был жив и здоров. — Но... — начал было возражать Джо, но Сингх пресёк его высказывания. — И Барри ему доверяет, Джо. Что? Лен заинтересованно перевел взгляд на лицо Уэста, стараясь понять, на сколько процентов это правда. В животе у Лена прокатилась непрошеная волна тепла — кажется, Барри самолично одобрил кандидатуру Лена на эту работу. — Это меня и беспокоит, — произнёс Джо угрожающе тихо, и вот именно теперь Лен почувствовал, насколько сильно его присутствие напрягало Уэста. Но никто не успел ничего сказать, когда по лестнице начал спускаться тот самый Барри Аллен: — Я подготовил комнату для Леонарда, а когда они приедут-... о. Сперва Лен увидел ноги — в узких чёрных джинсах, облегавших все изящные рельефы Барри; его бёдра, хоть и были узкими, худыми, обладали весьма вкусным изгибом. Лен невольно сглотнул, чувствуя, как сжимается пересохшее горло и долбит в голове наркотический эффект болеутоляющего. Если бы он проглотил две таблетки, то уже отпустил себя, разрешая повалить это прекрасное тело здесь и сейчас. Вместе со своими ногами появился и весь остальной Барри, в темно-красной худи и с птичьим гнездом на голове. Он выглядел все ещё немного заспано, но как только он увидел Лена, глаза его комично округлились, а лицо покрылось розовыми пятнами смущения. — Очаровательно, — протянул Лен, стараясь не смотреть так оценивающе с Уэстом в одной комнате. Тот, может, и не убьёт, но покалечить мог. — Барри, покажи Снарту комнату. Мы с Джо ещё немного поговорим. Барри заторможенно кивнул, все ещё пялясь на Лена, а после развернулся, махнув рукой, чтобы Лен следовал за ним. И Лен поспешил, в то же время слегка отставая — на пару ступенек, потому что вау, ему очень нужно было заценить этот вид. Округлая задница, покачивающаяся перед лицом, — она была так хороша, что Лен хотел ее вылизать. И от этой мысли в голове все затуманилось ещё сильнее, и последнее, что Лен услышал, был возмущённый голос Уэста: — Мы ему ещё и пушку вернём? Вау, а вот это было ему по вкусу. Но все в целом напоминало болезненный, судорожный бред, который порой наваливался на него, когда его рука отмирала, заставляя тело биться в горячке. Ведь кто бы мог подумать, что вору доверят охранять самое ценное из всего, что когда-либо рождалось на развалинах этого мира.