Ментол и горечь

Запах ментола уже въелся под кожу, вытравил весь кислород из легких. А есть ли там вообще легкие? Только пепел, сигаретный дым и совсем немного Криса Шистада. От последнего особенно тошно. Ведь он оставляет после себя горечь на кончике языка и россыпь засосов, что переливаются всеми оттенками фиолетового и красного. Ведь он снова ушел с вечеринки с какой-то шлюхой под ручку, а я опять травлюсь этими чертовыми сигаретами на лавке в каком-то темном дворе. Страшно? До мурашек по коже. Но не от того, кто может обратить внимание на одинокую выпившую девушку в этом мрачноватом месте. А от того, что где-то неподалеку один самоуверенный ублюдок рушит все мои надежды. И какой же дурой нужно было быть чтобы влюбиться в этого придурка и уже спланировать ближайший год наших отношений. Дура! Тупая идиотка. Он же даже ничего не обещал. Крис Шистад никогда не обещает ничего, что не мог бы выполнить. Всего лишь несколько ночей под звездным небом с теплыми объятиями, поцелуями и разговорами по душам. Он ведь наверняка даже не подозревает что знает обо мне больше, чем Нура или же мама. И не узнает, потому что тогда он сможет разрушить не только мои надежды, но и сердце. Об этом никто не узнает. Не хочу насмешек и упреков на этот счет. Переболею. Брошу все тупые привычки. Больше не буду напиваться до чертиков каждую пятницу. Больше не буду вдыхать ментоловый дым. Больше не буду страдать по Шистаду. Но не сейчас. На это нужно время. И когда-то оно настанет, а пока что все будет так, как и есть на данный момент. Я страдаю — он гуляет. — Муун, ты постоянно что-ли рыдаешь? Прям дежавю. Ты снова плачешь из-за какого-то мудака, а я прихожу и спасаю от депрессии. — и снова горечь на кончике языка от его присутствия. Черт, это вообще нормально? Бросаю окурок в снег и поднимаю взгляд на парня перед собой. В голове столько матов пролетает, что даже заядлая гопота позавидовала бы. До знакомства с ним я и половину этих слов не знала, не то чтобы произносить, да еще и не краснея. Быстро вытираю слезы, которые черт знает откуда взялись, и пытаюсь придумать достойный ответ. Но в голове крутится только то, насколько же он прав. Снова плачу из-за какого-то мудака. Что-то в этой жизни никогда не меняется. — И снова появится твоя девушка, которая через пару дней захочет меня убить? Может тогда не… Крис, что с тобой? — и снова я забиваю на все как только замечаю на его лице гематомы и кровь. Он же только полчаса назад был на вечеринке без всего этого. И когда он только успевает вляпываться в драки? — Ты, конечно, странная, но я надеюсь не настолько чтобы страдать самоубийством? — уж слишком самоуверенная ухмылка выбивает из легких не только кислород, но и весь оставшийся табачный дым. Я вот одного сейчас понять не могу — ему в драке мозги вышибли или их с рождения не было? К чему этот бред? Я ему про синяки, а он про самоубийство заливает. — Совсем мозги пробухал? Причем тут мое самоубийство? Я спрашиваю кто тебя с боксерской грушей перепутал? Вроде, не так уж и похожи. — быстро окидываю его внимательным взглядом, будто действительно сравнивая. А он смеется так, что я едва улавливаю хриплое «Моя язва». Или все-таки это мое пьяное воображение? Снова сигарета, зажигалка, от пламени которой мы вдвоем морщимся. Слишком светло для привыкших к темноте глаз. Затяжка и мне снова есть чем дышать. Да, с такими темпами я недолго проживу и все-таки убью себя своими же руками. Ну или его чертова ухмылка сделает это раньше. — Блять, Мун, ты где свою сообразительность проебала? Нас явно не застукает моя девушка и не захочет тебя убить, потому что на самоубийцу ты, вроде, не похожа. — я закашлялась и рвано выдохнула дым, когда до меня начала доходить причина его идиотской улыбки. Так и хочется врезать, да побольнее. Или же рассмеяться, истерически так. Вот только он присаживается, не оставляя мне выбора. — Подружку твою провожал до дома и пришлось немного пообщаться с ее недодружками, иначе Вил бы мне мозги по асфальту размазал. Учти, это была его цитата. Мы то знаем что это возможно только в его мечтах. — он аккуратно убирает мои волосы с лица и вытирает остатки слез. Самовлюбленный придурок. Мой придурок. Поцелуи с ним никогда не похожи на предыдущие. Страстные, нежные, трепетные, едва уловимые… Но они всегда с горечью на кончике языка и ментоловым привкусом.