***
— Ты чего приперлась? Мари закатывает глаза и, не расслабляя руки на груди, язвит: — И я тебя очень рада видеть! Тео удивленно приподнимает брови, не ожидал он такую реакцию, но предпочитает не продолжать зарождающуюся перепалку. Вместо этого бурчит, поняв, что его лицо со всеми эмоциями, видно слишком хорошо: — Потуши. — указывает кивком на волшебную палочку и вновь поворачивается к окну. Мари недовольно сжала губы, понимая, что желание остаться со слизеринцем в темноте — невелико, но через пару секунд свет гаснет. Тишина. Парень не курит, а просто смотрит в окно. Она же не взяла сигареты, так как уходила с башни в спешке. Наконец, придя к выводу, что оставаться здесь — не вариант. Слишком неловко и неприятно. Собирается уходить, как слышит: — Не спится? — в голосе нет ни сарказма, ни раздражение. Простой вопрос. От удивления девушка просто согласно мычит и не предпринимает попыток заговорить, но ожидая развития событий. А Нотт, как ожидалось, молчит. Как всегда. Только пара фраз, обычно обидных, иногда нейтральных. Посмотрев на расслабленную фигуру парня, на отдаленный вид лица, создается впечатление, что он и вовсе не здесь. Кажется, что его мысли витают где-то далеко, рядом с неяркой луной, тонут в растянутых тучах. Появился совсем неожиданный интерес узнать, что он на самом деле думает, почему не спит так поздно и какого черта ему на все так плевать, всегда. Но Мари не стала бы спрашивать. Девушка закусывает губы. Вдыхает побольше воздуха через нос. Плевать. Выдыхает. Теодор слабо прикрыл глаза, услышав тихие шаги. Уходит. Но неожиданно боковым зрением улавливает ее фигуру, она становится совсем близко, смотря в окно. Близко не к нему, к окну. Взгляд парня автоматически проходится от головы до ног и замер на них. — Милые ботинки. — Привычная насмешливость в голосе. Взгляд девушки даже не дрогнул, она также как и он до этого засмотрелась в ночное небо, засмотрелась в лунный свет, которому теперь приходится пробиваться сквозь тучи. — Это носки, — спокойно отвечает. Ведь нужно что-то сказать, а думать над репликой нет желания, парню же и так плевать. Но она не видит, как его лицо на секунду замерло и что он потом по новому глянул на самодельную обувь. Наконец-то оторвавшись от любования природой, она кинула взгляд на парня, но он неожиданно его поймал и не собирался отпускать. Спокойные глаза, но он чего-то ожидал, что-то говорил ей взглядом. Жаль, что она предпочла не замечать. — Почему ты помог мне тогда? — слова вырвались быстро, толком не задержавшись в уме. Но она не смутилась, и ей не хотелось забрать их обратно. Может этим вопросом она просто оправдала то, что отвернулась обратно к окну. Хотя эти мысли крутились в голове уже давно, надоедая и раздражая. Порождали негативные эмоции и давали неприятные удары паранойи. Человек, который обычно вел себя определенным образом, вдруг повел себя иначе, хоть отношения у них и не менялись. Образ, который был построен в ее голове треснул где-то на уровне глаз, которые в тот день почему-то были с долей волнения, а неприязнь была направлена и не на нее вовсе. — О чем ты? Он понял, он знал о чем она. Но решил не показывать того, что ему хоть как-то важно то, что сделал, чтобы помнить об этом. Мари закатила глаза, совсем слабо, ведь поверила, что он не помнит, просто не хотела все объяснять. — Стэнли… — она замялась. — Ты попросил его уйти. Она снова смотрит на него. Снова смотрит прямо в глаза. Но теперь Нотт не намерен через глаза все выдать и поэтому отводит их, кривясь. Он вспомнил раздражающий, самоуверенный взгляд когтевранца. — Было бы странно, если бы я просто прошел мимо, как он просил. — Глаза парня прищурились. — Ты так не думаешь? Лицо Миллиган тоже скривилось на несколько секунд, когда она заметила, что взгляд Тео скользнул к ее рукам, опущенным вдоль тела. Ни черта она так не думала. Всем и всегда плевать, всем и всегда в лом помогать, всем и всегда хватает и слов о том, что все в порядке от самого агрессора. Так что, да, она так не думает и плевать какой правдивый голос у слизеринца. — Ага… — протянула Мари. — Так значит, ты помог, потому что по другому было нельзя, потому что это правильно? Ему было до безумия приятно слышать это «помог», но все остальное неприятно резануло по ушам. Но он этого не показал, ведь девушка все еще смотрит, наклонила голову к плечу и так выжидающе смотрит, следит за мускулами лица и ждет. — Точно. — самодовольно ответил он. Миллиган хмыкнула, посмотрев на него еще несколько лишних секунд. — Супер! Рада, что мы с этим разобрались. Еще раз спасибо. — Она улыбнулась, открывая зубы и скрещивая руки на груди. Теодор выдохнул с слабой улыбкой и уточнил: — Еще вопросы? Мари качнула головой. А самого парня душили те вопросы, которые он хотел задать, засели еще в голове, не смея вырваться, ведь здравый рассудок доводил, что это будет неуместно и результаты будут неопределенные. Она врала. Она совсем не рада. Она все еще не понимала и не верила. Какой, твою мать, смысл помогать ей, ведь ее ни во что не ставят и его «воспитанности» это бы не повредило. Им никогда не было неуютно вместе. Нет, конечно, когда они обмениваются колкостями, то взаимно чувствуют раздражения, но вот так в тишине, все более-менее в порядке. Но сейчас… сейчас Мари сама себе напомнила, что так не должно быть, и ему видимо не хочется иметь такое общество. — Пока, Нотт. — Она сказала это, уже когда разворачивалась. Парень вздрогнул от неожиданной мысли, заметив, как колыхнулась юбка девушки. — Эй! — Мари остановилась, в проеме и выжидательно посмотрела. — Он ведь тебя уже не трогает? Лицо Миллиган окаменело от тихих слов. — Нет. Она ушла, но лед от четкого ответа остался, заставляя уже лицо парня холодеть.***
— Эм… — я замялась. — Эм… — я все еще мнусь. Да твою же мать! Почему именно сейчас?! А же, блять, даже поесть не успела! Я неловко протягиваю руку и аккуратно беру букет. Что это еще за ебаное желание быть в центре внимание?! От кого, от кого, но от слизеринца, в этом замке, я этого не ждала. Улыбка на лице парня выросла еще на несколько сантиметров, что заставило меня усомнится в человеческое похождение данного индивида. — Спасибо, Ньют. — Я честно постаралась мило улыбнуться, но неловкость, что сковала меня только усиливала желание сделать мое лицо, как можно более неясным. — Какой неожиданный подарок… Я держала в руке букет светло-розовых георгинов и старалась удерживать сраную улыбку на чертовом лице. А стояли мы почти у самого входа в Большой Зал, потому что я, блять, не успела отойти дальше, когда это чудное кудрявое создание подбежало. — Пандора! — начало мне уже не нравится. — Ты просто чудесная девушка… — а чем дальше, тем только хуже. — И мне очень жаль, что во время нашей прошлой встречи мы так расстались. А подбирает же слова, молодец. Но можно говорить тише, блин, и менее энергично! — Но… — начала я, даже не думая над продолжением, знала же, что и так перебьют. Воспитанные, блин, аристократы. А хотя этот не точно аристократ. И не такой повернутый на всей той бурде с чистокровностью, но семья видно богатая, просто, и должное воспитание дала. — Нет, нет, ты не должна ничего говорить, я просто… не хотел ставить тебя в неловкое положение… Да что ты, блять, говоришь?! — Я был бы рад еще сходить с тобой в Хогсмид. В качестве друга. Полный фейл. Но… эта милая, такая же неловкая улыбка, как и у меня, наверное. Не хочу ему настроение портить. — Спасибо, Ньют. — Выдохнула я. — Я тоже с радостью. Я улыбнулась, смотря на счастливое лицо. — Тогда, может в это воскресенье? — Радостно пропел он. Я едва удержала свое лицо, клянусь Богом… — Конечно! — воскликнула я. — А теперь прости меня, мне нужно цветы в воду поставить. Потом поговорим, ладно? Не даю ему и слова сказать, ведь уже скачущей походкой вылетаю с зала. Я буквально чувствую, как мой глаз дергается.***
К гриффиндорскому столу зевая приближается Поттер, еще более растрепанный, чем обычно. — Утречка, Блэк. — протянул он, смотря на мрачное лицо друга, немного расфокусированным взглядом. — Занятие через двадцать пять минут, ты в курсе? — Уточнил Сириус. — Угу… — снова тянет слова, плюхаясь на свободное место рядом с Блэком и выискивая глазами кувшин с водой. — Что с настроением? Когда ты меня будил, то был придурком в другую сторону. Джеймс задумчиво осмотрел свободные места за столом, которых было в особом достатке именно рядом с недовольным брюнетом. — А ты был бы более бодрым, если бы я все-таки применил Агуаменти. — флегматично перевел стрелки парень. — Ты бы был более тихим, в таком случае. — с улыбкой хмыкнул Джеймс, сверкнув на друга линзами в темной оправе. Блэк тихо выдохнул воздух, и, даже если он визуально не закатил глаза, было понятно, что он это сделал в своем воображении. Он пожал плечами и наконец немного расслабился. — Что, малышка Лоуренс сегодня тебе язык не показала, и ты в шоке? — усмехнулся Поттер, наблюдая, что взгляд брюнета систематически скачет, то на пустое место за когтевранским столом, то на выход из Зала. Вот теперь-то Блэк реально закатил глаза и громко выдохнул. — Она даже до стола не дошла. — Все так же отвечает, все так же деланно спокойно. Поттер замер, почувствовав волнения, ведь звучало это заявление, как очень неудачная черная шутка. — Почему? Во второй раз Сириус закатил глаза. — Да без понятия я, Сохатый! — раздраженно сказал он. — Парень какой-то ее на входе остановил, дальше не знаю, не дошла и все. — Да ладно-ладно! Понял я. Чего ты нервничаешь? — затараторил он. Сириус медленно, тихонечко, втянул побольше воздуха через нос и ответил: — Потому что, до гребанного урока 15 минут, до кабинета идти минимум пять, а ты вместо того, чтобы есть — херней занимаешься. Джеймс обиженно надулся и уже через секунду направил свой взор на блюда, которые в отличие от неких личностей, на него кричать точно не будут.