Фейерверки

— Смотри, снежинки в твоих волосах танцуют вальс, — Аллен улыбается широкой улыбкой, падает на землю, пачкая форменный плащ в смеси из грязи и первого снега. — Такой красивый. И непонятно к чему это он относит — то ли к самому Юу, то ли к крохотным снежинкам, колючим и горячим одновременно, что попадая за ворот кителя, вызывают стаю мурашек. — Придурок, — шепчет одними губами Канда, подходя ближе. — Пошли спать, дурачина, — в голосе, несмотря на весьма оскорбительные слова, только тепло и немного грустного веселья. Аллен на его реплику лишь смеется, отползает назад прямо как есть — Канда слышит противный чавк грязи, морщится, потому что Уолкер точно дурачина. Или кто похуже, Канда пока не разобрался, но знает точно, что есть что-то такое в Уолкере заставляющее всех проникаться его глупыми идеями и настроением. Иначе как объяснить то, что вместо того, чтобы захлопнуть за собой дверь на заднем дворе гостиницы, в которой они остановились на ночлег, он садится рядом и усмехается собственному решению. — Вот, — Аллен растопыривает ладонь на его пока еще чистых штанах, хлопая его по бедру. — Сразу бы так, ДураКанда. Канда думает, что дурнее человека не видел. Никогда.

***

Снег сыплет большими хлопьями, растворяясь в волосах прозрачными каплями. Канда вдыхает полной грудью, смотрит на небо, в котором звезд столько, что не собрать в горсть. Тишина вокруг обволакивает уютным коконом, заставляя его впервые за девять лет, проведенных вне стен лабораторий, почувствовать себя в безопасности. И в этом нет никакого толка и смысла. Потому что это глупо, ну. Чувствовать спокойствие и умиротворение, находясь в самом отдаленном месте страны, название которое выговорить не смог никто у них в Главном Управлении, в нескольких сотнях метров от осколка Чистой Силы, за которым обязательно придут. Просто отвратительное чувство, но Канде оно до безумия нравится. И пусть оно совсем новое, еще неокрепшее, но вплелось в грудь цепкими корнями, заставляя сердце стучать так сильно, что могут сломаться ребра. Канда не умеет чувствовать — просто не знает как — хорошие эмоции, и тепло от этого момента распространяется по телу, как вирус; Уолкер сжимает его ладонь так сильно, что Канда морщится от неприятного ощущения, но руки не отнимает. Сидеть вот так, может быть, и глупо, и он никогда и не под каким предлогом никому не расскажет об этом, но. Это правильно. Снег сыплет все сильнее и сильнее, зима вступает в свои права, неспешно кружась в танце легкими хлопьями, и есть в этом нечто удивительное. То, как Уолкер, запрокинув голову, сидит рядом с ним, и они держатся за руку, будто бы парочка влюбленных дураков — Господи, ну и катись к черту эта война. — Звезд не видно, — замечает отстраненно Недомерок, и впервые за все время, что Канда знает его, у него действительно грустный взгляд. Без притворств и дополнительных масок, и, знаете, Канда сам не понимает, что творит, когда произносит: — Повернись. Уолкер поворачивается с немым вопросом на лице. Канда думает всего секунду, за которую мир разрывается бомбой где-то позади них. А затем Канда просто делает это. Поцелуй мимолетный, Уолкер отворачивается в последнюю минуту, отчего Канда проходится губами ему по щеке. Она холодная, чуть шершавая кожа приятна на ощупь, и Канда чувствует, как горит лицо. Вот придурок, Господи, блять.

***

Снег сыплет крупными хлопьями, попадая на волосы бриллиантовыми каплями, зима осторожна в своих шагах. Тишина разрывается на части от громких хлопков фейерверков, небо багряное, и ночью это кажется причудливым, но Канде все равно. Уолкер сидит рядом, что-то смущенно бормочет в воротник кителя, держа грязную ладонь на щеке. В том самом месте, где ее коснулись губы Юу. Небо покрыто звездами, которых отчего-то Недомерок не видит, но только не Канда. Они освящаются взрывами-вспышками, и если бы Уолкер поднял свой взгляд, то обязательно увидел это. Но, увы, Уолкер смущенно смотрит на собственные ноги, бормочет какую-то околесицу, и это так глупо, что Канда начинает смеяться. Смеется громко, завистливо, отпуская напряжение от войны в мир, который погряз в битвах больше, чем в остальных бедах. И нисколько об этом не жалеет. Потому что, кажется, фейерверки бывают не только для того, чтобы порадовать люд. Кажется, фейерверки у него внутри. Просто отвратительное чувство, но Канде до безумия оно нравится. Может быть, он даже влюблен в него.