Дневник Роршаха. Неизданное.

В сентябре 1970 я узнал от Дэниела, что самый умный человек на Земле собирается создать команду защитников человечества, «новых Хранителей», так он сказал. Я отнесся к этой затее скептически – не получилось тогда, не получится и сейчас. Но решил прийти, ведь мой друг верил в наши силы, его глаза горели решимостью. В небольшой комнате уже собрался народ: высокий тощий блондин в вычурном костюме, который медлил с разговором, постоянно упоминая какого-то невероятного гостя, которого мы все ждем; крепкий мужчина с сигарой на стуле в углу – я его видел раньше, это Комедиант. Сидит и ухмыляется непонятно чему, прихлебывает из фляги. Дэниел беспокойно возится рядом. На меня направлен чей-то взгляд, я оборачиваюсь, и вижу, что она уже отвернулась, я ей не интересен, - девушка в откровенном наряде уже разглядывает Комедианта и улыбается. Синяя вспышка озаряет комнату. Материализовались двое: мужчина и женщина. Я никогда не видел ничего подобного – его синяя полупрозрачная кожа сияла, мягкий белый свет лился из-под век. Он говорил так медленно, почти безжизненно. И вот он уже замолчал, а эхо осталось таять в воздухе. Его называют доктор Манхэттен. *** Спустя неделю мы встретились с ним снова. - Добрый вечер, Роршах. - Доктор Манхэттен… Вы что-то хотели от меня? Его синие губы растягиваются в мягкой полуулыбке. Он показывает жестом на какой-то стенд, я слежу за его рукой и не могу оторвать взгляда от его ладони – одним ее движением он заставляет человеческие тела взрываться, словно те напичканы под завязку взрывчаткой. Я впервые чувствую какой-то странный восторг, словно я вижу перед собою Бога. Я не верил в Бога уже очень давно. С тех пор, как не смог спасти Блэр Рош. Я задумался, и Доктор Манхэттен кашлянул, привлекая внимание. Я был рад, что он не видит моих глаз. Присмотревшись, я понял, на стенде – маска, точно такая, как моя – серая мягкая ткань с чернильными пятнами на ней. Но подойдя ближе, я заметил, что пятна будто бы скользят по поверхности. - Я сделал ее для тебя, Роршах. Это лицо нравилось мне больше. В витринном отражении я увидел, что изображение на ткани меняется, словно эмоции, под стать моим мыслям. Доктор Манхэттен улыбается мне, и я киваю ему, и протягиваю руку в перчатке в знак благодарности. Он пожимает ее в ответ, и даже сквозь тонкую телячью кожу я ощущаю легкий разряд тока. Мне показалось, я видел сиреневую молнию, которая овила наши руки подобно змее. Я решил, что мне показалось, хоть волосы и встали дыбом. *** Еще долго я вспоминал этот электрический разряд, и мне не давали покоя чувства. Доктора Манхэттена до перерождения звали Джон Остерман, и причиной появления его сверхсил, причиной становления его сверхчеловеком было разложение на атомы высоковольтным электрическим током. Не знаю, каким он был прежде, но, кажется, он обрел нечеловеческий магнетизм, на который я легко повелся после первого же физического контакта. Такое незначительное рукопожатие. Третью ночь я боролся с гадостными мыслями в своей голове. Не могло быть так, что я…влюбился в него после «пробежавшей искры», такого просто не могло случиться со мной. Так я думал, пока снова не оказался рядом с ним. Очередное собрание «героев в масках». Озимандиас создал свою империю, Дэниел теряет интерес к нашему делу. Комедиант странно молчалив. На плечо Джона облокотилась Шелковый Призрак. А я не спал почти неделю, гоняя преступников и умерщвляя их одного за другим. Я не думал о том, что я делаю, потому что все мысли были обращены к доктору Манхэттену. Он и Шелковый Призрак поселились в Исследовательском центре Рокфеллера, и теперь она не отходит от него ни на шаг. Стыдно признаться, но ее жеманные манеры вызывают раздражение и горечь глубоко в горле. Никто не смотрит на меня, я в тени, я незаметен, поэтому никто не узнает, о чем я думаю. Так мне казалось. *** Дождливой ночью я сидел за столом и листал старый выпуск «New Frontiersman». Сон не шел. У меня было странное предчувствие, будто кто-то должен прийти. Я напрягся, вслушиваясь в тишину. Дом, в котором я снимал квартиру, был почти пустым, потому что ни один нормальный человек не станет жить здесь даже за гроши. Капли стучали по стеклу все сильнее. За окном с хлопком погас фонарь. И тут все озарилось синим сиянием. - Добрый вечер, Роршах. Я словно прирос к стулу. Неожиданный визит. Мой гость непринужденно передвигался по тесной захламленной комнате совершенно нагой и безмятежный. Его тонкие брови были приподняты, а взгляд устремлен в пространство. Я не знал, предложить ли ему чай, хотя какой к черту чай – я не видел куска хлеба уже пару дней. - Не стоит относиться к Лори таким образом. Хотя, я знал что так случится. – он пронзил меня взглядом. Черт возьми, ему подвластен мой разум! Он читал мои мысли! Он сел на стул напротив и положил руки на холодную полированную столешницу. Только сейчас я понял, что на мне нет маски, а из одежды – только майка и брюки. Мне стало не по себе и захотелось спрятаться от этого всевидящего существа, и я заозирался по сторонам. - Это бесполезно. Все твои вещи хранятся в мусорном контейнере в двух кварталах отсюда. Откуда он знает? Доктор Манхэттен заставлял меня серьезно нервничать. Никогда не думал, что его рентгеновский взгляд будет так неприкрыто блуждать по моему лицу. Я решил собраться и взглянул ему в глаза. Он слегка улыбнулся. - Ты напрасно боишься меня, Уолтер. Видимо, я слишком заметно поморщился, услышав это имя. Доктор Манхэттен извинился и продолжил рассматривать меня. Я чувствовал нарастающее напряжение во всем теле и уже слышал свое сердцебиение. Пересохло во рту. Он протянул руку и накрыл ею мою. Я отчетливо увидел сноп искр, взорвавшихся, словно фейерверк. Он задумчиво покачал головой. Если бы на его спокойном лице отражались эмоции, я бы видел, что доктор колеблется. Он хочет сказать мне что-то… Почему он сомневается? - Это странная реакция. Ты первый, кто так сильно нарушает покой моих частиц, заставляя их двигаться с невероятной скоростью. Что бы это значило? Не думал, что доктору Манхэттену свойственны какие-то порывы, ведь он всегда был абсолютно спокоен и холоден. Но я не мог оспорить то, что в ту же секунду подо мной скрипнул диван, и на щеке я почувствовал его теплое дыхание. Нет, мне не хотелось вырываться, сопротивляться, бежать. Это бессмысленно и бесполезно, когда сверхчеловек уже прижал тебя к стенке. Он больше не говорил со мной. Но то, что произошло той дождливой ночью, я никогда не забуду. Никто и никогда не касался меня так нежно, не целовал мои губы и шею, не поглаживал прохладными ладонями спину. Когда мы соприкасались, на грязных стенах, на бледно – зеленых обветшалых обоях расцветали фиолетовые всполохи. И когда я был на грани, впиваясь ногтями в его широкую спину, я почти кричал его имя. - Джон… *** А затем вышел закон Кинга, запрещающий героев в масках. Они хотели запретить мне быть собой, бороться с преступностью, ставить все на нужные места. Дэниел, Озимандиас, Шелковый Призрак, Комедиант… Все они прекратили сражаться вместе со мной по ночам, они спрятались в свою жалкую скорлупу и чахли в безделье и праздности. В это время я чувствовал себя по-настоящему живым – активным, не страдающим расстройством личности, собранным и готовым идти дальше. Я постоянно думал о Джоне. А он обо мне – нет. Прошло много времени, прежде чем меня выбила из колеи одно важное событие – Комедиант был убит в своей квартире, а точнее – был выброшен в окно. Когда я увидел его безжизненное тело и лужу крови я внутренне содрогнулся – кажется, кто-то хочет истребить костюмированных героев. Я предупредил Дэниела, и он только фыркнул в ответ. Он изменился… Постарел. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как все началось, и 8 лет с той ночи, когда я один раз в жизни почувствовал себя по-настоящему живым. Время неумолимо спешило куда-то. И я должен был предупредить Джона. Пробраться в проклятый Исследовательский центр было чертовски сложно. Я шагал по темному широкому коридору, собираясь сказать несокрушимому человеку, что его хотят убить. - Добрый вечер, Роршах. - Доктор Манхэттен… Вы знаете, зачем я пришел. Он отвернулся от гигантского аппарата, который конструировал и уменьшился до человеческих размеров. - Да. Но вы уйдете разочарованным. Его голос звучал как обычно, но казался совсем уж отстраненным и безэмоциональным. Когда он прошел мимо, не взглянув на меня, повеяло холодом. Тут же выскочила Шелковый Призрак и начала усердно меня прогонять. Она хорошо жила с Джоном вот уже столько лет… - Мне пора вернуться к работе. – говорит он, и все внутри меня вспыхивает. Не выдержав, я делаю шаг вперед: - Подождите! Что, если кто-то хочет убрать нас с дороги, чтобы мы не смогли остановить ядерную атаку?! Я вижу лишь его затылок. 8 проклятых лет я не видел Джона, и пришел сейчас, заботясь о нем. Очевидно, было глупо заботится о сверхчеловеке. - До свидания, Роршах. Я перешел на крик, чтобы добиться хотя бы какого-то участия, и подошел слишком близко. Я почти схватил его за предплечье, и он перенес меня за ограждение Центра. Сказать, что я ушел разочарованным, не сказать ничего. *** Я был слишком беспечен – и вот результат. Меня заперли в клетке, в тюрьме, в которой сотня бешеных псов хочет перегрызть мне глотку. Я упустил возможность прижать убийцу масок, и теперь лишь жду смерти того черного парня, облитого кипящим маслом. Шишка сказал, что начнется бунт и тогда меня разорвут на много маленьких частей. Я воспользуюсь суматохой и сбегу, прихватив с собой пару – тройку никчемных жизней. Я слышал, что Джон выступал на телевидении и сорвался. Говорили, что он покинул Землю, покинул людей. Что-то подсказывало мне, что Шелковый Призрак разбила ему сердце, я часто видел ее с Дэниелом, то выходящими из кафе, то прогуливающимися по улице. Внутри все кипело от злости на ветреную Юпитер. Мои догадки подтвердились – эти двое прибыли на Арчи прямо в тюрьму и забрали меня с собой. Она смотрела на Дэниела и улыбалась ему точно так же, как всегда улыбалась Джону. Женские натуры непостоянны. Нужно быть полным идиотом, чтобы вестись на их уловки. Когда дверь Арчи отворилась, первое, что я увидел – сияние. Я был почти счастлив, но когда я увидел выражение лица Джона, обеспокоился еще больше. Он забрал Шелковый Призрак с собой на Марс. Фраза, больно резанувшая слух: - Ты попытаешься убедить меня спасти мир. Чего я ожидал от Джона? Возможно, я был для него важен из-за проклятого разряда, и, проведя исследование, он потерял интерес. То, что он сделал со мной, не прошло бесследно. Он прекрасно знал, что я никогда не забуду и не охладею к нему. Я готов был на многие вещи ради него. Но ему это не было нужно, и я прекрасно все понимал. *** Эдриан воспользовался моим изобретением не так, как задумывалось, и сильно меня разочаровал. Попытавшись убить меня, он совершил большую ошибку. Но он смог убедить меня в своей правоте, и когда остальные, пусть и нехотя, но согласились, Роршах вдруг встрепенулся: - Мы были призваны вершить правосудие! Все узнают, что это сделал ты! – выплюнул он в лицо Эдриану с какой-то болью в голосе. Он вышел прочь и направился к летательному аппарату Ночной Совы. Я не мог допустить, чтобы люди узнали правду, это бы обрекло планету на неминуемое ядерное уничтожение. Но я научился ценить жизнь, поэтому чтобы сберечь ее на Земле, нужно было хранить молчание. Я ждал его в снежной пустыне, недалеко от Центра Вейда. Почти поравнявшись со мной он озлобленно процедил сквозь зубы: - Прочь с дороги. Пятна стремительно меняли свою форму – внутри Роршаха происходила борьба. - Я должен рассказать людям. – он был настойчив, но я не мог этого допустить. Каждое последующее его слово было плевком: - Открыл в себе человечность, Джон? Самое время… Я промолчал, и тогда он надрывно всхлипнул, мотнул головой и сорвал с себя шляпу и маску. Я увидел того самого юношу, с которым был 8 лет назад. Те же сине-зеленые глаза смотрели на меня в упор, и в них горел гнев, непонимание и даже… обида. - Случись с тобой это раньше, ничего этого бы не было. Странная тоска охватила меня всего на миг, и я ответил ему. - Я все, что угодно могу изменить, кроме человеческой природы. Он посмотрел на меня с долей презрения, покачал головой. Эмоции переполняли его, они были кристально чистыми, настоящими и неподдельными. Я задумался над тем, зачем же я все-таки провел с ним ночь тогда и понял, что в этом человеке не было притворства и лжи. Он был открыт мне тогда, он был откровенен. - Теперь будешь защищать новую утопию Вейда? Бросишь и мое тело в ее фундамент? Прозрачные слезы наворачивались на его глаза и застывали на ресницах. Он стоял передо мной и глядел прямо в глаза. Он ничего не боялся в этот момент, но кажется, был разочарован. - Давай, чего ты ждешь? Он торопил меня, и готов был зарыдать, но не от страха, а от отчаяния. Я колебался, и он, видя это, кричал все громче, подгонял меня и этим самым заставлял чувствовать неподдельное чувство вины. - ДАВАЙ! Вспышка. Алое пятно на снегу. Крик Совы, такой далекий и никчемный. Падающий снег. Так погиб Роршах, человек – парадокс. Мне казалось, я узнал его в ту ночь, но я ошибался. Я сжимал и разжимал кулаки, все силясь понять, что же я упустил. Видимо, здесь было нечто неуловимое, в чем я просчитался. А может, решил не уделять достаточно внимания. - Я покидаю эту планету. Поищу себе попроще. END