Энн!

      Захлестывало ли вас когда-нибудь чувство полного и беспросветного отчаяния? Были ли моменты, когда неотвратимая судьба настигала вас в шаге от счастья? Рушился ли и без того хрупкий, с неокрепшим фундаментом, мир?       Филлип и не понял, в какой момент начался пожар. Все вокруг просто вспыхнуло в один момент, а языки пламени с каждым мгновеньем становились столь яркими, будто заставляя смотреть на то, как цирк превращается в пепел. Их цирк. Их дом.       Когда животных освободили, а все остальные, кажется, выбрались из пылающего кошмара, Филлип облегченно выдохнул. Живы.       Энн. Осознание того, что любимой нет в общей толпе, поражает прямо в сердце. Карлайл оборачивается к пылающему, разваливающемуся на части зданию. Не отдавая себе отчета, он бежит туда. Влетая под падающую деревянную балку, Филлип старается не думать о самом худшем. Он не имеет на это права. Он должен ее найти...       — Энн! — имя эхом разлетается по помещению и глохнет среди дымящихся сидушек, бывших когда-то зрительскими местами. Горелый, горячий воздух заползает внутрь, жжет легкие, вызывает кашель. Голова идет кругом от запаха, дыма и яркого пламени. Но Карлайл идет в самую глубь, пытаясь разглядеть хоть где-нибудь знакомый силуэт, услышать нежный голос, понять, что жива...       — Я люблю тебя, Энн,— произносит Филлип перед тем как упасть.