До Гонконга

— A to the G to the U to the STD, — визги одичавших фанаток разрывают зал. Этот ультразвук бьет по еще не совсем привыкшим ушам. Чимин, стоя за кулисами, наблюдает за мимикой рэпера, за его жестами, взглядом, ищет в них скрытый смысл, понятный лишь ему одному, но не находит. Юнги даже не знает, что парень рядом, что он так волнуется за хена, что он держит за него кулачки. Последний звук музыки. Зал взрывается визгами, криками и… аплодисментами? На лице Чимина сияет счастливая улыбка. Он тоже хлопает. Юнги, коротко улыбнувшись и подмигнув фанаткам, от чего те завизжали еще громче и пронзительнее, удаляется со сцены. — Шуга-хен, это было круто, — глаза младшего блестят. — Спасибо, мелкий. Учись, пока я жив, — он усмехается, щурясь, и хлопает Пака по спине. — Пошли в гримерку, а то пить хочется, пиздец, — Юнги треплет крашеные волосы Чима, приобнимает его за плечи и ведет к своей гримерной, а младший сходит с ума от этих, вроде, простых, привычных и дружеских жестов. Дверь за парнями закрывается. Щелчок замка, который, к сожалению или к счастью, не услышал старший. — Юнги-хен, в твоей песне говорится, что своим языком ты доводишь до Гонконга, — младший подходит практически вплотную, кладет влажную от волнения ладонь на грудь старшего, пальчиком ведет вниз. Дыхание хена учащается, сердце начинает биться чуть быстрей, и Чимин это чувствует тактильно. С чего бы такая реакция, хм? Рэпер кивает, прикрыв глаза от удовольствия, допивает оставшуюся в бутылке воду, сжимает пластик в руке, одним точным движением отправляет пустую, смятую бутылку в мусорное ведро. Он внимательно следит за дальнейшими действиями лапки блондина, пытается сохранить самообладание и успокоить бешеное сердцебиение. Получается херово, так донсен еще и решает добить старшего своей следующей фразой. — А ты… — наигранно смущенный взгляд, чуть розовеющие щеки, указательный пальчик, упирающийся в затвердевшую бусину соска через ткань одежды, — сможешь довести до Гонконга меня? — хитрая кошачья ухмылка и уже два пальца, сжимающих сосок. — Ну ты и шлюшка, Чимин, — старший усмехается и убирает вспотевшую ладонь блондина со своей груди, отцепляет пальцы. Трудно. Чересчур трудно. Ведь так и хочется сорвать с себя рубашку, не расстегивая пуговиц, так и подмывает позволить ему прикоснуться к влажной коже. — Это еще почему? — мелкий дует и без того пухлые губки, изображает обиду, отворачиваясь, скрещивая ручонки на груди и поднимая голову выше. Умилительное зрелище этот ребенок. Но если Пак ребенок, то Юнги светит немалый срок за совращение малолетних, так что обойдемся, наверное, без подобных метафор и сравнений. — Ты же не в серьез, малой, — ошибается. Юнги сейчас очень сильно ошибается. Хочет ошибаться и ошибается, — возраст еще такой сложный, гормоны шалят, понимаю, но почему ты предлагаешь себя мне? Ты же, вроде, натурал (ключевое слово — «вроде»), — пытается подобрать нужный аргумент, весомый такой, но в голову ничего серьезного не приходит, помимо банальных отговорок в стиле безолаберной мамаши, не желающей понимать сына-подростка и просто сваливающей все проблемы на «переходный возраст». Секундная пауза, приподнимающаяся бровь. — Или твои пидаристические наклонности переросли во что-то большее? — смеется, утыкаясь лбом, покрытым испариной, в рукав рубашки. Пытается превратить ситуацию в нелепую шутку, а у самого сейчас боксеры лопнут, если Чим не прекратит кидаться возбуждающими фразочками. — Хен, я… — осекается, тупит взгляд, а потом, глубоко вдохнув и зажмурив глаза, быстро добавляет, — я хочу тебя, — он боится поднять веки, так как не знает, какой реакции ему ожидать от старшего. Но Пак Чимин — не Пак Чимин, если тут же не наберется смелости, не перешагнет через глупый страх и не поцелует наконец своего до одури сексуального хена. Юнги не успевает вымолвить и словечка, не то чтобы возразить, а в его рот уже врывается чужой требовательный язык. Он обводит нижнюю губу, посасывает ее. Рэпер, поддавшись порыву, отвечает, наклоняя голову в бок, чтобы целовать припухшие губы донсена было удобнее. Рука Шуги ложится на затылок блондина, длинные пальцы зарываются в окрашенные волосы, спутывают их, но состояние прически Чима сейчас не волнует ровным счетом никого из присутствующих. Юнги оттягивает зубами нижнюю губу младшего, прикусывает ее до крови, а потом зализывает ранку. Острый (во всех смыслах) язычок Чимина исследует рот хена. Небо уже исследовано, так почему бы не пробраться поглубже? Пак соприкасается своим языком с языком Юнгза, а их движение похоже на движение лопастей мельницы: языки вращаются, плотно соприкасаясь друг с другом. Чимин буквально вылизывает хена изнутри, и это нравится им обоим до дрожи в коленках и кроликов в животе. Чим стонет в поцелуй, а маленькие ладошки, ставшие еще более влажными, скользят под тонкую ткань рубашки хена и змеями расползаются по чужому телу, прикасаясь к каждой мышце, каждой косточке, выпирающей из-под кожи. Пальцы вновь обхватывают горошину соска, чуть сжимая ее, а из груди Юнгза рвется полу-стон полу-вздох. Хочется повторить это действие, но уже зубками. Юнги разрывает поцелуй с пошлым чмоком, между ними повисает тонкая ниточка слюны. Юн берет младшего за подбородок, оставляя еще один легкий чмок на мягких и влажных губах. Заглядывает в опьяненные глаза парня, что застилает белая пелена возбуждения. В них желание и, подождите, надо получше разглядеть… любовь? — Чимин, — проглатывает ком, подступающий к горлу, обхватывает лицо уже обеими руками, — я не хочу просто пятиминутного перепихона в гримерке ради получения оргазма… Скажи, — переходит на интимный шепот, горячее дыхание Мина обжигает нежную кожу вокруг губ младшего. — Ты что-то чувствуешь помимо желания? — руки опускаются на плечи Пака, чуть нажимая на них, действуя успокаивающе. — О, я так много всего чувствую, хен… — Чим оживляется, беря ладони старшего в свои и сплетая пальцы, — но сейчас я хочу касаться твоего тела, — прикрывает глаза, целуя Юна в уголок губ, — хочу чувствовать твое горячее дыхание на своей шее, — припадает губами к этой самой части тела, проводит язычком по сахарно-белой коже, но она не сладкая сейчас. Соленая от пота, но донсену совершенно не противно, он не испытывает отвращения ни в какой степени. — Хочу чувствовать тебя в себе, — наконец завершает свой монолог, смачно целуя хена, кусая его губы и наслаждаясь металлическим привкусом крови. — Дай мне ощутить это, пожалуйста, — шепчет, утыкаясь лбом в ключицу Юнги, на коже которой уже красуется багровый засос. Пак умоляюще смотрит снизу вверх, мягко надавливая кончиком пальца на жилку, проступающую под кожей. Юнги кивает, продолжая смотреть в глаза парню, а потом прикрывает собственные и медленно, как в сопливо-романтичной дорамке, приближается к губам младшего. Просто касается его мягких губ, не пуская в ход язык. Посасывает нижнюю, возвращаясь к верхней и вновь к нижней. Обоих словно током прошибает. Такие невинные, но в то же время интимные прикосновения. Младший обвивает шею Юнги руками, желая большего, жмется к нему всем телом, льнет ближе. Кожа шеи Юна холодная и бледная, но внутри у юноши — пожар. Языки пламени лижут лица двоих парней, грозясь затащить в свою жаркую обитель. Всепоглощающее чувство. Похоть, желание, невероятное возбуждение, что давит на черепную коробку, сердце и мозг или все же любовь? Или все сразу? А может, с примесью жестокости? Или все же стоит сделать это нежно? Теплые подушечки пальцев касаются нежной кожи в местах, где проступают вены, вызывая табун мурашек по телу старшего. Чимин ищет ту самую точку на теле хена, прикосновение к которой вызовет дрожь в коленках и не только, заставит трепетать бабочек и кроликов, поселившихся где-то внизу живота, где, кажется, сейчас завязывается тугой узел. Юнги выдыхает, поправляя челку, упавшую на глаза блондина, заглядывает в темные омуты, будто спрашивая разрешения на дальнейшие действия. Получив это самое разрешение, парень так же медленно, как и в прошлый раз, касается чужих пухлых губок, осторожно проникая языком в рот, начинает вылизывать Чимина изнутри. Руки блуждают по телу, заползая под ткань футболки, словно маленькие юркие ящерки. Его горячий язык скользит по ребристому небу, ровным зубам, сталкивается и переплетается с чужим языком. Мокро, глубоко, приятно, чувственно — можно придумать еще с тысячу эпитетов, чтобы описать поцелуй этих двух парней, но сейчас в этом нет никакой необходимости. Юн, отлипнув от влажных и распухших губок младшего, что кажутся ему такими сладкими, что хочется посасывать, облизывать, кусать их, словно леденцы, толкает донсена в грудь, тот падает на диван, устраиваясь на нем удобнее. Юнги срывает с себя рубашку, потому что на расстегивание пуговиц сейчас нет ни времени, ни терпения. Возбуждение не дает собраться в кучку и даже просто расстегнуть несчастную рубашку. Чим слышит треск рвущейся ткани, а затем чувствует жар тела парня, что ложится на него сверху, впиваясь в губы, словно кровожадный вампир. Чимин тщетно пытается стащить с себя футболку, но Мин берет его за запястья и поднимает чужие руки кверху, продолжая истязать кровоточащие губы. — Я сам раздену тебя, малыш. Не дергайся, — оставляя невесомый чмок на скуле, Юнгз отстраняется, медленно начиная приподнимать края майки. Пак тяжело дышит. Ему жарко, слишком жарко, будто он сейчас не в гримерной, а в одном из котлов ада. Будто он сейчас не собирается заняться сексом со своим хеном, а ждет очередного удара чертенка огненной плетью по заднице. — Да сними же ты с меня эту чертову футболку, — хнычет, притягивая Шугу к себе, царапая его обнаженную спину коготками, оставляя на коже неглубокие бороздки. Юнги шипит и через секунду одним рывком избавляет младшего от надоевшей обоим одежды. Хён окидывает похотливым взглядом тело Чима, облизывает пересохшие губы и, с восхищенным вздохом, припадает к груди юноши. Горячий язык обводит ореол соска, а зубы осторожно сжимают его. Чимин извивается и скулит, как сучка, зарываясь пальцами в волосы Мина и прижимая того к себе сильнее, давя на затылок, требуя продолжения мучительной ласки. Потерзав правый сосочек, ущипнув его в завершение, Юнги, проведя кончиком пальца вниз от шеи и до пупка, начинает повторять те же махинации, но уже с горошиной левого соска. Чим выгибается навстречу, прижимаясь к чужому телу и делясь своим теплом с Юном, но тому не холодно, его наоборот обжигает. Рука Пака тянется к ширинке собственных джинс, но по ней тут же ударяет Юн, прерывая ласку и с укоризной заглядывая в глаза донсена. — Не прикасайся к себе, малыш. Я все сделаю сам, — Мин понимает, что прелюдии пора бы уже перейти в полноценный секс, но спешить не хочет. Слишком он долго ждал этого момента близости, так что сейчас должен доставить младшему как можно больше удовольствия. Юнги ложится на Чима сверху и жадно, но медленно и с наслаждением, целует краснеющие губки младшего. Трется стояком о пах Чимина, давая тому понять, что чертовски возбуждён, и чувствует нехилый бугорок между ног блондина. Это льстит Юнгзу, ведь его действия и он сам заводят Пака настолько, что у него стоит. Старший чувствует, как член болезненно натирает ткань боксеров, и решает избавить от остатков одежды их обоих. Спустя несколько секунд они оба, раскрасневшиеся и возбужденные, горячие лежат друг на друге полностью обнаженными. Головка члена старшего трется о член Чима, и тот сдавленно выдыхает, вцепляясь коготками в спину Юна, выгибаясь и подхватывая движение. Он опускает руку к промежности, а затем берет оба члена, налитых кровью, возбужденных и твердых, в ладонь и начинает медленно дрочить, переодически надавливая кончиком большого пальца на головку Юнгза, а затем на свою. Старший гортанно стонет, а Чим скулит, закусывая губу и обнимая свободной рукой хена за шею. — Хватит прелюдий, малыш. Я хочу войти в твою узкую дырочку. Ты ведь девственник, да, котик? — Чимин кивает, сглатывая подступающий к горлу ком. — Я заберу твою анальную девственность, если ты не против, — ухмыляется, несильно сжимая яички младшего в ладони и заставляя того стонать, жмуря глаза. — Хён, подожди, — Пак сводит колени, что секунду назад развел Юнги. Старший выжидающе смотрит на него, смачивая губы слюной. — Я хочу сделать тебе приятно ротиком, — теперь лисья ухмылка красуется на миловидном личике Пака. Юнгз, в который раз облизнув губы, отстраняется, давая блондину возможность подняться с дивана и сесть на колени подле его ног. Чимин разводит до одури сексуальные, но слишком уж худые ноги старшего, удобнее устраиваясь между них. Ладонь сжимает член, проходясь по стволу вверх и вниз. Мин подается бедрами вперед, толкаясь в чужую руку. Пак ухмыляется и, облизнув губы, приближается к члену хена. Плюет на головку и распределяет слюну по всей длине. Естественной смазки достаточно, но Чим видел такое в порно, поэтому решает сейчас довериться своему опыту. Юн прикрывает глаза. Ноги дрожат, а перед глазами бегают белые мушки, когда блондин, старательно вылизав головку, заглатывает член до середины, давясь. Старший чувствует, как плоть упирается в стенку горла донсена, а тот пытается расслабиться и взять глубже, но не может. — Зубки, Чиминни, пусти в ход свои зубки, — подсказывает, прикусывая нижнюю губу и выстанывая имя юноши еще пару раз. Парень создает вакуум, а затем пускает вибрацию горлом, полностью снося крышу Юнги. Заводит член за щеку и, по просьбе трудящихся, осторожно задевает кожу уздечки зубами. Юн рычит и, слетая с катушек, начинает остервенело вбиваться в чужой рот, трахая Чимина. Тот давится слюной, но продолжает отсасывать, вырисовывая теперь на чувствительной коже пениса восьмерки различного размера. Горячее семя заливается в горло блондина, а тот проглатывает все до последней капли, слизывая сперму и с головки. — Ох, как же ты сосешь, малыш. Я буду чаще «любить» тебя в ротик. Например, в общежитии по ночам, уйдя на кухню. Или в кабинке общественного туалета, — ухмыляется, помогая Паку подняться с колен и целуя чужие губы, сразу же проникая языком в рот и вылизывая изнутри, словно кошка своих котят. — А теперь, все же, я войду в твою попку, — Мин перекладывает донсена обратно на диван, подкладывая под его бедра подушечку, чтобы было удобнее. Чимин готов, однако, ему все равно немного страшно, от чего колени как-то сами собой сводятся, мешая Юну прикоснуться к телу Чима там. — ЧимЧим, раздвинь ножки пошире, пожалуйста. Я буду нежным, обещаю, — Юнги проводит ладонью по бедру, а затем смотрит на него самым нежным взглядом из всех, что имеются в арсенале. Получив кивок, руки Юна медленно разводят ноги донсена, а младший жмурит глаза, упираясь лбом в сгиб локтя. Мин смачивает палец слюной, а затем мягко надавливает на сжавшееся колечко мышц. — Расслабься, котенок, мне нужно растянуть тебя, подготовить попку для своего члена. Расслабься, я буду осторожным и ни за что не сделаю тебе больно, верь мне. Чим распахивает глаза и жадно хватает воздух, когда один палец оказывается у него внутри. Тихо стонет, прикусывая многострадальную губу и, спустя пару аккуратных движений туда-сюда, уже сам насаживается на большой палец Юна. Старший вынимает его из тела Чимина, а затем вводит в анус сразу два пальца: указательный и средний. Когда они погружаются внутрь до второй фаланги, Пак жалобно стонет, царапая кожу спины хена. Мин понимает, что задел нужный комочек нервов, когда парень под ним вздрагивает и, задержав дыхание на секунду, выстанывает гортанное «Юнги-я». — Ты готов, малыш, — шепчет Юн, вынимая пальцы и поднося их к своему рту. У Чима пересыхает в горле, а член, кажется, сейчас просто сломается пополам, настолько он возбуждён, когда Мин смачно облизывает свои пальцы. — Какой ты сладкий, — член Юнги уже пристраивается меж разведенных в стороны ножек Пака, головка трется о вход. Чимин снова жмурится, но Юнгз приближается к его лицу и тихо шепчет: «открой глазки и посмотри на меня». Чужие губы накрывают губы донсена и сминают их в нежном, мягком и очень медленном поцелуе. В это время он входит в Чима, а мышцы ануса плотным кольцом сжимаются вокруг члена Юнги. — Больно, хен. Очень больно, — Пак упирается влажными ладошками в чужую грудь и хнычет, но Мин и не думает выходить из тела юноши. Он лишь останавливается, замирая внутри и давая время, чтобы привыкнуть к ощущению наполненности. Когда Чим перестает сопротивляться и издает блаженный стон, прикрывая глаза, Юн снова начинает двигаться внутри, меняя угол и стараясь попадать по простате. Найдя нужный, он начинает двигаться чуть быстрее, заставляя парня, лежащего под ним, несдержанно стонать и кусать губы. — Какой же ты узкий. Айщ, это так приятно, — шипит, наращивая темп и ударяя ладонью по упругой ягодице. Чимин удовлетворенно стонет и тянется к чужим губам, а получив поцелуй, дрожащим из-за толчков голосом шепчет: «Это просто у тебя член большой, а не у меня задница узкая». Юнгз не спорит, сейчас это делать хочется меньше всего. Ладони сжимают попу младшего, оставляя синяки на нежной коже, а губы истязают сосок, прикусывая и тут же зализывая. — Скажи что-нибудь грязное, Шуга-хен, прошу, — блондин выгибается и подмахивает бедрами, стараясь насадиться поглубже на член любимого. Его ноги уже покоятся на плечах Юна, а руки обхватывают шею. Юнги принимает вызов, толкаясь грубее и резче. — Я хочу трахать тебя до потери сознания, малыш. Хочу ебать тебя так грубо и долго, чтобы на следующий день ты не смог встать с кровати. Я хочу вылизать твою сладкую попку, а потом хочу, чтоб ты взял мой член за щеку и старательно отсосал. Это все, о чем я могу думать и хотеть сейчас, — и эти слова действуют, словно бомба, разрывая Чима на миллионы мелких кусочков. Он выгибается, едва не ломая спину, когда волна оргазма накрывает его с головой. Еще пара грубых толчков и Юнги, повалившись на парня сверху, обильно кончает тому в задницу, не выходя еще в течение минуты и усердно пытаясь восстановить дыхание, унять сердцебиение. — Юнги-хен, ты согласен стать моим парнем? — Юн удивленно приподнимает бровь, запечетляя на чужих губах быстрый и легкий поцелуй. — То есть ты еще спрашиваешь? После того, как я трахнул тебя на диване в гримерке? — глухо смеется. — Да я мужем твоим согласен стать, не то, что парнем. А сейчас приводи себя в порядок, венчаться пойдем, — встает с дивана, притягивая любимому руку. — Что? Венчаться? — непонимающе хлопает глазами младший, принимая помощь. — Глупый донсен, — усмехается, — нас вообще-то все ждут в машине, а мы тут ебемся на диване. Одевайся, в общагу едем, — кидает в Чимина порванной рубашкой. — А венчаться — потом. Если захочешь, разумеется.