***
В очередной раз тренируя легилименцию на добровольной помощнице, Том пару минут в некоторой оторопи созерцал совершенно неприличные картины в разуме Беллы. Нет, он бы спокойно просмотрел все ее сумасшедшие и довольно извращенные мысли, если бы сам не был главным героем этих фантазий. «Придется наказать», — решил он, и, не откладывая принялся за дело, до конца не разрывая контакт, в экспериментальных целях, конечно же. Такого он не чувствовал еще никогда. Собственно, его персональный эмоциональный диапазон был, мягко говоря, более чем скромным: радость от удачи, гнев от неудачи, да страх собственной смерти, который изрядно уменьшился после первого же ритуала с дневником, а после третьего и вообще исчез. Вот и все. Но тут прямо в его голову хлынул восторг, обожание, боль и счастье… И он сорвался: ему хотелось еще! Он пил это безумие, как дорвавшийся до воды путник, сухими губами бросая очередное Секо и снова погружаясь в вакханалию неизведанных и ярких чувств. Однако последние крохи разума подсказали, что Белле будет трудно восстанавливаться после стольких режущих, и язык словно сам прошептал: — Круцио… Так страстно он еще не говорил никогда. Почему это не пришло в его голову сразу? Идеальное заклятие, никакой грязи, никаких повреждений, а значит, меньше лечить. Воистину безупречный способ! Молодая Лейстрейндж, застонав, упала грязной сломанной куклой, а к нему пришла волна всемогущества, словно вознесшая его к небу, к звездам… Ноги оторвались от пола, он парил в воздухе, наслаждаясь этим, восхищаясь собственной силой и гениальностью. «Решительность! Решительность и ярость — вот то, чего мне не хватало! Теперь Британия будет у моих ног! Сначала Британия»… Когда Белла потеряла сознание, волна медленно поставила его на пол, словно опуская на берег. Он посмотрел на скорчившуюся у его ног женщину и отменил заклинание. Она еще нужна. Она, как никто, теперь нужна ему…***
Он пока не знал, что его подопытные попробовали те же действия, что и он — и получили тот же результат. Вот только оказалось, что сила приходит от созерцания любых страданий, хоть мага, хоть маггла. А что вы хотели от метки воинов, собирающей энергию во время агонии жертвенных животных и врагов? Индейцы не случайно практиковали необычные казни для своих противников: долго, медленно, доставляя им максимум мучений… Но в индейском племени был еще один, особый ритуал, без которого племя бы просто не выжило, ритуал, останавливающий палачей и дающий им откат, достойный того, что они творили сами, только краткий. Без этого мучительство становилось наркотиком, а практикующий его шаман через некоторое время становился истинным чудовищем. Делиться этим знанием с чужим белым, после всего, что натворили белые люди на их земле, было просто непростительно. Коготь Филина, молодой шаман, делиться и не собирался. Старики одобрили: для потомков белых завоевателей это была хорошая месть.***
Люциус Малфой впервые был на общем собрании Пожирателей смерти, и определенно считал, что предыдущее название, Вальпургиевы Рыцари, звучало не в пример лучше. Народу собралось немало, в основном аристократы, хотя были и те, кто попроще. Увидев Лестрейнджей, Нотта и Розье, он слегка перевел дух, поняв, что не ему одному придется быть источником средств, найдутся и кроме него готовые отстегнуть «на нужды организации». А вот ставшее с недавних пор ритуальным болевое воздействие его едва не убило. А все потому, что еще не нашли зельевара для Лорда! Краем ошалевшего от боли разума он понимал, что, сдав Снейпа, он расстанется с собственной последней надеждой, но терпеть боль он больше не мог, это было совершенно невыносимо, а потому… «Как же я прокололся, — думал он, переводя дух, — хоть боль и была нестерпима, но зачем, зачем я подставился и пообещал Лорду найти зельевара? Может, есть кто-то, кем бы можно было Снейпа заменить? Какое счастье, что не назвал его имя! А если… если Лорд поставит ему метку и использует легилименцию?!» От этой мысли Люциус покрылся холодным потом… Когда он наконец пришел в себя и аппарировал в свое поместье, то первым делом, плюнув на все, бегом рванул в библиотеку. — Снейп! Черная макушка вынырнула из-за очередного фолианта и гость скроил недовольную физиономию. — Чего тебе? А-а, ты от вашего лорда… Ну и как? — Северус, это ужасно. Я чуть тебя не сдал. Черная бровь поползла вверх. — А теперь давай поподробнее… После того, как Малфой рассказал все, что знал о метке, ее действии и легилименции Лорда, Снейп только присвистнул. — Силен… И опасен. Хорошо, Малфой, как убрать метку, я пока не знаю, но вот одну полезную вещь сделать точно могу. Давай руку. — Что именно ты хочешь сделать? — поинтересовался юноша, неторопливо расстегивая манжету. — Перекинуть привязку с Лорда на тебя самого. Ты же сможешь изобразить, как тебе больно, при случае? А с защитными мыслеобразами я тебе помогу. И… Малфой, я подумаю насчет зельевара. Видишь ли, я тут немного потренировался, — он обнажил левое предплечье, и Люциус охнул: — Ты сам? Как? Зачем? — А на ком я еще мог разобрать привязку? Животные не годятся, магглы тоже, уговаривать твоих конюхов или садовников? Так эльфы тоже не годятся, я выяснил. Не беспокойся, я завязал сам на себя, так что проблем не будет. Не пробьется твой лорд. — Не будет? А если увидит кто? — Ваши сочтут меня за своего, разве плохо? — А… — А своим я все объясню. Не тушуйся, Малфой, прорвемся. Воевать лично я не имею никакого желания. Но и ждать сложа руки, когда все начнется, тоже не вижу смысла. Ты в курсе, что зачастую больше всего страдают нейтралы и мирное население? Ну вот, теперь в курсе. После того, как привязка Лорда была аккуратно переведена на самого помеченного, Малфоя словно кто за язык потянул — он предложил Снейпу попробовать один из опытов Лорда. Парень усмехнулся. — Ты хочешь поделиться со мной силой? Чтобы я поиздевался… над тобой? — Только попробуй! — взвился Малфой. — Есть же Добби, павлины, в конце концов. Грея я тебе не дам, и не проси. — Почему ты предлагаешь мне это? Сам хочешь попробовать? Люциус растерялся, но почти сразу понял, что Снейп прав. Хочет. Потому что видел это выражение на лице Лорда и вряд ли теперь его забудет, как и мгновенную алую вспышку в его глазах, как и то, что Лорд воспарил от избытка силы. — Я видел, понимаешь… это было… захватывающе. — Хотелось почему-то оправдаться, получить разрешение, одобрение, все равно от кого. — Что-то сдается мне, — шмыгнул длинным носом Северус, — смердит от этой идеи. Нехорошо так смердит. — Хочешь остаться чистеньким? — покраснел Люциус. — Почему бы нет? — удивился Снейп. — У меня, конечно, не самая лучшая интуиция, но что, если этот ритуал с болью, что практикует ваш Хозяин, имеет еще какие-нибудь последствия? — Почему ты так думаешь? — Очень просто: если бы все было, как ты описываешь, те, кто знаком с ритуалом, давно бы подмяли под себя всех магов и нам бы оставалось только корчиться подле их ног. Но почему-то такого не произошло. Значит, должна быть побочка, и довольно серьезная. Да, мне тоже интересно, но пока я не буду знать все, от пробы воздержусь. И знаешь, еще мне просто противно. Тебе ведь тоже, я вижу… Иначе ты бы просто сделал это и спрашивать не стал. Я прав? Малфой вздохнул, только теперь понимая причину поиска оправдания, заодно оценив проницательность нового приятеля. Да, он сам на это бы не пошел… Снейп прав. Смердит. Он мысленно сопоставил Лорда, каким он был до последнего путешествия, с тем, каким он стал сейчас. — А знаешь, Северус, ты совершенно прав. Он очень сильно изменился. Мне трудно сформулировать, но я попробую… Разговор затянулся далеко за полночь. А когда они наконец закончили перебирать все возможные варианты, Снейп удивил еще раз. — Знаешь, Люциус, я, пожалуй, подумаю насчет зельеварения для вашего Лорда. — Только не ты! — воспротивился Малфой. — Увы, кроме меня, думаю, никто не справится. — Он же легилиммент! — Именно поэтому. Плюс в школе меня фиг достанешь. — Он же тебя… — Не получится. Дамблдор — раз, ну и касательно ментальных практик я кое-что могу. — Ты слишком самоуверен. Что, если он все равно пробьется через все твои щиты и мыслеобразы и узнает про меня? — Давай, я поклянусь тебе, тогда точно ничего не смогу рассказать. — Пф. Он просто увидит. Ты не представляешь, насколько он силен. — Вот и хотелось бы посмотреть. — Идиот. — Думаешь, он примет всерьез обычного школьника, даже еще недоучившегося? Если твои сведения верны, он клеймит только совершеннолетних. — Да, и тут ты подвалишь со своей меткой. Снейп фыркнул. — Я что, ей размахивать перед его носом собрался?! Ты думай, что говоришь. Кстати, давай-ка, с тебя тоже клятва. Причем ради твоей же безопасности, так что не стоит тратить силы, чтобы отвертеться. — Да я еще никому столько не клялся, как тебе… — Давай, давай, — Северус достал палочку, — просто ты в такое еще не вляпывался. — Твоя правда… И Малфою ничего не оставалось, кроме как присоединиться. С этим парнем стоит сойтись поближе, он хоть и младше, но если сейчас способен на такое, какой же маг из него вырастет!***
В Зале совещаний в одной из подземных галерей Гринготтса кипели споры. Одни представители гоблинской верхушки считали, что Том Реддл слишком уж активно развернулся, и требовали его притормозить. Другие наоборот, считали, что Дамблдор должен активизироваться в ответ на действия бывшего ученика. Но выступление «куратора» Тома быстро свело все споры на нет: он убедительно доказал, что влиять на окружение Тома Реддла стало совершенно невозможно: тот контактирует теперь только с магами, а вмешательство в дела магов и прямое влияние на них известно чем чревато. Отката никто не хотел… Удивительно, но то же самое относилось и к Дамблдору — тот тоже свел на нет общение с магглами, даже к родителям магглорожденных отныне отправлялись деканы факультетов: чаще всего МакГонагалл, как заместитель директора Хогвартса. — Вот как работать в таких условиях? — развел руками Крюкохват, самый молодой из собравшихся. — У меня вообще клиенты на континент смотались, и что теперь делать прикажете? — Хорошо, я командирую тебя в Каннский филиал, понаблюдаешь. — Благодарю, старейший! — Ну и ладно, пусть эти двое делают, что хотят. Я предлагаю заняться Министерством. Через час жду список, кто и по каким вопросам обращался к нам последний год из Аврората и из Министерства. Отдельную выборку сделайте по тем, кому было отказано. И еще одну — по приближенным и родственникам министра и по очередному претенденту.***
— Мы все умрем, — констатировал последний Мастер гоблинов сразу после того, как до него донесли последние новости. — Что вы предлагаете, Учитель? Нас слишком мало, вы, я и двое моих братьев, — старый Жмундр, несмотря на возраст и опыт, продолжал надеяться на старшего родственника. Умирать не хотелось. Терять остатки сил — тоже. — Надо выходить на кого-то из волшебников… Подумай, кто бы мог стать четвертой силой и помог бы вывести из-под удара хотя бы две трети волшебников. — Мы рассмотрим всех, у кого есть дети, особенно несовершеннолетние. И да, тех, кто не учится в Хогвартсе — тоже. Думаю, они уже представляют собой некоторую оппозицию… Одобряете, Учитель? Старый Мастер кивнул и протянул Жмундру три небольших кулона. — Защита от допроса Старейшинами… Тебе и братьям. Да пребудет с вами удача!***
Беллатрикс Лейстрейндж медленно распрямилась в постели — заживление ран, полученных после экспериментов братьев Лестрейндж, одного из которых она так и не желала признать собственным мужем, потребовало много сил, несмотря на обезболивающее и восстанавливающее, которые те были готовы в нее запихивать галлонами. В глубине ее души бесновались орды демонов, но она понимала: пока не стоит никому показывать это. Терпеть оставалось недолго, всего лишь дождаться, когда супруг вернется в ее покои. Темный Лорд вчера разрешил ей все, и она это сделает, не будь она Беллатрикс Блэк! Милорд подарил ей свободу, и она ее получит, что бы ни планировали на этот счет все остальные. Скрипнула дверь… «Какое взволнованное лицо у Рудольфуса, ну надо же», — отметила она, едва мазнув того взглядом из-под ресниц. И тут же приняла совершенно безучастный вид. Супруг упал на колени… Он просит прощения?! Он опоздал. Белла медленно поднялась и опустила ноги. Что он делает? Целует ее ступни? Зачем? Неужели он… испугался? Неужели догадался, что она сейчас сделает с ним? Нельзя медлить, ни секунды нельзя! Она протянула руки, поднимая его с пола, и посмотрела прямо в глаза, как учил ее Милорд. Палочка при этом, оказывается, была не нужна… — Круцио, — с наслаждением шепнула она прямо в лицо мужа так, что изящные губы изогнулись, словно от страсти. — Круцио, — негромко добавила она, когда тот, как подкошенный, упал обратно на пол. — Круцио, — она засмеялась, когда тот закричал. — Круцио, — полетело в открывающуюся дверь, и младший брат присоединился к старшему. А Белла наконец поняла, что такое счастье. А в это время Темный Лорд поймал удивительное чувство целостности и нового потока совершенно изумительной силы… «Белла, — вспомнил он. — Значит, девочка справилась. Молодец, всегда в нее верил».