Часть 1
7 января 2018 г. в 19:01
На очередное хриплое и родное «ты же устал, ложись обратно», Юнги качает головой и старается раскрыть хотя бы один глаз, чтобы укутать маленькое и хрупкое тельце в теплый плед. Это у Юнги вошло в привычку, потому что вдохновение — штука странная; ему совершенно не важно, какое сейчас время суток, как долго включается старенький ноутбук или насколько смертельно устал человек. Для Хосока — эта капризная дама дороже всех на свете, для Юнги же — важнее здоровье его парня. Дрожащее тело накрывает мягкая ткань, на секунду приходится оторвать руки от клавиатуры, чтобы любимый укутал его с ног до головы, иначе тот не уснет. Поправляя ткань на ногах, Хосок целует парня в черную макушку и, слегка улыбаясь, продолжает свое дело. Юнги недовольно сопит, когда случайно соприкасается с голой кожей. Такой холодной она, кажется, бывает лишь у трупов. Но разворачивается и уходит обратно в постель, подмечая под рукой Хосока четыре листа, исписанных мелким шрифтом, и «03:58» в уголке монитора.
В следующий раз, Юнги просыпается от странного сна и тихих всхлипов в другом конце комнаты. Пересиливая себя, он встает и бредет к столу, за которым едва сдерживающийся Хосок налил лужицу из слез. Но пальцы от клавиатуры не отрывает, продолжая что-то остервенело вбивать. Заметив проснувшегося парня краем глаза, он мысленно извиняется и все же начинает рыдать в голос. В итоге, Хосок доводит свою мысль до конца, ставит точку и жмет кнопку «Сохранить». Тогда-то Юнги и решается спросить:
— Ну, что там у тебя на этот раз? — и зевает.
— Юнги-и-и, я их убил. Всех убил, — а в глазах такой ужас, будто саморучно их и выпотрошил ночью.
— Они прожили достойную жизнь, — на этот раз, Юнги так смачно зевает, что на глазах проступают слезинки.
— Боже, ты ничего не понимаешь! — и, все так же страдальчески хлюпая носом, Хосок убегает на кухню, по пути теряя плед и топая по полу босыми ногами.
Юнги громко шлепает себя по лбу, и это не из-за того, что Хосок слишком сопереживает своим персонажам, а потому, что забыл надеть на Хосока носки. Хотя за окном и плюс три, в помещении почему-то вполне себе минус пять. Юнги трёт глаза, натягивает толстовку, ищет теплые гольфы и плетется с пледом на кухню.
Хосок все еще беззвучно плачет и, притягивая к себе колени, ютится на краю подоконника. Юнги щелкает на кнопку электрического чайника, заворачивает Хосока в свёрток и принимается отряхивать маленькие стопы. Потом, устраивается рядом с ним и натягивает гольфы в красно-оранжевую полоску. Хосок всхлипывает уже тише и спокойно рассказывает сам:
— Я убил такого славного песика. Джексон просто хотел предупредить хозяев, а его сочли за бешеного. А брат героини, он был хорошим и добрым парнем, который собирался жениться на ее подруге… Ох, загубили они его, а предатель куда ближе, чем кажется. Он-то и натравил всех против него. Я так жесток… — Хосок замолкает, утыкаясь лицом в плед.
Всё это время, Юнги прячет улыбку, но когда закипает чайник, его таки прорывает на смех. Хосок пинает Юнги ногой в бедро, и тот сползает с подоконника. Достает любимую кружку и начинает делать этому чувствительному рыжему комочку горячий чай. Пока готовит, краем глаза видит, как тот прячет широкую улыбку. Хосок разглядывает соседние многоэтажки, редко пролетающих птиц и голые деревья, и облегченно выдыхает. Для него встретить такого понимающего и заботливого Юнги просто подарок судьбы, не иначе. Хосок вспоминает его нежные прикосновения, сладкую улыбку и чувствует безмерное счастье. Отвлекается от своих мыслей только тогда, когда слышит шаркающие шаги совсем близко и смотрит в светлую жидкость в протянутой чашке.
Маленькие ладони обхватывают большую чашку с «тигрой» (так любит называть её Хосок), а Юнги закидывает руку ему на плечи и притягивает к себе. Тот утыкается носом в щеку и пробирается к любимому под толстовку холодной рукой. Юнги вздрагивает, но не убирает, только еще крепче обнимает и чувствует ответные объятия.
— Со мной так трудно, прости пожалуйста, — Хосок смотрит на залитую ярко-розовым полосу горизонта.
— А кому бывает легко? — в ответ ему раздается обреченный вздох.
— Вот сейчас не понял? — Хосок вскидывает голову и встречается с хитрыми лисьими глазами. Он ведь и ждал такой реакции.
Поцелуй, горячий и тягучий, с привкусом любимых карамелек Юнги и соленых слез. Отстранившись, Хосок улыбается, делает глоток горячего чая, все так же поглаживая кожу Юнги согревшейся ладонью. Он прижимается к его плечу и отмечает, что в маленькую кухню уже пробрался малиновый рассвет.
— Я постараюсь больше не устраивать такие представления, — парень виновато опускает глаза.
— Конечно, не устроишь. Отныне, ни одного фильма не посмотришь, и не прочтешь ни единой книги, где есть убийства или расчелененка. Я буду все проверять.
— Так прям всё и проверишь: от и до? Успеешь ли? — Хосок убирает кружку в сторону и обхватывает любимого двумя руками, приближаясь к его лицу.
Юнги молчит, ждет прикосновений родных губ, но тот лишь отстраняется и зевает. По инерции, Юнги уже начинает зевать, деликатно прикрывая рот рукой. А затем, шутливо шлепает по оголившемуся бедру Хосока и улыбается.
— Ты испортил нам всю романтику.
— Зачем она тебе? Идем лучше спать, сегодня же выходной.
— Ты больше не сбежишь?
— Думаю, сегодня уже нет.
Засыпая в теплых объятиях друг друга, Хосок решает для себя, что впредь не будет браться за что-то кровопролитное и жестокое. И нервы будут крепче, и Юнги лишний раз поспит на час больше. А Юнги, в очередной ночной подъем любимого, будет в тысячу раз осмотрительнее и ни в коем случае не забудет надеть на него носочки.