Приведи меня в Храм

До самых недр своей прожженной и почерневшей души Кайло Рен убежден лишь в одном — если он и может любить, то только Силу. Ту ее Темную сторону, что манит и губит, притягивает и сплетает холодные пальцы вокруг чужой слишком тонкой шеи. По иронии судьбы — шеи каждого того, к кому Кайло Рен не испытывает ничего, кроме презрения. Отвращения. И самую малость — искреннего удивления в том, что такие, как эти, еще живут. Порой ему жаль, действительно жаль, что Темная сторона Силы его по-прежнему держит в неведении — не позволяя увидеть лица Ее, скрытого плотной вуалью, похожей на фату невесты. Держать Ее за руку, чувствовать биение Ее пульса, вдыхать Ее аромат, но не прикоснуться, не ощутить Ее в себе во всей полноте, пребывая на грани экстаза. Кайло Рен готов ждать. И он ждет. Он испытывает на прочность себя, свое терпение, свое мужество, свои амбиции и чужие жизни, хрупкие, будто стекло. Щелкнуть пальцами — и на одну подопытную безмозглую свинку станет меньше. О да, Кайло Рен хорошо знает этот затравленный взгляд за секунду до гибели, и все же всякий раз в той последней наносекунде ему чудится то ли благодарность, то ли счастье — и жаркой волной поднимаются в нем ревность и зависть к тем, кого Сила приняла на веки вечные в свои объятия. Почему Она заставляет его ждать? Почему томит на пороге, улыбаясь и томно прикрывая страстный взгляд длинными черными ресницами? Кайло Рен вновь с отвращением отмечает миг блаженства на лице очередной своей жертвы, и внутри него все кричит от бессильной ярости — почему Она пренебрегает им? Почему Она, вечная невеста, не готова отдать ему все ради прославления своего имени его устами? Неужели он все еще не так хорош? Почему Ее сестра, эта сговорчивая Светлая сторона, так гостеприимна к тем, кто слабее него? Почему-почему-почему?! Может быть, он теперь никогда не сможет соединиться с Тьмой, если прежде ему показали путь к Свету? Но ведь тогда он даже не мог сам выбирать! Кайло Рен закусывает нижнюю губу до крови, чтобы почувствовать, что такое боль. Но — он уже привык. Привык к своей боли, привык к чужой — причем к своей успел привыкнуть раньше, а потому ему все время необходима новая доза. Темная сторона Силы не торопится принять его целиком, но уже посадила на короткий поводок. Свобода? Это слово только и сотрясает воздух, его пора исключить из учебников как истории, так и родного языка. Впрочем, «родины» теперь тоже ни у кого нет, и Кайло Рен этому рад. Не рад, наверное, Бен Соло, но Кайло Рен вытравит его потихоньку из своей души, как вытравил счастливые воспоминания о детстве, о родителях и друзьях. Он пощадил и бережно сохранил только то, что приблизит его к Ней — ненависть, злость, холодный расчет. «Он не от мира сего», — Кайло Рен слышал эти слова всегда. И когда Она, его желанная, поманила его одним движением ресниц, он научился затыкать тех, кто смел идти ему наперекор. Вся правда — только в Ней, его Истине, его Кодексе и его Пути. Никакого спасения, кроме Нее — темной ночи, что чернее космоса и беззвучнее вакуума. Зовущей и ускользающей. Дарящей надежду и перекрывающей все пути к отступлению. Жить Ею, вдыхать Ее, следовать за Ней и нести Ее в каждом жесте, в каждом вдохе и каждом слове — это ли не честь? Кайло Рен смотрит на тени на стене кабины — серые, скользящие по светлой металлической обшивке. Они хохочут, смеются над ним и показывают рожи. «Я до вас доберусь», — шепчет он, чтобы никто не услышал, и мысленно клянется Ей, что принесет Ей на хрустальном блюде Сопротивление, чтобы Она его руками могла переломать всем хребты. И только голос в его голове, голос Бена Соло, не устает бубнить, сводя Кайло Рена с ума: «А как же мать?», «Что будет с ней?», «А как же Рей? Она ведь может помочь». Кайло Рен сжимает кулаки — никто и никогда не сможет помочь тому, кто единственной своей целью видит единение с Великой Силой, перед которой все должны пасть ниц, так прекрасно ее величие. О Сила… Почему же до тебя всегда еще один шаг? Что Ей стоит открыть сегодня же двери, впустить его в этот залитый пеплом и тьмою Храм?! Он уже на коленях, он готов к любой проверке и любому наказанию, но что он сделал плохого, кроме того, что как преданный пес, как слуга поклонялся Ей? Он уже посвятил Ей каждый свой грех, он уже распластался перед Ее всевидящим оком — так зачем же ждать? Он не станет лучше, он уже не знает, куда дальше, он уже не знает, что нужно сотворить, чтобы Она открылась ему во всей полноте! Его предал учитель — и Бен Соло уступил Кайло Рену, чтобы тот разрушил все то, чем дорожил Люк и весь хваленый орден чистеньких беленьких джедаев. Его не приняла семья — и Кайло Рен ушел навсегда. Он убил отца, ну, а мать… а мать — едва ли она спаслась в открытом космосе. Его новый наставник признался, что манипулировал им и что будет продолжать, — и Кайло Рен не потерпел подобного обращения. Но Сила, давая ему ощущение безнаказанности, все так же ускользает, не позволяя насладиться полной мощью, дурачит его и выставляет новые фигуры, с которыми надо поквитаться. Этот танец напоминает не танго, а уроки фехтования на потеху публике для новичков с завязанными глазами. Что ни удар — все впустую. Заниматься любовью, глядя в зеркало, куда приятнее, чем раз от раза видеть свое лицо, по которому течет кровь — своя ли, чужая, не все ли едино? Но Сила требует жертв, и Кайло Рен уже не знает, что включить в меню, ведь каждая новая должна быть слаще предыдущей. В заложниках у своей собственной алчности-ревности-похоти-дерзости-глупости, нужное подчеркнуть. Осушить все море, чтобы добыть крохотную золотую песчинку? Убить все Сопротивление, чтобы насладиться единым мигом, когда Рей, эта самоуверенная бродяжка с комплексом спасителя, взглянет в лицо Тьме. Основное блюдо в меню — но почему опять этот неугомонный бестолковый Бен Соло поднимает голову и что-то бормочет о том, что этот вариант не годится?! Потому что где-то внутри Кайло Рен и сам хочет продолжать эту гонку вооружений, заставляющую ждать нового дня. Выхватывать крошечные реплики в череде бесконечно серых будней и провоцировать, играть, бросать кость и ощущать себя если не живым, то хотя бы не обреченным на вечные скитания. Он может не притворяться — Рей и так знает все его грехи, кроме тех, о которых знать необязательно, — и он доверяет их ей, доверяя занести над ним руку, вооруженную дамокловым мечом. Выплевывает в ее лицо все новые истины, дожидаясь, когда переполнится чаша терпения, когда его перетянет к себе одна из сторон — но, нет, он все еще нигде, распятый между Тьмой и Светом, и эта пустота выедает его душу, сводит с ума и топит в собственном отчаянии. Рей, ну же, глупая девчонка, у тебя в руках великолепная возможность покончить со всем этим! Ты, что же, хочешь снова, ухватив за шиворот, протаскивать уже гниющего через все Чистилище ради призрачного «аллилуйя»?! Привести в Храм, в этот чужой опаленный светом Храм, и заставить верить в то, что уже утратило смысл? «Да пребудет с тобой Сила, Рей, — шепчет Кайло Рен, прислонившись лбом к холодному пластику окна. — Та Сила, что оставила меня».