Необычная охота

Хороший тамада! И конкурсы интересные…

(Народное творчество)       Ему нужно было как-то отвлечься, и лучшего способа, чем загнать и свалить рогатого броненосца, Сумрак просто не знал. Этот мощный зверь мог покалечить одним лишь непринужденным движением своего тяжелого корпуса, а убить его на ходу, когда броненосец с просто немыслимой для такого крупного создания скоростью проламывался через заросли, можно было, разве что, из плазмомета… Традиционная же охота без применения огнестрельного оружия требовала особой сноровки. Выследив животное, нужно было умудриться подобраться к нему с нужного ракурса и заарканить при помощи толстой веревки, а затем, не дожидаясь, пока до туповатой твари дойдет смысл происходящего и она попытается удариться в галоп, ловко стреножить ее. Дальше все было делом техники и скорости. Зверь терял равновесие, и охотник получал возможность прочно зафиксировать бьющиеся копыта, когда же броненосец оказывался полностью обездвиженным, оставалось лишь пробить его горло в единственном уязвимом месте.       Произвести все эти манипуляции удачно далеко не всегда и далеко не у всех получалось с первого раза. Иногда проще было сразу воспользоваться сетеметом… Но сегодня у Сумрака не было цели облегчать себе задачу, напротив, ему как никогда нужен был вызов, и желательно, от кого-то более крупного и сильного, чем он сам.       На поиски подходящей дичи самец потратил несколько часов. Наконец, затаившись в древесной кроне, Сумрак засек его — матерого трехцентнерового броненосца, мирно щиплющего траву под сенью ветвей. Действовать следовало быстро и максимально четко. Дождавшись, когда животное окажется прямо под ним, самец бесшумно растянул в руках веревку и стремительно кинулся вниз…       …Ему так хотелось уйти от настойчивых воспоминаний о самочьих издевательствах, которым он вновь оказался не способен воспротивиться, что самец был готов пойти на какой угодно риск, лишь бы забыться хоть на краткое время. И этот бой помог ему забыться, без сомнения. Лишь затянув последний узел на туго впившейся в бронированную шкуру твари веревке, Сумрак позволил себе перевести дух и устало опустился на землю. Дело оставалось за малым: прервать мучения сломленной жертвы.       Накрепко связанный, броненосец, теоретически, мог пролежать так и сутки, и трое, и даже больше, исполняя роль живых консервов. Главное здесь было не перетянуть крупных сосудов и жизненно-важных органов. Тот же принцип, кстати, прежде использовался при взятии пленных… Но, наверное, когда-то очень давно. Данным премудростям Сумрака обучил еще Великий Пустошь. На самом деле, за каких-то четыре месяца он умудрился передать мальку столько важных навыков, сколько в колонии тот не получил и за десять лет. Единственное, пожалуй, что Сумраку из полученных знаний так и не пригодилось ни разу — это искусство накладывать долговременные путы. Не видел он смысла в продлении страданий живого существа. Если Сумрак хотел есть, то шел, выслеживал добычу, убивал ее и ел. Если не хотел, то и животину лишний раз не трогал. Что до пленных… За все время, проведенное в кланах отца и Гнева, Сумрак не мог припомнить ни одного случая, когда бы они брали пленных: воины либо худо-бедно договаривались с противниками, либо вырезали всех подчистую.       В очередной раз с оттенком светлой печали, вспомнив наставника, Сумрак слабо улыбнулся и перевел взгляд на затихшего в траве гиганта. Красный глаз броненосца дико косился на охотника, и ноздри на уродливой морде чуть заметно трепетали, но тело оставалось недвижимо. Зверь сдался на милость победителя и покорно ждал своей участи. Сумрак поднялся, отступил на шаг и занес для решающего удара копье…       Но внезапно сын Грозы опустил руку, и его жвала медленно поползли в стороны, а глаза округлились от неожиданно пришедшей на ум поразительной мысли. Да, что там! Это же было настоящее открытие!       Сумрак вновь присел подле связанной твари и пошевелил рукой путы. Броненосец отозвался протяжным стоном. Не хотел, бедняга, помирать…       «Дорогой Учитель, что ж ты мне сразу не рассказал, для чего НА САМОМ ДЕЛЕ это нужно…», — усмехнулся про себя сын Грозы. А затем одним движением разрезал веревки.       Глядя, как броненосец с радостным уханьем скрывается в зарослях, он внутренне нацелился уже на совсем иную добычу.       Пропадавший в лесу целый день, Сумрак вернулся в приподнятом настроении и какой-то чересчур загадочный. Щедро обласкав каждую из своих самок и снабдив их в очередной раз свежей дичью, он сообщил, что выследил в местных угодьях нечто чрезвычайно интересное и завтра с рассветом приглашает женушек немного развеяться на совместной охоте. Предложение было воспринято с неожиданным энтузиазмом, особенно воодушевилась Греза, уже имевшая небольшой опыт подобных развлечений.       — Расскажи нам побольше об этом необычном звере, — промурлыкала Прорва, сграбастав самца и прочно зажав его ногами. Сумрак немного выкрутился из ее мощного, как тиски, захвата, дабы появилась возможность свободно дышать, и с готовностью начал расписывать достоинства будущей добычи.       — О, зверь этот силен и красив, я еще не видел таких в этих местах, — таинственно проговорил он.       — Насколько же он опасен? — затаив дыхание, вмешалась Греза.       — Безумно опасен! — для убедительности тряхнув головой, рявкнул Сумрак и расплылся в непонятной ухмылке.       — Настолько, что тебе не справиться с ним в одиночку? — Осень прищурилась и попыталась отобрать самца у сестры, но Прорва строго на нее рыкнула и, прижав Сумрака крепче, принялась сосредоточенно мусолить его шею жвалами.       — Настолько, что удовлетворение от победы над ним я хочу разделить с вами, мои любимые! — проникновенно ответил самец и добавил со смехом, обращаясь уже к увлекшейся старшей самке: — Прошу, аккуратнее, Госпожа, если ты отгрызешь мне голову, то никакой охоты, увы, завтра не будет.       Прорва нехотя выпустила супруга, позволяя тому подняться.       — Куда это ты собрался? — удивилась Осень и попыталась схватить самца, явно надеясь на ежевечерний сеанс интима, но тот ловко увернулся и скользнул к дверям.       — Отдыхайте и подкрепляйте сегодня свои силы, мои драгоценные, — проговорил Сумрак, — ваша страсть пригодится на завтрашней охоте. С первыми лучами солнца мы начнем преследовать добычу. И, чем яростней будет погоня, тем ярче станет момент нашего торжества, а после, когда мы приступим к слиянию, я обещаю подарить вам ощущения настолько сильные и сладостные, каких еще не доводилось вам испытывать.       Обнадежив таким образом самок, Сумрак покинул главный зал и отправился готовиться к самой необычной в своей жизни охоте. Кстати, сегодняшнее воздержание также было немаловажным элементом его подготовки.       Солнышко нехотя, но все же согласилась с тем, что ей придется остаться дома.       — Мы еще поохотимся с тобой, — ласково проурчал самец, притянув ее к себе и осторожно поглаживая чуть округлившийся живот самки. — Ты так ждала этого потомства, ужели теперь хочешь им рисковать ради прихоти?       Повздыхав, младшая из сестер была вынуждена признать его правоту, а Сумрак мысленно выдохнул — беременной Солнышку и впрямь нечего было на сегодняшней охоте делать.       Ранним утром он увел трех своих самок в лес. Каждая была, точно так же, как самец, вооружена копьем и объемным мотком веревки — Сумрак старательно и в самых выразительных красках расписал им несуществующую дичь и сложную технологию ее поимки, потому самки уже сгорали от нетерпения. Сам воин тоже чувствовал, как ему начинает все ощутимее припекать…       — Здесь нам следует разделиться, — остановившись на небольшой прогалине, тихо сказал Сумрак. — Зверь где-то неподалеку, очевидно, это его территория. Кто обнаружит его первой, пусть гонит сюда, я буду ждать тут. Затем мы окружим его и набросим путы.       — Что-то не чую я тут никакого зверя поблизости, — с сомнением проговорила Прорва, принюхиваясь. — Или это твой запах перебивает все вокруг? Ты сильно возбужден, мой самец, думается мне, что ты напрасно не остался со мной накануне…       С этими словами старшая самка попыталась ухватить Сумрака, но тот уже привычно увернулся и с улыбкой пообещав ей скорое спаривание, вот хоть прямо здесь, возле успешно умерщвленной добычи, указал направление, в котором ей эту дичь предстояло искать. Прорва довольно осклабилась — видать, идея пришлась ей по душе — и двинулась на поиски. Осень и Греза последовали ее примеру, расходясь в противоположные стороны, Сумрак же остался на месте. Однако стоило самкам скрыться с глаз, как он проворно вскарабкался на дерево и верхами устремился в глубь чащи. Он уже наметил себе первую жертву.       Греза бесшумно пробиралась среди густой спутанной растительности. Никаких следов зверя не было видно… Наверное, она шла в ложном направлении. Что ж, видимо, пора было поворачивать назад. Возможно, Прорве или Осени повезло больше…       Внезапно раздавшийся угрожающий рык заставил ее остановиться. Зверь? Нет… Не зверь. Или… Звук повторился, уже ближе, прямо в соседних зарослях. Низкий и вибрирующий, грозный и одновременно… смутно знакомый.       Самка замерла и вопросительно защелкала, оглядываясь. Рычание в кустах плавно переместилось ей за спину, и новый его раскат заставил Грезу невольно пригнуться. В следующий момент у самки сдали нервы, и она наугад метнула копье в предположительный источник звука. В кустах резко дернулось и затихло.       Медленно и очень тихо самка двинулась в ту сторону. С опаской, она раздвинула ветви, но никого не обнаружила, лишь копье, явно пролетевшее мимо цели, нелепо торчало из земли. Греза уже потянулась за ним, как вдруг сильные руки подхватили ее под локти и достаточно грубым рывком подняли вверх. Самка даже не успела опомниться, как оказалась в крепких объятиях вожделеющего самца.       — Сумрак, да разве ж можно так пугать! — вскрикнула она, быстро повернув голову и встретившись с охотником взглядом. — Я ведь тебя чуть копьем не зашибла!       — Прелесть моя, ты бы меня не зашибла, даже, если б я в метре от тебя стоял, — насмешливо рыкнул самец, приникая жвалами к ее шее.       — Ты что задумал? — Греза попыталась высвободиться, но не преуспела, самец не собирался ее отпускать.       — Охочусь, — беспечно хмыкнул Сумрак, и, более ничего не объясняя, начал отвязывать с ее пояса моток веревки.       Он подстерег свою вторую жертву на краю оврага. Была у Осени одна слабая сторона: в результате долговременного вдыхания разного рода благовоний и употребления определенного ряда использующихся во время богослужений веществ, Жрица утеряла чуткость обоняния, так что подкрасться к ней с наветренной стороны было до смешного легко. Повторив трюк с громовым рычанием, Сумрак добился весьма неожиданного результата. Ни разу не сталкивавшаяся с полной мощью его предупреждающего рыка (уже, кстати, складывалось смутное впечатление, что самки вообще считали, будто он способен только мурлыкать и стонать), Осень также не узнала его и внезапно… обратилась в бегство! Вот это был сюрприз. Приятный, надо сказать, сюрприз…       Дав самке небольшую фору, Сумрак увлеченно припустил следом. Стремясь нагнать на супругу побольше страха, он специально то проламывался через кусты с ужасающим треском, то взмывал на деревья и раскачивал ветви, чтобы они как можно более угрожающе начинали колыхаться у испуганной самки над головой. Сумрак то приближался к удирающей Осени, то намеренно отставал, и с каждой секундой чувствовал, как азарт погони захлестывает его все больше, лишая самоконтроля… Но рано, рано было его терять! Сейчас задачей Сумрака была лишь поимка жертвы, а «решающий удар» он приберег для каждой напоследок.       Осень уже слышала, как кто-то хрипло дышит ей прямо в затылок. Она пыталась заставить себя остановиться и выставить навстречу неведомой опасности копье, но… не могла. И она бежала. Бежала, покуда хватало сил.       Он настиг ее и повалил наземь, придавив тяжестью своего разгоряченного тела, и тут же знакомый мускусный запах ударил в носовые камеры задыхающейся Жрицы.       — Ты сдурел, Сумрак? — рявкнула самка, отплевываясь от листового опада.       — Нет, о прекраснейшая, — проурчал довольный самец, — рассудок пока со мной. Но не могу обещать, что надолго…       Вытащив веревку, он свел руки извивающейся под ним самки за спиной и неторопливо принялся обматывать сперва запястья, а потом плечи, плотно фиксируя ее конечности в согнутом состоянии. Аккуратно накладывая веревку виток за витком, Сумрак периодически стягивал путы поперечными перемычками и закреплял их узлами. Закончив с руками, он пропустил веревку под телом самки и несколько раз обернул ее вокруг талии и груди, выведя свободные концы над плечами. Он проделывал все это, сидя поверх бедер дергающейся Осени не обращая никакого внимания на ее ставшие уже привычными изощренные ругательства.       Дальше предстояло заняться ее ногами. Освободив одну, Сумрак, при помощи куска веревки, притянул ее голень к бедру и закрепил в таком положении несколькими перехватами — не туго, но так, чтоб не вырвалась, после чего подвел щиколотку к скрученным запястьям и тщательно связал все вместе. То же самое он проделал с другой ногой, придав таким образом телу Осени достаточно заманчивое положение.       — Я тебя своими руками придушу, засранец! — верещала Осень, в ответ на что Сумрак лишь только ухмылялся.       — Сколько раз уж обещала, — заметил он нарочито разочарованным тоном и поддел когтем край ткани, все еще скрывающей самочью промежность.       Прорву можно было взять лишь из засады — тут и сомнений не оставалось. Она с самого начала что-то подозревала, так что задача немало усложнялась, но Сумрак уже вошел в раж, и останавливаться не собирался. Мысль, пришедшая в его голову чуть больше месяца назад, постепенно из размытой аллегории все больше начинала походить на одну из основных жизненных истин. Это была мысль о сравнении самок с дичью. Любой охотник стремится заполучить то и другое, но то и другое часто сопротивляется охотнику до последнего…       Как-то Сумрак уже рискнул применить к самкам, бывшим сильнее и мощнее его, простейшие боевые приемы — рискнул и не прогадал. Теперь же он пошел в своей импровизации еще дальше: он попробовал ловить самок, точно дичь… И, подумать только, это оказалось совсем, совсем даже неплохо!       Сумрак обошел старшую самку, сделав большой крюк по лесу, и притаился прямо на ее пути. Он ожидал, что Прорва обнаружит его, стоит ей приблизиться на достаточное расстояние, но его постигло совершенное изумление, когда та поравнялась с его укрытием и… прошла мимо! Очевидно, она настолько сосредоточилась на поиске несуществующей добычи, что просто не заметила самца, а благоухал-то он уже занятно, сложно было не заметить…       С бодрым боевым ревом Сумрак вынырнул из кусов и подскочил к опешившей самке. Впрочем, Прорва замешкалась лишь на секунду, в следующий же момент она выставила перед собой копье. Самец буквально на лету тоже выхватил свое оружие, и два древка, сжимаемые когтистыми пальцами, скрестились, издав глухой треск.       Завидев, кто на нее напал, Прорва удивленно взрыкнула и отшвырнула нахального самца, не размениваясь, подобно другим самкам на нравоучения, после чего, метнулась к нему и, схватив за глотку, без особого труда подняла перед собой. Сумрак, однако, к такому повороту был вполне готов. Не раз уже Прорвой за шкварник тасканный, он изучил ее поведение вплоть до мельчайших деталей, и прекрасно знал, чего она уж точно ожидать не будет… Упершись руками в плечи самки, Сумрак подтянулся вверх и обхватил Прорву ногами поперек туловища, одновременно максимально отклоняясь назад и, хоть достаточно болезненно, но, вместе с тем, эффективно, высвобождая горло из ее когтей. Не справившись с резко сместившимся центром тяжести, самка потеряла равновесие и рухнула прямо на самца, который тут же, подхватив ее за бока, отправил партнершу в короткий полет над землей вперед жвалами. Уже второй раз за относительно недолгий период их отношений Прорва сама не поняла, как оказалась лежащей на животе под злорадно стрекочущим самцом.       Пока самка приходила в себя, Сумрак, не теряя времени даром, зафиксировал ее плечи и кисти таким же образом, каким полчаса назад связал Осень, а вот с ногами поступил немного иначе, перетянув каждую в отдельности в трех точках — у самого основания бедер, под коленом и в районе щиколоток. Веревку, идущую от запястий он несколько раз обмотал вокруг талии самки, так, чтобы минимизировать давление, и пропустил через узел со стороны живота, после чего свел все свободные концы вместе и перекинул через нижнюю ветвь рядом стоящего дерева.       Прорва даже толком ничего не успела сообразить, как вдруг оказалась подвешенной вниз головой! Ее руки были прочно связаны за спиной, а ноги находились в согнутом и разведенном состоянии, спина же так неудобно прогнулась, что просто выть хотелось от бессилия и злости…       Сумрак подошел в своей последней жертве и с мерзкой торжествующей усмешкой проговорил, наклоняясь к лицу Прорвы:       — Знаешь, есть у наших бойцов такая фишка: пойманную дичь вверх ногами подвешивать. Ну, чтобы кровь лишняя стекла… И шкуру снимать сподручнее…       Прорва негодующе взревела и дернулась, яростно качнув ветку, но негодяй, не обратив внимания, начал не спеша освобождать ее от одежды. Покончив с этим (там, где ткань оказалась прихвачена путами, он просто сдвинул ее в сторону и оставил висеть лоскутами), Сумрак отошел на шаг и демонстративно начал разоблачаться сам. Когда же на уровне Прорвиных глаз оказалось его нетерпеливо выставляющееся из половой складки мужское достоинство, самец без страха сделал шаг вперед, буквально уткнувшись причинным местом в ее жвала. Самка всхрапнула от неожиданности, на что Сумрак отреагировал абсолютно невозмутимо:       — Я же знаю, Госпоже это нравится, — и сам, подхватив ее под стянутую веревками поясницу, потянулся к обращенной вверх клоакальной щели. Ощущая, как самец, прижимаясь всем телом, начинает ласкать ее жвалами и языком, Прорва внезапно расслабилась в своих путах и покорно захватила ртом восстающий пенис, тут же услышав сверху тихий короткий вздох и ощутив на своей спине медленно сжимающиеся когти.       Так они ублажали друг друга некоторое время, в совершенно неестественной, но, как оказалось, не лишенной своих плюсов позе, неторопливо, даже слишком любовно и чувственно для их обычно грубоватых и несдержанных взаимоотношений, прислушиваясь к новым необычным ощущениям и погружаясь в им обоим прежде незнакомую взаимную негу, покуда Сумрак не почувствовал подступающего экстаза. Тут он внезапно отстранился, не дождавшись семяизвержения, и, шумно переводя дыхание, потянул за свешивающийся с ветки конец веревки, переводя нехотя возвращающуюся к действительности Прорву из перевернутого положения в горизонтальное. Затем, привязав веревку к соседнему дереву, Сумрак прикрыл свое естество набедренной тканью.       — Не скучай, я скоро вернусь, — нежно рыкнул он и скрылся в зарослях под недоумевающим взглядом партнерши.       Грезе уже порядком надоело висеть на дереве в одиночестве. Конечно, Сумрак интересную забаву выдумал, но он мог хотя бы сначала посоветоваться… Сперва она немного сопротивлялась, но, постепенно проникшись этой новой эротической игрой, все-таки позволила себя связать. Самец увел ее руки за спину и зафиксировал их в выпрямленном положении, несильно стянув в области запястий и чуть выше локтей. Далее он обмотал веревкой ее бедра и колени, а поперек тела сделал по несколько оборотов над ягодицами, на талии и в области груди. В конечном итоге, Греза оказалась подвешенной, словно бы в невидимом гамаке, на веревках, идущих от плеч, коленей и середины живота. Сам процесс связывания самец сопровождал удовлетворенным урчанием, оглаживая тело возлюбленной и одновременно избавляя его от одежды. Закончив, он с минуту рассматривал самку, словно бы любуясь на результаты своих трудов, после чего, не сдержавшись, приник к ее завлекательно задранной промежности и в течение нескольких минут баловался с языком, то погружая его во влажное лоно, то принимаясь водить самым кончиком вдоль клоакальной щели, вызывая целый спектр стонов на разные лады и потихоньку подводя самку к предоргазменному состоянию. Но, когда Греза начала молить самца о том, чтобы он уже прекратил ее мучать и просто трахнул, Сумрак вдруг оторвался от нее, загадочно усмехнулся и молча ушел, оставив возлюбленную изнывать, раскачиваясь на ветке…       Вернулся он спустя, наверное, полчаса, или даже позже — распаленный, возбужденный до предела. Он на ходу сорвал с себя набедренную повязку и бросился на самку, точно дикий зверь, беспардонно вклинившись между ее ног. За несколько фрикций Сумрак довел себя и партнершу до пика, лишь потом, будто бы спохватившись, начав с урчанием ласкать тело возлюбленной. Сезон шел к концу, и его организм с каждым днем вырабатывал все меньше семени, одновременно сокращая и время спаривания, но долгое ожидание сделало свое дело, приблизив и усилив оргазм самки.       С небольшими передышками, во время которых самец уже добросовестно воспроизводил прелюдию, он взял самку еще дважды, после чего, вновь без объяснений покинул ее, забыв или не захотев развязать. Напрасно Греза взывала к его разуму и совести — то и другое Сумрак, очевидно, посеял где-то в лесу…       Отрегулировав высоту, на которой болталась Осень, Сумрак самозабвенно драл ее в течение нескольких минут, пропуская мимо ушей потоки грязных ругательств. Рассадник их находился во Храме, не иначе… Впившись когтями в туго перетянутые бедра, он с силой насаживал самку на себя, и, откровенно говоря, находился на таком несказанном подъеме, что уже буквально не чуял под собой ног. Наконец, в последний раз излившись в ее лоно, он даже слегка с трудом вышел и обессиленно растянулся прямо на земле, причем не где-нибудь, а в аккурат под висящей самкой, удовлетворенно созерцая непередаваемое выражение ее физиономии, на которой уже знакомым Сумраку образом отображалась смесь крайней степени злости с крайней степенью вожделения.       — Ну, скажи, что тебе понравилось, не смотри на меня так сурово, — промурчал самец, хитро глядя на нее с земли.       — Освобожусь — член оторву! — клацнула зубами Осень.       — Блефуешь, — хмыкнул самец.       Передохнув, Сумрак выкарабкался из-под своего «живого навеса» и вновь подошел к самке с тыла, но на этот раз совершил половой акт максимально медленно и нежно, наклоняясь к загривку Осени и легонько перебирая по нему жвалами, млея, урча и постанывая. Осень на протяжение всего процесса оскорбленно молчала, когда же партнер вновь подлег под нее и повторил свой лукавый вопрос, самка поморщилась и фыркнула:       — Нет, все-таки, в первый раз было лучше…       — Продолжим, Госпожа? — в его голосе проскользнуло то ли ехидство, то ли деланная, искусственная уверенность — этого задумавшаяся Прорва не разобрала.       Сумрак вновь возник перед ней и, не теряя времени даром, опрокинул самку обратно в привернутое положение, быстренько скинув набедренную повязку.       — Развяжи меня — и останешься жив, — миролюбиво отреагировала Прорва.       — Как же я тебя развяжу, если дал слово, что после удачной охоты тебя ожидают самые фееричные ощущения, какие только способна испытывать самка? — притворно изумившись, осведомился Сумрак.       — И у кого это, позволь спросить, была сегодня удачная охота? — рыкнула Прорва.       — У меня, Госпожа, — подчеркнуто скромно ответствовал Сумрак. — Три трофея взял…       Заслышав такие слова, Прорва словно сбесилась! Трофей? Этот мальчишка назвал ее трофеем??? Самка взвыла и задергалась, но веревки были крепки, а узлы надежны. И не только тот факт, что вязать предстояло не кого-нибудь, а Прорву, заставил Сумрака сделать конструкцию более прочной… Нет, для Прорвы он изначально подготовил нечто и впрямь необычное…       Игнорируя возмущение самки, сын Грозы вскарабкался на ветку, к которой та была привязана, и, осторожно, дабы не свалиться вниз, пополз по направлению к супруге вдоль сплетенных из веревок подвесов. В какой-то миг он повис на согнутых коленях, затем, отцепив от ветки одну ногу, поместил ступню между веревок и потянулся к самке. Достигнув ее тела, Сумрак крепко обхватил его руками, и оплел веревками вторую свою ступню, окончательно соскользнув до самой перетянутой путами груди.       Прорва изогнула шею и воззрилась на самца со смесью изумления и ужаса. Он, что же, собирался… спариваться с ней вниз головой??? Боги, да он не врал… ТАКОГО у видавшей виды самки не было еще ни с одним партнером…       Сумрак тем временем устроился поудобнее и, надежно вцепившись в партнершу, начал, порыкивая, нащупывать вход в ее лоно. Учитывая непривычность положения и приток крови к голове, вышло это далеко не сразу, но вскоре обездвиженная Прорва почувствовала его победное проникновение, ознаменовавшееся торжествующим рокотом.       Спаривание вышло небыстрым и без желаемой амплитуды толчков, но все перекрывала всепоглощающая новизна ощущений. Сумрак, откровенно говоря, и сам не ведал, чего ждать от этого отчаянного эксперимента, но итог его приятно удивил. С приближением разрядки тело Прорвы начало изгибаться и дрожать под ним так, как не изгибалось и не дрожало ни разу за все время их отношений, а под конец самка разразилась столь несдержанными криками, что Сумрака и самого словно бы что-то пронзило насквозь, пробрав от крестца до основания черепа…       Он взревел и исторгнув заключительную порцию спермы, осторожно вышел из самки. В этот момент Прорва вновь содрогнулась и вытолкнула излишки семени, которые сразу же потекли густыми золотистыми ручейками по ее напряженному животу, медленно сползая на грудь и шею. Сумрак согнул ноги и, подтянувшись, точно гибкая древесная тварь, зацепился за ветку у себя над головой. Надо же, в первый раз и сразу так успешно…       Прежде чем наконец освободить свою «добычу» из плена, Сумрак проведал каждую самку еще по одному разу и лишь тогда, когда те были вымотаны до предела, разрезал путы. Собрав свой маленький отряд, самец двинулся вместе с ним в сторону дома. Шли в полном молчании — мало того, что говорить было не о чем, так еще и сил недоставало…       Встретившая их Солнышко была немало удивлена, что «охотники» вернулись из леса так поздно, все помятые, в прямом смысле утраханные и без добычи — что же, они вчетвером одного несчастного зверя не смогли изловить? Лишь позже, узнав от сестер всю историю, она от души повеселилась и тут же пошла выразить супругу свое восхищение.       Сумрак валялся нагишом на ложе и пялился в потолок, очевидно, сам офигевший от собственных деяний. Солнышко тихо вошла в комнату и подлегла самцу под бок, удостоившись лишь краткого измученного взгляда, через секунду вновь устремившегося куда-то вверх.       — Ты думаешь, твоя месть удалась? — насмешливо проговорила Солнышко, нависая над самцом и перехватывая его взгляд снова.       — Не понимаю, о чем ты, дорогая, — буркнул тот, отводя глаза.       — Я о том, что твоя выдумка им понравилась, — тут самка заговорщически подпихнула его локтем.       С минуту лицо Сумрака оставалось непроницаемым, но вдруг самец не выдержал и расплылся в улыбке.       — На иное я и не рассчитывал, — тихо проговорил он.