Стрит Флеш

Лимб не Ад и не Рай, тут есть время, но его течение столь безнадежно и удушающее неспешно, что ссылка в это место — есть высшая мера отчаяния. Лимб - есть кара не для тех, чья вина очевидна, но для тех, кто упорствует в нежелании признать ее, для тех, кто ставит свою гордыню превыше покаяния. Они слепы, ибо гордыня мешает им видеть.Они бескрылы, ибо предали этот Дар. Брат мой, теперь ты вечный пленник Лимба, а я... я твой вечный палач. Проход растворяется светом за спиной вошедшего, он проделал долгий путь, стальной ошейник непривычно тяжел сегодня, и впервые за долгое время архангелу неприятен его вес. Изгнанный неподвижно сидит на корточках, прислонившись спиной к метафорической плоскости. В Лимбе нет преград, равно как душам здесь не найти и опоры, но Михаил не просто заблудшая душа, возможно поэтому он способен возводить стены. Может быть из своих надежд. Или из своего упрямства. Потухший равнодушный взгляд цвета пепла проходит сквозь Гавриила, заставляя его очередной раз вздрагивать; пламенные речи и яркий свет лучистых глаз вели в бой Райских псов многие века, но теперь огонь погас. -Становлюсь популярным, – словно ни к кому не обращаясь произнес Михаил, не изменив позы, не повернув головы. – Таниэль покинул меня только что. Ну, или некоторое время назад. Услышав, как дернулся при этом сообщении пришедший, пленник удовлетворенно прикрыл глаза и продолжил: -Не волнуйся, я уже в полном порядке. Но так как ты не слишком спешил ко мне, тебя обогнал Баал. Не поверишь, предлагал мне…крылья. На выбор - белоснежные, как чистые мои помыслы, или серые, как вечная печаль о том, что вы меня так и не поняли. В который раз уже предлагает. Гавриил переступил с ноги на ногу, не в силах скрыть волнение, охватившее его. -И…что?! Михаил обратил на него стеклянный взор, как если бы мог видеть собеседника. -Знаешь, идите вы все на ...— его слова оборвал резкий жестокий удар, от которого голова дернулась в сторону. -Ты не смеешь говорить так, Михаил! – архангел отказывался верить своим ушам. Он опустился рядом с изгнанным и, схватив его за плечи, всматривался в такое родное, немного осунувшееся лицо, которое сейчас выглядело как никогда чужим и незнакомым. Бескрылый дернул плечом, впрочем, не слишком стараясь освободиться от вцепившихся пальцев. -Я тут достаточно времени провел, чтобы подумать. И пришел к выводу, что не желаю больше принимать участие в этом безумии, Гавриил, ты конечно считаешь, что я слеп, но на самом деле слепец-ты. Не нужно крыльев, чтобы быть марионеткой. И не важно, в чьих руках. -Умерь свою гордыню и признай свою вину, Он простит тебя, нужно лишь покаяние! И все будет, как прежде! -разговор входил в знакомое русло, где замыкался в кольцо. -Вы все прилетаете сюда, и я слышу одно и тоже. Вы заставляете,- в голосе скользнула злая усмешка.— Меня поверить в свои иллюзии, и было время, когда вам это почти удалось, но мне не давало покоя именно мое НЕЖЕЛАНИЕ, ведь я знаю, что был прав. Я не могу переступить через себя, меня Он таким создал, Гавриил! Я не мятежник, я был покОрен, но реки пролитой крови и бессчетное количество просто так загубленных душ…Сколько можно?! Это уже похоже на игру жестокого ребенка! Мной нельзя играть, Гавриил, никем нельзя, мы же разумом наделены, и нам больно от того, что мы творим! Гневную речь остановил еще один удар, Архангел был в ярости, на виске билась тонкая венка, и хотя Михаил не мог видеть его лица, он чувствовал горячий гнев, исходящий от него. -Снова эти слова! Однажды их смрадное звучание уже нарушало подзвездный покой! Ты сам поднял меч против их произнесшего! И сам низверг его в Преисподнюю! -Так может, он был не так уж и не прав, а? Тогда не надо извиняться, нужно просто принять свою природу. В Отце я сомневаться не могу, значит, дело во мне. -Так прими дар Баала и ступай за ним в вечный мрак! Что держит тебя здесь, Архангел!? –Гавриил понял, ЧТО сказал, уже после того, как слова были произнесены. Он закусил губу и сокрушенно понурил голову, оттолкнув от себя пленника, который обхватил колени и положил подбородок на сцепленные пальцы. -Что-то держит,- тихо вздохнул он. Крылатый машинально дотронулся до широкого ошейника — только когда он находился здесь, сталь холодила тело, была тяжела и неуютна. Гавриил смотрел на предателя(ненавязчиво обращу внимание -ОБНАЖЕННОГО (прим.авт.xD), на его гладкую светлую кожу, лишенную привычного рисунка зеленоватых линий, на широкие плечи, дорисовывая в своем воображении уродливые шрамы на мускулистой спине. Бескрылый aрхангел, лишенный Божественной защиты, беспомощный, плененный. Так почему же тогда он выглядит таким…свободным?! -Крылья — это означает без выбора карать, смотреть как умирают те, кто в тебя поверил, быть уверенным в своей правоте, ведь тебя направляет тот, кто не может ошибаться. Мне не нужны никакие, мне нужен выбор! Хотя бы иллюзорная надежда на то, что менять что-то к лучшему могу именно я! Я готов расплачиваться за ошибки и свои и чужие, но я больше не хочу их совершать во имя Его. -Замолчи! Ты не понимаешь, о чем говоришь!— Архангел рывком поставил бескрылого на ноги. -Так заставь меня замолчать. В конце концов, это все, что ты можешь… На тонкие губы, роняющие ересь грубо легла широкая ладонь. Слепой и немой, но все равно несломленный, с какой-то издевкой смотрел он мимо Гавриила, спокойно ожидая, пока рука не сдавит подбородок, принуждая приблизить лицо. Грубый поцелуй заткнул ему рот. Ни капли нежности, Гавриил жестоко впивается в тонкие губы, заставляя молчать. Молчать и не разрушать надежды, с которой он каждый раз прилетает сюда. Он хочет уйти отсюда вдвоем, но заблуждения Михаила закрывают тому путь обратно. Почему ты упорствуешь,брат!? Ты уже проиграл! Что может быть хуже? Присоединиться к Падшим? -Мятежный брат! Разворачивает пленника спиной к себе, оба думают сейчас о том, что похоть не менее страшна, чем гордыня, что путь Гавриила уже предопределен, но оба молчат. Гавриил втискивает изгнанного стальным доспехом и горячей плотью в стену из его собственного достоинства,устраивая одну руку на бедре, а второй упираясь между лопаток. Михаил сам встает шире, чтобы хоть немного смягчить боль от хищного проникновения, усмирение гордыни вообще не предусматривает физического удовольствия ни для одной из сторон, а ждать милосердия от Гавриила и вовсе — пустое. Разрывающая боль и прижатый к стене приподнимается на цыпочках, не в силах ее терпеть, в то же время, стискивая до хруста зубы, чтобы ни звука не вылетело из перекошенного унижением рта. Архангел не торопится, растягивая изнасилование, возможно, он до сих пор надеется, что Михаил падет на колени, умоляя прекратить. Это положило бы конец бессмысленной жестокости, но вот с каждым толчком, стена, в которую упирается влажными ладонями Михаил, становится все материальнее. Чем большему унижению он подвергается, тем больше крепнет его уверенность в своей правоте. Его невозможно заставить думать иначе, он создан таким. Гавриил ловит себя на недопустимых мыслях, ошейник душит, а перед глазами - растрепанный светлый затылок. Михаил обессилено роняет голову на грудь, его трясет от напряжения, терпеть боль с каждой секундой все труднее, но показать свою слабость он не желает. Это Лимб, тут всех видно насквозь. Горячее, частое дыхание Архангела на секунду замирает и он резко прижимается ледяным доспехом к обнаженной спине, широко распахивая вороные крылья. Шелест перьев...Михаилу в такие моменты давно перестало казаться, что он вновь крылат. Именно это первое время было самым болезненным. *** Врата выхода с небольшой задержкой распахиваются перед архангелом - если мысли твои чисты, если в сердце твоем нет сомнения, то Лимб выпустит тебя. С каждым разом открыть их все труднее. Обернувшись, Гавриил видит, как пленник прячет лицо в ладонях и сползает на твердь своего отчаяния. Не стоит слёз, Михаил, я должен вывести тебя отсюда, но чувствую, как с каждым разом ты все больше забираешь меня к себе. Однажды врата Лимба не услышат моего зова, и тогда я останусь тут с тобой. Но, в любом случае, мы будем вместе.